Пер Валё - Розанн. Смеющийся полицейский

Колльберг был толстый, выглядел беззаботным и дружелюбным, что уже привело многих к роковым ошибкам.

– «Сначала создалось впечатление, что речь идет о рядовом преступлении, однако потом оказалось, что все не так просто. Отдел расследования убийств слишком скупо информирует, однако известно, что он разрабатывает несколько версий. Голая красавица в озере Бурен…» Да идите вы знаете куда…

Он быстро дочитал статью и бросил газету на пол.

– О Господи, красавица. Обыкновенная девушка с ногами в форме буквы X, большим задом и маленькой грудью.

Мартин Бек поднял газету и рассеянно ее перелистывал.

– Что ты делал после обеда?

– А ты как думаешь? Ходил по домам. Допросил пятнадцать человек и чуть не свихнулся. Каждый говорит что-то другое, никто ничего толком не видит. Один начинает рассказывать, что видел в доме одноглазую кошку, другому мерещатся сразу три трупа и бомба с часовым механизмом. Никто ничего не знает.

Мартин Бек ничего не сказал. Колльберг вздохнул.

– Неплохо было бы иметь для такого дела бланки, –

заявил он. – Мы бы могли сэкономить восемьдесят процентов времени.

– Гм.

Мартин Бек рылся в карманах.

– Я некурящий, как тебе известно, – ехидно ухмыльнулся Колльберг.

– Через полчаса окружной начальник собирает пресс-конференцию. Хочет, чтобы мы тоже присутствовали.

– О Господи, ну и цирк предстоит! – Он показал на газету и сказал:

– А что, если мы сами начнем задавать вопросы газетчикам? Тут вот один уже четыре дня утверждает, что утром преступника арестуют. А девушка выглядит попеременно то как Анита Экберг, то как Софи Лорен.

Он сел на постель, застегнул воротничок рубашки и начал обуваться.

Мартин Бек подошел к окну.

– Сейчас пойдет дождь.

– Я бы не сказал, что меня это удивит. – Колльберг зевнул.

– Ты устал?

– Я спал сегодня два часа. Лунной ночью пришлось прогуливаться в лесочке и искать того типа, который сбежал из психиатрической больницы.

– Ага, понятно.

– Ну вот. И только после того, как мы пробродили там почти семь часов, нам решили сообщить, что наши дорогие коллеги из округа Клара задержали его позавчера вечером в

Стокгольме у самого королевского дворца.

Колльберг надел пиджак и положил пистолет в карман.

Он быстро взглянул на Мартина Бека и покачал головой.

– Ты тоже сегодня какой-то грустный. Что-то случилось?

– Ничего особенного.

– В таком случае, вперед. Вся пресса мира ждет нас.

В

кабинете,

где должна была проходить пресс-конференция, уже собралось около двадцати репортеров. Кроме них, здесь присутствовали окружной начальник, советник полиции и Ларссон, а также телеоператор с двумя софитами. Ольберг отсутствовал. Окружной начальник сидел за столом и задумчиво рылся в каких-то папках. Остальные большей частью стояли. Стульев не хватало. Все одновременно разговаривали. Комната была маловата, воздух ухудшался с каждой минутой. Мартин

Бек ненавидел давку и пристроился у стенки так, чтобы оказаться не среди тех, кто станет задавать вопросы, но и не с теми, кто должен будет на эти вопросы отвечать.

Прошло несколько минут, окружной начальник повернулся к советнику полиции и что-то ему сказал. Советник в свою очередь повернулся к Ларссону и произнес прекрасным суфлерским шепотом, который перекрыл шум всех разговоров в комнате:

– Черт возьми, где Ольберг?

Ларссон поднял телефонную трубку, и через сорок секунд примчался Ольберг. Глаза у него были красные, он вспотел и еще в дверях воевал с пиджаком, не успев в спешке его надеть.

Окружной начальник встал и слегка постучал по столу авторучкой. Это был долговязый красавчик, одетый с легкой претензией на элегантность.

– Господа, мне очень приятно, что на нашу импровизированную пресс-конференцию прибыло так много представителей прессы, а также других средств массовой информации, радио и телевидения.

Он слегка поклонился телеоператору, наверняка единственному из всех, кого он узнал.

– С удовлетворением могу заявить, что об этом трагическом и… я бы сказал, деликатном событии вы писали в соответствующем духе. К сожалению, имеются и исключения – погоня за сенсациями, ненужные домыслы, в то время как речь идет о таком… деликатном деле, как…

Колльберг зевнул во весь рот и даже не попытался прикрыться рукой.

– Все вы понимаете, что эта информация – надеюсь, мне не придется в дальнейшем это подчеркивать, – в высшей степени деликатная и…

С противоположной стороны переполненного кабинета

Ольберг глядел на Мартина Бека голубыми глазами, полными меланхолии и понимания.

– …и именно поэтому… вопросы должны быть особо…

деликатными.

Окружной начальник все говорил и говорил. Мартин

Бек заглядывал через плечо репортеру, сидящему перед ним, и видел, как у того в блокноте вырастает огромная разукрашенная звезда. Телеоператор вяло висел на своем штативе.

– …а мы не будем и не хотим скрывать, что будем благодарны за любую помощь в расследовании этого…

деликатного дела. Если быть кратким, мы хотим, чтобы нам подал руку помощи наш великий детектив – общественность, как выражаемся мы в полиции.

Колльберг зевал. Ольберг, казалось, вот-вот придет в отчаяние.

Мартин Бек принялся рассматривать присутствующих.

Трех журналистов он знал, это были пожилые люди из

Стокгольма; через минуту он узнал еще несколько человек.

Большинство журналистов были людьми молодыми.

– Господа, результаты всего расследования вплоть до настоящей минуты полностью в вашем распоряжении, –

заключил наконец окружной начальник и сел.

Больше ему, очевидно, сказать было нечего. На вопросы сначала отвечал Ларссон. Бóльшую часть вопросов задавали три молодых репортера, все время перебивая отвечающего и друг друга. Мартин Бек обратил внимание, что большинство журналистов сидит молча и вообще не делает никаких записей. Он подумал, что их отношение к людям, проводящим расследование, основано на понимании и сочувствии. Фотографы зевали. В комнате из-за табачного дыма уже почти ничего не было видно.

Вопрос: Почему до сих пор не было ни одной пресс-конференции?

Ответ: Сотрудники, ведущие расследование, очень перегружены. Кроме того, публикация некоторых подробностей могла бы затруднить расследование.

Вопрос: Будет ли кто-либо арестован в ближайшее время?

Ответ: Не исключено, однако на данной стадии, к сожалению, мы не можем сказать ничего определенного.

Вопрос: Имеется ли у вас какая-нибудь версия?

Ответ: Мы можем сказать лишь то, что расследование идет точно по плану.

(После этой ошеломляющей серии полуправды комиссар уставился на окружного начальника, однако тот сосредоточенно изучал свои отполированные ногти.) Вопрос: Некоторых из моих коллег подвергли критике. Полиция полагает, что эти коллеги умышленно или неумышленно исказили факты?