Сэм Борн - Праведники

Две цифры… Так оно все выходит, что речь идет о тройке и шестерке. Поставишь их рядом — получаешь тридцать шесть, перемножаешь — восемнадцать. А ставка во всей этой нехитрой математике тоже угадывается легко: «Не станет нас — не станет никого».

Уилл чувствовал, как мозг у него буквально закипает. Ему до смерти хотелось вынуть свой блокнот, открыть его на чистой странице и начать скрупулезно и по порядку заносить туда всю новую информацию, чтобы проанализировать ее спокойно, на холодную голову. Но еще больше ему хотелось задать несколько дополнительных вопросов.

— А вот эти тридцать шесть праведников… Предполагается ведь, что все они иудеи?

— Среди хасидов действительно принято считать, что речь идет об иудеях. Ведь учение о цадиках зародилось именно у иудейских мудрецов. Они просто не знали тогда никаких других народов. Иудея была для них всем существующим миром. Впрочем, позже взгляды на цадиков претерпели серьезную эволюцию. И сейчас еще есть те, кто убеждён, что это иудеи. И все же больше тех, кто говорит, что лишь часть цадиков являются иудеями, а остальные вышли из других народов. Я же скажу вам честно — не знаю. Не исключено, что все цадики — иудеи. Не исключено также, что среди цадиков нет ни одного иудея.

— Но это всегда мужчины?

— О да! На сей счет разногласий нет. Все цадики — строго мужского пола.

Тиша сумела верно истолковать обращенный на нее беспомощный взгляд Уилла: «Тогда какого черта им понадобилась моя Бет?!»

Уилл был разочарован. Все, что говорил Мандельбаум, Уилл пытался примерить к конкретной ситуации с похищением жены. Да, еще до визита сюда он сам догадался о том, что между убиенными Макреем и Бакстером существовала какая-то тайная связь. Но он ума не мог приложить, с какого боку тут была замешана Бет! Теория о тридцати шести избранных праведниках выглядела сумасбродной, бредовой, высосанной из пальца, но по крайней мере она давала ответы на большинство вопросов. В какой-то момент Уилл даже подумал, что хасиды и его жену посчитали одной из тридцати шести и похитили, чтобы уберечь от убийц. А теперь вот выясняется, что она при всем желании не могла стать цадиком, ибо была женщиной. Осознание этого факта породило у Уилла два никак не связанных друг с другом чувства — разочарование и вернувшееся непонимание происходящего.

Справившись с собой, он наконец задал следующий вопрос:

— Кому это могло понадобиться? Я имею в виду — приближать конец света?

— Только тем, кто служит ситра ахра.

— Простите?

— Ах да, я все забываю… Ситра ахра в буквальном переводе означает «другая сторона». В каббале этот термин употребляется в тех случаях, когда возникает нужда как-то поименовать силы зла. А последние, к нашему горчайшему сожалению, присутствуют среди нас повсеместно.

— Это дьявол, что ли?

— Как раз нет, ситра ахра — это не внешняя сила, на которую можно при случае свалить вину за все наши неудачи и беды. Ситра ахра черпает силу из деяний человеческих. Это не Люцифер, мистер Монро, а мы сами.

— Все?

— Все, в той или иной степени.

— Н-не понимаю… Зачем людям, многие из которых веруют в Бога, порождать на свет силу, способную убивать самых лучших, самых праведных из нас?

— У меня нет ответа на этот вопрос. Мы, евреи, говорим: «Если спасешь человека — спасешь человечество». Эта поговорка действует и наоборот. Для нас убийство — тягчайший грех, худшее из преступлений. А если речь идет об убийстве цадика — это вызов Всевышнему, никак не меньше. А чтобы убить всех цадиков… У меня даже в голове не укладывается, как кто-то мог решиться на это и какими мотивами он мог руководствоваться.

— А если все же задуматься над возможными мотивами?

— Ну… может быть, кто-то тем самым хочет просто проверить, насколько правдиво пророчество о цадиках и их роли в мире. Кто-то хочет лишить мир опоры и посмотреть, что из этого получится. Действительно ли мир рухнет, как и предсказывает легенда, или нет.

— А мы можем предположить, что есть некто, кто свято верит в справедливость пророчества и намерен организовать нам светопреставление?

Вопрос повис в воздухе. А Уиллу вдруг пришло в голову, что для человека, занятого разговором на подобные темы, рабби Мандельбаум держался более чем хладнокровно — все так же спокойно сидел на своем стуле, листал книги, размеренно кивал. Словно они вели какой-то научный диспут.

— Вы знаете, что я вам скажу? — хриплым голосом наконец проговорил старик. — Никому и никогда не удавалось уничтожить всех цадиков. Но одной простой причине — никому и никогда не дано было вычислить их всех. Блестящая маскировка — вот оружие цадика.

Уилл вдруг поймал себя на мысли, что ему это ни разу не приходило в голову. Тридцать шесть человек… разбросаны по миру… никак не связаны между собой… никак не афишируют свою миссию… Действительно, каким образом убийце удалось отыскать Макрея и Бакстера?

— Цадик таится от всех и иногда даже от самого себя, — продолжал Мандельбаум. — Человек может жить себе поживать и даже не догадываться о том, что он избранный. А если даже сам цадик себя не знает, кому под силу узнать его?

— Неужели им вообще не ведется учет? Неужели нет никаких тайных списков?

Старик усмехнулся:

— Нет, мистер Монро, нет никаких тайных списков. Това Шайя, будь любезна, передай мне книгу великого ребе Юзефа Ицхака.

Уилл вздрогнул при звуке этого имени. Тиша скосила на него глаза и шепнула:

— Спокойно. Это предыдущий великий ребе. Он умер полвека назад. А нашего Юзефа просто назвали в его честь, когда он появился на свет.

— Итак… — проговорил старик, листая поданную ему книгу. — Это можно считать автобиографическими записками великого ребе. Но здесь он уделяет большое внимание концепции цадиков и утверждает, что им присущи некоторые черты классического тайного общества. Великий ребе пишет, что все избранные, которые живут в разных городах и странах, говорят на разных языках и выполняют разную работу, в какой-то степени являются духовными источниками хасидизма как учения…

Старик вдруг прикрыл глаза и задумался, припоминая что-то важное. Уилл не спускал с него напряженного взгляда.

— В восемнадцатом веке жил на свете великий ребе Лейб Шорес. Поговаривали, что он поддерживал тайную связь с избранными и даже обеспечивал их охрану и благосостояние. То же самое говорят и про Баала Шем-Това, основателя хасидизма. — Его глаза открылись. — Но это все, так сказать, редчайшие исключения из правила, которое гласит: цадик есть тайный праведник и остается тайным для всех. Еще в юности я читал какую-то книгу, где говорилось, что в разное время и разными людьми предпринимались попытки найти хоть одного цадика… Безуспешные, конечно. Многие мудрецы гадали, что будет, если вдруг два цадика — совершенно случайно, естественно, — наткнутся друг на друга. Вероятность такого события ничтожно мала, но принято считать, что двое избранных не смогут пройти друг мимо друга, ничего не заметив. Предполагается, что цадик обязательно узнает своего собрата. — На губах старика вновь заиграла лукавая улыбка. — Но что-то я ни разу не слыхал о том, что два цадика действительно встретились и решили отметить это веселой пирушкой! — Улыбка исчезла так же внезапно, как и появилась. — Повторяю, мистер Монро, отыскать на земле цадика практически невозможно.