Вера Арье - Парадокс Апостола

Арно достал из кармана веревку, связал ею копыта животных, и вдвоем с Франсисом они поволокли добычу, приминая траву и оставляя на ней влажный бурый след.

Родион подобрал их ружья и, уже уходя, вдруг заприметил третье, аккуратно прислоненное к сосне в месте «засидки». Судя по всему, это была двустволка Павла.

Странно: преследуя самку, тот явно покинул место их диспозиции с оружием. Обратно в «засидку» он не возвращался, а значит, и ствол там оставить не мог…

Но охотничий адреналин все еще бурлил в крови и не давал Родиону застревать на таких незначительных деталях.

— Мясо самок значительно нежнее и не имеет резкого запаха, как у самцов. Достаточно замариновать его на часок, и оно будет таять во рту, — Франсис колдовал на просторной кухне дома, закатав рукава рубашки и надев кокетливый клетчатый фартук. — Женщину к приготовлению рагу из кабана допускать нельзя, оно требует мужской руки.

Эва, стоящая рядом и нарезающая овощи крупными кубиками, заливисто рассмеялась.

— Я с удовольствием уступлю вам место у плиты, равиоли у вас тоже выходят вкуснее моих, — подыграла она.

— Когда мать умерла, нас у отца осталось трое, поэтому каждому с малолетства пришлось научиться вести хозяйство. Я, к примеру, неплохо готовлю. Каштаны очистили? Высыпайте их сюда. Вот так, теперь стакан красного вина и специи. А бутылку захватите с собой, выпьем ее, пока мясо томится.

Родион последовал за ним на веранду, где Арно и Павел пытались вести разговор на ломаном английском.

— …У каждого десятого жителя острова есть зарегистрированное ружье. И еще пара незарегистрированных на черный день — спасибо де Голлю.

— А генерал имеет отношение к Корсике? — поинтересовался Павел.

Франсис, как опытный регбист, сразу перехватил инициативу в разговоре:

— Самое прямое. Это он в шестидесятые открыл шлюз, из которого на остров хлынули алжирские и марокканские репатрианты, он дал им карт-бланш на освоение аграрных земель и массу других привилегий, он принял решение о переносе ядерных испытаний из Сахары на Корсику, кстати, в район Кальви… Мы мирный народ и полтора века жили в согласии с французским государством, но есть грань, которую нельзя переступать. По большому счету, корсиканский сепаратизм — дитя его легкомысленной политики.

Гости хранили молчание, осмысливая услышанное.

— И во что сейчас превращается Корсика? — продолжил хозяин дома, чувствуя, что безраздельно завладел всеобщим вниманием. — В излюбленную зону отдыха миллионов французских граждан, которых не интересует ни наша история, ни культура. Не пройдет и двух десятилетий, как нация растворится в потоке приезжих!

— Мне кажется, вы слегка преувеличиваете, — мягко возразил Родион, — демография у вас…

— Демография? — уставился на него Франсис. — Вы, журналисты, любите жонглировать данными, не вникая в их суть. А вот вам задачка: прирост населения на Корсике в последние годы ничтожен, если вообще есть. И при этом число ее обитателей стремительно увеличивается. Каким образом, не знаете? Я вам отвечу: за счет тысяч эмигрантов и французских пенсионеров, которые перебираются на остров доживать свой век и скупают тут всю недвижимость. А наши дети вырастают и уезжают, бегут отсюда… Какое без них будущее?

— Кстати, о самом ближайшем будущем, — вмешалась Эва, которой явно хотелось переменить тему. — Завтра привезут новые декорации для спектакля, нам уже в девять утра надо быть в Кальви.

Речь пошла о закулисной жизни, которая большинству присутствующих была мало интересна.

Родион попытался перекинуться парой слов с Павлом: за эти дни им так и не удалось толком пообщаться. Но тот отвечал односложно, лишь упомянув, что договор на поставку вин с домом Ланзони, наконец, подписан и ему пора домой. На остров он прибыл на яхте, арендованной в Марселе, и на ней же планирует отправиться обратно.

Мысли Родиона переметнулись к его собственной ситуации, которая тоже ждала развязки. Ребро заживало, он был уже вполне мобилен и не мог больше злоупотреблять гостеприимством корсиканской семьи. Он представил Париж, свою маленькую квартирку под самой крышей, которая накалялась в летний зной, как доменная печь, звук вечно верещащих под окнами полицейских сирен, толпы туристов, осаждающих город…

Однако работа над новым материалом в издательстве должна была начаться только в сентябре, и у него был неоспоримый козырь в виде медицинской выписки с ключевым словом «перелом», который давал ему право провести еще пару-тройку недель на больничном. Перебирая в уме всевозможные аргументы, Родион все же нашел смелость признаться себе, что причина его внезапной трудовой апатии скрывается в другом, и причина эта вполне одушевленная. Диалог с собственными демонами в этот раз вести совершенно не хотелось, напротив, присутствовало настойчивое желание им уступить. Родион вообще редко бывал в конфликте со своим «я»: в детстве родители не пытались загонять его в рамки собственных ожиданий и давали ему право ошибаться столько раз, сколько было нужно. Поэтому романтических отношений он не боялся, легко в них вступал и так же легко их заканчивал, без ущерба для собственного эго.

— Ну а вы что же, тоже нас покинете? — Франсис открыл новую бутылку вина и разливал его по бокалам.

Родион не сразу сообразил, что вопрос обращен к нему.

— Да, я собирался на днях улетать, хотя…

— Вот и славно! — не дал договорить ему Франсис. — Оставайтесь, раз некуда спешить, бунгало все равно пустует.

— Поработаешь у нас бутафором? — внезапно оживилась Эва.

Смоляная бровь Арно плавно поползла вверх, и он с любопытством уставился на подругу.

— А чем плоха эта идея? — Она ничуть не смутилась. — Знаешь, кто такой бутафор?

— Ну… в общих чертах…

— Мы все лето колесим по Корсике, возя за собой фургон с костюмами и реквизитом. За их сохранностью следит костюмер, но во время спектакля кто-то обязательно должен находиться за кулисами: подавать актерам нужные предметы и следить за тем, чтобы на сцене было все, что планируется выпить, выкурить и из чего выстрелить. Иногда додумывать детали приходится прямо на месте, так что это большая ответственность…

— Надеюсь, «Гамлета» нет в программе этого сезона? Бутафорского Йорика с ходу не раздобудешь, — улыбнулся Родион, который был в душе рад такому повороту событий.

— Нет, какой там «Гамлет», мы в августе участвуем в международном фестивале, ставим «Коломбу» [7] Новелла Проспера Мериме, описывающая нравы корсиканцев. .

— Давайте-давайте, укрепляйте в сознании иностранцев миф о диких и необразованных корсиканцах, о кровожадных кланах, об этом пережитке под названием «вендетта»! В вашем понимании это и есть наша национальная идея? — внезапно взвился Франсис, резко повернувшись к Арно и сверля его глазами. — Что этот ваш подагричный парижский новеллист знал о Корсике? Он за несколько недель накорябал свое сочинение, насобирав сплетен по забегаловкам.