Вера Арье - Парадокс Апостола

«Этот русский родился с серебряной ложкой во рту, — думал Валь. — А я всю жизнь перебиваюсь с хлеба на воду, пытаясь выбраться из безденежья…»

За окном сочувственно подрагивал одинокий фонарь, протяжно завывал ветер, частил дождь, вздувая на лужах огромные пузыри…

Сунув руку в карман своей бесформенной куртки, Валь нащупал в нем то, что служило истинным поводом для сегодняшней встречи.

Нет, уж слишком абсурдно и подозрительно это все звучало!

Но вдруг окажется, что Пьер принес ему серьезный материал, и все факты подтвердятся?

Тогда у них в руках первосортнейший scoop!

Родион снова вспомнил возбужденные глаза Валя и лихорадочный румянец на его щеках, когда тот, убедившись, что в баре их никто не подслушивает, принялся рассказывать свою историю: его дядя на протяжении последних тридцати лет работал управляющим в знаменитой семье Арди-Ля Грот. Он был всей душой предан старику Шарлю Арди, которого помнил еще с детства, ведь отец когда-то служил у него личным водителем. В возрасте семидесяти двух лет Шарль Арди скончался, оставив своей обожаемой супруге миллиардное наследство. Мадам Арди-Ля Грот, в прошлом известная актриса, вела богемный образ жизни, любила общество и в старости привычкам своим не изменяла. В ее дом по-прежнему были вхожи и известные актеры, и крупные политические деятели, и всякая мелкая артистическая шушера — художники, дизайнеры, фотографы… Последние благосклонностью мадам не пренебрегали, получая от нее самые роскошные подарки. И чем старше становилась звезда, чем безнадежнее слабел ее ум и дряхлело тело, тем больше воронья кружилось вокруг нее в ожидании подачек.

Однажды дядя, удрученный всем происходящим, поделился с Пьером своей печалью: ему невыносимо было смотреть, как благородная дама превращается в жертву мошенников, как эти пошлые жиголо растаскивают по нитке нажитое его господином состояние…

Тем более что суммы ее даров исчислялись миллионами.

Вот тут-то у Пьера и возникла идея: если собрать свидетельства всего происходящего и передать эту информацию прессе, то можно привлечь к ответу тех, кто злоупотреблял уязвимым состоянием актрисы. И главное, самому неплохо на этом заработать! Правда, последний аргумент Валь приводить не стал, чтобы не огорчать и без того расстроенного родственника.

— Все это очень увлекательно, старик, но «Мондьяль» в чужом грязном белье копаться не станет… если только за этим не кроются значимые для общества факты. А я их здесь, уж прости, не вижу.

— Вот! — удовлетворенно выдохнул Валь, обдав Родиона ароматом майонеза. — Мы подошли к самому главному…

Кадык на его тощей шее ходил ходуном, глаза горели. Валь предвкушал, какой эффект произведет на Родиона его дальнейший рассказ.

Неизвестно откуда в руках его возник серебристый компакт-диск, который он аккуратно положил на стол.

— Я хочу, чтобы ты взял его домой и внимательно послушал.

Видя замешательство друга, он поторопился пояснить:

— Мой дядя в юности получил техническое образование, которое до последнего времени пользы не приносило. Но несправедливость, творящаяся в доме мадам, заставила его об этом вспомнить.

И установить подслушивающее устройство под сервировочным столиком, на котором он обычно подавал напитки для гостей…

Родион поморщился: его газета не занимается обнародованием записей прослушки и прочего компромата, это занятие для желтой прессы.

— Я думаю, перед президентскими выборами «Мондьяль» было бы интересно узнать о незаконном финансировании избирательной компании одного из ведущих кандидатов? Того, что за последние десять лет уже успел посидеть в трех министерских креслах? — поинтересовался Валь, поглядывая на собеседника выжидательно.

Родиону его намек был понятен.

Речь, видимо, шла о Марселе Готье, который умело пересаживался из одного министерского кресла в другое, а теперь намеревался занять и президентское. Значит, на этом диске — запись каких-то тайных бесед Готье со старой миллиардершей…

Хм, с одной стороны, вся эта история дурно пахла, а с другой — если такой материал сам идет в руки, им нельзя пренебрегать. К тому же Бретон, пребывавший в последнее время во взвинченно-деятельном состоянии, явно занимался поиском новой темы для расследования. Возможно, эти записи могли бы послужить для него хорошей отправной точкой…

Однако подозрительная легкость добычи вызывала в Родионе противоречивые чувства.

— Почему ты пришел с этим именно ко мне, Пьер? Хочу понять, что тобой движет…

— Все очень прозаично — усмехнулся Валь, облизывая пересохшие, обметанные лихорадкой губы. — Я отдаю вам эксклюзив, а вы, в качестве благодарности, улучшаете мое финансовое положение.

Родион покачал головой, будто ожидал именно такого ответа.

Бедный пропащий Валь, вся его жизнь была попыткой выбраться из нищеты, но он относился к той породе людей, для которых она была качеством врожденным, как тембр голоса или наследственный астигматизм. А ведь когда-то он был многообещающим студентом и имел все шансы на успех. Однако судимость, хоть и условная, навсегда закрыла перед ним двери в большую журналистику, и теперь Родион ничем, кроме денег, помочь ему не мог.

— Я прослушаю твою запись, и если она того стоит, передам ее в редакцию. Газета сейчас живет в режиме экономии, но мы найдем возможность тебя отблагодарить…

Телефонный аппарат, переключенный в беззвучный режим, настойчиво замигал оранжевой лампочкой в тот самый момент, когда Родион начал читать материал о смерти известного тележурналиста во время боевых действий в Кувейте. Это была уже третья потеря в рядах французских СМИ за последнее время. Помимо подробностей драмы — репортер был «задет» проходящим мимо американским танком в момент подготовки к эфиру — Родиона потряс еще один факт, приведенный в статье: за последнее десятилетие в мире погибло около восьми сотен журналистов. Но большинство из них пострадало не в ходе вооруженных конфликтов, а стало жертвой организованной преступности и коррумпированных чиновников в мирное время и в родной стране…

Осмысливая прочитанное, Родион нехотя снял трубку: телефон продолжал настойчиво подавать тревожные световые сигналы. Услышав резкий голос Бретона, он сразу понял, зачем редактор его вызывает.

С замиранием сердца Родион взлетел на третий этаж, гадая, какова будет реакция босса на предоставленные им накануне сведения. Сочтет ли он их серьезными или же обвинит его в непрофессионализме?

Информация на компакт-диске была впечатляющей: Марсель Готье, пользовавшийся глубокой симпатией и доверием богатой актрисы, вступил с ней в настоящий преступный заговор. В обмен на крупную сумму, которую мадам готова была потратить на его избирательную компанию, он обещал передать ей в собственность уникальное историческое здание в центре Парижа. А также закрыть глаза на ее старческую забывчивость в вопросах уплаты налогов с тех миллионов евро, которые покоились на ее незаявленных сейшельских счетах.