Вера Арье - Парадокс Апостола

— Ну не томите же благодарного слушателя, продолжайте. — Глаза де Перетти занялись холодным огнем.

— Приемная дочь Паскаля Брунетти, Валери, преуспела не только в карьере, но и в личных отношениях, став спутницей министра внутренних дел Франции. Их отношения, продолжавшиеся к тому моменту несколько лет, а затем переросшие в крепкий брак, невероятно сблизили Готье с дядей его избранницы. Дела клана Брунетти постепенно стали личным приоритетом министра. О том, что готовится покушение на префекта Руссо, ему было хорошо известно. И более того, это было ему на руку. Во-первых, префект имел неосторожность вести компрометирующий дневник, в который он исправно заносил все свои наблюдения и выводы из разговоров с высокопоставленными политиками. Этот документ, хранившийся в рабочем сейфе префекта, после убийства так и не был найден. Во-вторых, позволив этому преступлению свершиться, Готье выстрелил сразу по двум мишеням. Он взвалил вину за него на националистов накануне проведения законодательной реформы, тем самым лишив их права войти в состав местных органов управления. И вся власть осталась в руках корсиканских кланов, таких как семья Брунетти. Ну и наконец, умело раскрыв срежиссированное им самим же преступление, Готье повысил свой профессиональный престиж, что позволило ему взойти на новую ступень и закрепиться на политическом подиуме…

Тишину кабинета взорвали хлопки.

Адвокат, вынырнув из своего кресла, громко аплодировал.

— Блестяще! Просто блестяще! То есть вы хотите сказать…

— Да, я хочу сказать, что Апостолис Истрия не был фанатиком и уж тем более миссионером, пожертвовавшим свободой во имя идеалов. Он был просто любящим отцом, взявшим на себя грех сына.

На лицо адвоката набежало темное облако, он подался вперед:

— Как вы заблуждаетесь… На себя можно взять лишь чужую вину, но не прегрешения. За них каждому придется ответить самому и, увы, без амнистий.

Смягчившись, он добавил:

— Но в остальном вы правы. Мой подзащитный был запуган и принужден к самооговору. Улики против его сына были достаточными для того, чтобы тот оказался за решеткой минимум лет на двадцать — за убийство полицейского и за соучастие в групповом вооруженном нападении. Этим умело воспользовались, чтобы скрыть истинные причины гибели префекта, которые вы мне только что перечислили. Кланы Ланзони и Брунетти были очень дружны и разделяли общие интересы, так что эта интрига — их совместное творчество. Все участники дела лжесвидетельствовали под их давлением: Доминик Кастела был хорошо знаком с Арно Ланзони благодаря Театральной ассоциации, а мадам Дюпон была банально подкуплена.

Поднявшись, адвокат подошел к окну.

— «Дело Апостола» действительно оказалось самым сложным и абсурдным случаем в моей практике: впервые подзащитный запретил мне его защищать.

— Зато сейчас пришло время расставить все по своим местам, — подытожил Родион. — В этой папке — письменное признание настоящего убийцы Лорана Руссо, а также другие доказательства невиновности Истрия. Это будет колоссальный процесс! Он повлечет за собой политический взрыв и изменит…

— Никакого взрыва не будет.

— Отчего же? Апостолис Истрия отсидел за решеткой двадцать лет, что с лихвой покрывает тот срок, который он получил бы как соучастник или организатор захвата полицейского участка. Да и срок давности по делу о причастности его сына к этим событиям давно уже истек.

— Скажите, а у вас есть дети? — поинтересовался де Перетти.

Родион отрицательно покачал головой.

— Так не откладывайте! Вы обретете совершенно новый взгляд на вещи. Гаспар уже давно живет в другой стране, женат, растит троих мальчишек, преподает в школе. В этом году получил звание заслуженного учителя Греции. Если эта история всплывет, о ней напишут все газеты, и его карьере придет конец: в педагогике люди с криминальным прошлым не задерживаются.

И главное, как эта новость отразится на судьбе его детей? Отец — корсиканский экстремист под подозрением в убийстве, дед — пожизненно осужденный по этой же статье… Хорошо зная моего подзащитного, могу сказать, что он со своей участью смирился и никогда не подтвердит ни слова из того, что вы опубликуете. А у вас появятся могущественные враги, которые, уж поверьте, найдут способы перекрыть вам кислород.

— Но сейчас речь идет не только о судьбе отдельно взятой семьи…

— Что ж, я вас предупредил, — де Перетти встал и подошел к двери кабинета. — Учтите только: адвокатская тайна обяжет меня утверждать, что сегодняшнего разговора между нами не было.

— Конечно. У меня к вам последний вопрос: вы ведь навещаете своего бывшего подзащитного?

— Что заставляет вас так думать?

Родион воспринял этот ответ как утвердительный.

— Я хочу попросить вас об одолжении: расскажите ему мою историю. В подробностях, ведь факты убедительны… Вдруг рассудок возьмет верх над эмоциями, и он передумает.

Адвокат опустил голову, по-стариковски пожевал губами, но так и не ответил.

— Что ж, был очень рад нашему знакомству. — Вздохнув, Родион протянул ему руку.

Тот рассеянно ее пожал.

— А вообще, — заметил де Перетти уже в дверях, — какой из рыбака апостол? Разве посмел бы ученик предпочесть сына своему Учителю? [35] Кто любит сына или дочь более, нежели Меня — не достоин Меня (Мф. 10:37). Одна из заповедей, адресованных 12 апостолам. Безоглядная отцовская любовь — это привилегия… простых смертных.

Прочтя в глазах Родиона полное непонимание, он поспешил добавить:

— Ну да бог с ними со всеми. Желаю вам успехов, уважаемый, хоть в них и не верю. Прощайте.

Город накрыла ночь.

С реки дул колючий и злой ноябрьский ветер, который рвал полы его плаща, проникая под кожу.

Миновав пустую стоянку такси, Родион свернул за угол и спустился в метро.

Череда бетонных ступеней сменилась лабиринтом переходов, которые в этот час были пустынны и страшны. Устройство станции напоминало ту систему подземных галерей, которыми был опутан Париж в Средневековье, но Родион думал не об этом, а о том, что ему сегодня крупно повезло — Сезар де Перетти подтвердил правильность его гипотезы. Большего от адвоката он и не ожидал, ну а скептический настрой старика был вполне объясним.

Первая стадия расследования осталась позади, и теперь ему предстояло найти очевидцев, которые не побоялись бы открыто засвидетельствовать имеющиеся факты. Пока что все его информаторы предпочитали оставаться анонимными.

Перекинув в другую руку скрипучий портфель, Родион свернул к нужной ему платформе. Электронное табло утверждало, что до прибытия состава осталась всего одна минута. Напротив него висела рекламная афиша, анонсирующая рождественские гастроли балетной труппы Нью-Йорка с хореографической постановкой Баланчина [36] Джордж Баланчин — х ореограф, положивший начало американскому неоклассическому балетному искусству. . Иероглиф слившихся в танце тел на контрастно-синем панно выглядел необычно, и Родион полез было за телефоном, чтобы записать даты представления.