Галина Романова - Свидетельницы зла

— У них закрутилось. Никита часто повторял, что Кира — так ее звали — мастер во всем. Особенно в том, что касалось тонкостей отношений между мужчиной и женщиной.

— Вы были с ней знакомы?

— Да. Он нас познакомил как-то. — Софья низко опустила рыжеволосую голову. — Пригласил меня к себе на квартиру, а там она с фотографиями, чертежами. Хлопотала.

— И? Как она вам показалась?

— Она? — Широкие худенькие плечики нервно дернулись, взгляд Софьи наполнился ненавистью. — Обыкновенная деревенская выскочка! С отвратительным произношением. Какой-то, знаете, сибирский говорок. Меня коробило. Никиту умиляло.

А она ведь ревновала! Точно ревновала своего бывшего к яркой брюнетке с шикарными формами. Могла и…

Так, стоп! Не увлекаться версиями. А то получится такой снежный ком!

— У них это было серьезно?

— Видимо. — Она кисло улыбнулась, шевельнула худыми плечами. — Никита называл ее «малыш». И землю собрался покупать, видимо, только из-за нее. Собирался строить большой дом. Для большой семьи.

— Землю? Какую землю?

— На которой его и убили, товарищ майор. — Ее тонкие обветренные губы задергались. Софья опустила голову. — Собственно, из-за этой новости я и здесь.

Человек, которого она обнаружила у своей машины, когда вышла от Алекса, сидел сейчас на заднем сиденье и держал ее на мушке пистолета. Самого пистолета она не видела, конечно. Мешало сиденье. Но опасность, исходившую оттуда, ощущала каждой клеточкой своего дрожащего тела.

— Садись в машину и не ори, — приказал он Люсеньке, когда она только-только открыла ротик, чтобы заругать его.

— В каком смысле? — не поняла она, конечно же, такой грубости.

— Я сказал, садись за руль, курица!

Молодой человек, достаточно высокий, гибкий, крепкий, что-то такое выставил из кармана куртки.

— Что это? — Люсенька с интересом рассматривала странно оттопыренный карман.

— Пистолет! Который стреляет! — прошипел со злостью незнакомец. — Садись за руль немедленно!

И она послушалась. Села за руль своего автомобиля. В зеркало заднего вида увидела, как незнакомец сел сзади, прямо за ней. И сел так, что ей было видно только его черную шапочку.

— Я поняла. Вы хотите угнать мою машину, — обрадовалась она, когда по команде завела мотор. — Так забирайте. Я вам зачем?

— Езжай прямо. И помни, пистолет направлен тебе прямо в сердце.

И она поверила. И поехала прямо. Потом свернула, куда он сказал. И снова свернула. Вырулила на проспект и осторожно покатила в сторону пригорода.

— Если остановят гайцы, будь умницей. Мне терять нечего, выстрелю.

Его черная шапка сдвинулась с места и вовсе исчезла из вида. Он откинулся на спинку, поняла Люсенька. На какое-то время она о нем даже забыла. Просто ехала, вдавливая педаль газа в пол, и всё. Потом в ее голове вдруг шевельнулась странная мысль, и она, прокашлявшись, спросила:

— Это вы? Вы были сегодня у Алекса?

— Кто такой Алекс? — после непродолжительной паузы отозвался незнакомец.

У него был такой голос, будто он успел задремать.

— Алекс, это мой парень. Бывший. Я была у него. Вышла, а вы у моей машины.

— А-а-а, это тот самый неопрятный мажор?

— Ну да, неопрятный. — И она слегка вступилась за него. — С некоторых пор. Раньше он был совсем другим.

— Мы раньше все были другими, — отозвался ее пассажир злым голосом. — Так, на перекрестке поверни налево.

Она снова послушалась. Сейчас уж смысла не было делать что-то вопреки его приказаниям. Они находились на какой-то проселочной ухабистой дороге, где совершенно не было никакого движения. Ни машин, ни людей. Если и возмущаться, то надо было у дома Алекса. Там народ мимо шел. Да и на трассе могла пару раз на блокпосты свернуть. Вряд ли он при полиции взялся бы стрелять. А она, как закланная овца, послушно ехала и ехала, пока они в какую-то чащу не заехали. Какая же она все-таки дура!

— Все, — растерянно моргнула пару раз Люсенька.

— Что все?

— Дальше ехать некуда. Дорога закончилась.

— Ну, тогда дальше пойдем пешком. — Он открыл пассажирскую дверь, выбрался на улицу. — Вылезай, красавица! Да застегни свою дубленку, а то продует.

И вот как-то так он это сказал, что она тут же поверила, что с ней будет все в порядке. Не стал бы человек, который завез ее в какую-то чащу, чтобы убить, заботиться о ее здоровье.

Застегни дубленку, а то продует! Это важные слова, решила Люсенька, застегиваясь под подбородок и натягивая капюшон пониже. Алекса никогда, к примеру, не заботило, хорошо ли она застегнулась.

— Куда теперь?

Она нерешительно топталась возле переднего левого колеса, не зная, куда деть ключи от машины. В сумочку положить? Или незнакомец их заберет? Какой у него дальнейший сценарий?

— Надо будет прогуляться. Тут недалеко. — Он с сомнением покосился на ее высокие каблучки. — Думаю, тебе будет нелегко.

Ей в самом деле пришлось несладко: прыгать по кочкам, продираться сквозь гремевшие на морозе голые ветки. Она все время спотыкалась, цеплялась капюшоном, рукавами. И этому странному человеку пару раз пришлось переносить ее на руках через поваленные деревья.

И по тому, как именно он это сделал, Люсенька снова подумала, что ей вряд ли будет угрожать опасность. Он очень бережно ставил ее на каблучки. Очень! И даже потом взял ее под руку, когда дорога стала чуть шире, но хуже.

Они прошли вдоль каких-то пошатнувшихся заборов, за которыми, окостенев от мороза, колыхался на ветру высохший еще по осени сорняк. Шли, шли и остановились у пожарища.

— Вот здесь все и случилось, — глухо обронил незнакомец, встав как вкопанный возле какой-то обгорелой доски.

— Что случилось? — Вытянув шею, Люсенька сдвинула капюшон на макушку.

— Здесь погибла твоя подруга. И еще четыре человека.

— Ой, господи! — Люсенька прикрыла рот ладошкой, затянутой в тонкую кожу перчатки. — А мы здесь зачем?! Вы… Вы хотите и меня?

И она попятилась. Впервые за все время проявила благоразумие и попятилась от него — странного человека в дешевой куртке и ботинках, в черной шапке, надвинутой на самые глаза.

Кто он?!

— Вы и есть убийца?! — ахнула она.

— Так считают. Некоторые, — добавил он с нажимом и пошел на нее.

— Кто некоторые?

Он шел, а она пятилась. Он шел на нее, а она пятилась.

— Следователь, прокурор, судья, влепивший мне шесть лет строгого режима.

И только тут она поняла, почему его наряд с первого взгляда ей не понравился. Почему показался ей не только дешевым и безвкусным, но еще и странным каким-то. Спецовочным.

Он заключенный! Урка! Она однажды видела такую одежду, странно, что забыла. Видела, как раз шесть лет назад, когда они с Олей и Кирой явились на оглашение приговора по убийству их с Олей одноклассника.