Журнал «Искатель» - Искатель, 2019 № 01

— Нисколько. Пока. Говоря современным языком, у нас с ним бартер.

— Любопытно! — вскинул брови Григорий. — И чем же он обещал рассчитаться?

— Увеличением процента от дохода организации.

— Очень интересно! — улыбнулся Григорий. — Хочешь навешать мне спагетти на уши. Продолжай.

— Но это правда. У меня было два процента, а он увеличил до четырех.

— Ладно, пиши, — Григорий подкатил кресло с капитаном к письменному столу. — Что за организация и какие в ней ваши роли, должности. Все подробно. С фамилиями.

— Кокаиновая община под названием «Китайский Дракон». Василий Андреевич — у него кличка Вася-Барон — один из трех руководителей общины.

— Кто те двое? Кто главный босс?

— Этого я не знаю. У меня должность весьма скромная — контролирую ГАИ, обеспечиваю безопасность передвижения кокаина по территории Москвы и области.

— Ничего себе скромная, — усмехнулся Григорий, пододвигая к Сукачеву стопку бумаги и авторучку. — Предупреждаю, капитан, если ты затеял двойную игру, тебя ждет глубокое разочарование. Опиши всю структуру общины, фамилии тех лиц, с кем контачишь непосредственно, движение наркотиков от момента поступления до реализации.

— Хорошо. Ты останешься доволен моими показаниями, — кивнул Сукачев. — Я хочу заслужить твое расположение, а ты, Григорий Петрович, обещай за ценнейшую для следствия информацию вытащить меня из трясины, в которой я вязну все глубже и глубже.

— Пиши, — Григорий стал терять терпение, — твой треп меня не собьет. Посмотрим, чего стоит твоя информация. Я ведь ее сразу проверю.

— Я бы рад, но это… — Сукачев пошевелил прикованной к креслу правой рукой.

Григорий снял с него наручники и предупредил:

— Смотри, если вздумаешь броситься на меня или убежать — пристрелю из твоего же пистолета. Потом этот пистолет вложу в руку трупа Семы-Ужа. Оба будете лежать рядышком в ближайшей лесопосадке.

— Ты замочил квартирного воришку? — удивился и обрадовался Сукачев. — Но это меняет дело.

— Не меняет, — зло бросил Григорий, — произошел несчастный случай. — Написав свои признания, он вздумал смыться, но нарвался на мой кулак. Я немного не рассчитал. Сема ударился виском об угол журнального столика и испустил дух.

— Где он сейчас?

— В соседней комнате. Ты его унесешь.

— Я?! — вытаращил глаза Сукачев. — Почему я? А если на улице кто заметит? Обвинят в убийстве меня.

— Но ты его сюда послал, тебе и вытаскивать, — сурово отрезал Григорий. — Пиши. Потом разберемся.

Сукачев тяжело вздохнул и, взяв авторучку, склонился над листом бумаги. Написав несколько строк, он принял задумчивый вид, словно обдумывая дальнейшие фразы, а сам с глубоко скрытой злобой подумал совсем о другом: «Тебе, парень, повезло у двери. Там я растерялся от идиотского света в твоих глазах. Что это такое ты придумал, я не знаю. Но, надо признать, получилось это у тебя ловко. Однако не нагого напал, сопляк. В конце концов я перехитрю тебя и воткну тебе в бок мою верную финку, которая спрятана у ноги. Похоже, ты поверил, что я простофиля, боюсь змей и мышей и готов с потрохами сдать Василия Андреевича. Его имя уйдет с тобой в могилу. Еще никому не удавалось оставить в дураках Пашу-Налима. Наколю на финку, как навозного жука на иголку, и положу рядом с этим предателем Семой. Размечтался молокосос: «Пристрелю из твоего же пистолета». Ничего, попишу немного, чтобы усыпить твою бдительность, а потом…»

— Ну зачем же финку в бок?! — язвительно усмехнулся Григорий, считавший коварные мысли Сукачева. — А ну-ка отстегивай ее от ноги и давай сюда. Все же не удастся тебе, Паша-Налим, перехитрить молокососа. — Григорий сделал шаг в сторону, держа капитана под прицелом. — Извини меня, Павел Кирьянович, за грубые слова, но продажный легавый уже никогда не станет человеком.

От такого неожиданного поворота у капитана отвисла нижняя челюсть и схватило низ живота.

— Мне бы того, — просипел он, — в туалет.

— Финку! — коротко приказал Григорий.

Сукачев торопливо отдал остро отточенный финский нож.

— А теперь иди, — подталкивая Сукачева пистолетом, Григорий сопроводил его в туалет. — Можешь закрыться, — разрешил он. — Не подумай, что я опечалюсь, если повесишься.

— Не из дураков, — хмуро буркнул капитан, закрывая дверь. — А в тебе я, думается, ошибся. Похоже, ты сам дьявол.

Прошло минуты две. И вдруг из туалета раздался душераздирающий вопль, способный, казалось, поднять и мертвеца из гроба.

Ударив ногой в дверь, Григорий сорвал ее со шпингалета и содрогнулся от увиденной картины. На искаженном лице Сукачева застыла маска ужаса. Он сидел на полу со спущенными брюками, откинувшись спиной к стене ванной комнаты и сжав в кулаки пальцы раскинутых в стороны рук. С его шеи медленно стекала пестрая лента кобры. При первом же взгляде было ясно: капитан мертв. Вероятнее всего, он скончался не от яда змеи, а от разрыва сердца. Кто знает, может быть, он действительно смертельно боялся змей.

Попав в поток зеленого света, исходившего от глаз Григория, кобра ускорила свое движение и спряталась под ванной. Григорий подхватил тело Сукачева под мышки, выволок его в прихожую и закрыл дверь ванной комнаты. Склонившись над капитаном, он стал на всякий случай прощупывать у него пульс. Пульса не было. На шее у трупа виднелась припухлость с темной точкой в синюшном ореоле — возможно, от укуса кобры.

Григорий привел в порядок брюки пострадавшего, закрыл ему глаза и в раздумье, что теперь делать с трупом, стал выпрямляться.

Первое, что он, выпрямившись, увидел, был направленный на него пистолете глушителем. Пистолет находился в руке Соколова, одетого в черный плащ и черную шляпу. Лицо его было серьезно, губы сурово поджаты. Перед Григорием стоял самый умный и безжалостный противник во всей этой драматической истории. Василий Андреевич не колебался: выстрелить или нет. Его изобретательный ум подсказал ему единственно верный в данной ситуации выход: стрелять нельзя, не тот момент. Дружелюбно улыбнувшись, он повернул пистолет рукояткой к Григорию и самым приветливым тоном сказал:

— Гришенька, возьми оружие в знак моего товарищеского расположения. Я пришел к тебе с добром, а не со злом. Нам нужно очень серьезно поговорить.

— Ну и хитрец же ты, Барон, — усмехнулся Григорий, забирая пистолет.

— Я смотрю, ты много обо мне знаешь, дорогой?! — заискивающе улыбнулся Соколов. — Понятно, легавый раскололся. В общем-то, я никогда легавых за людей не считал. Ну, да ладно, теперь уже это не имеет никакого значения. Я ведь сам пришел все тебе рассказать и договориться о совместной законной деятельности.

— Хорошо поешь, гражданин начальник, — язвительно усмехнулся Григорий. — Я чувствовал, что ты не вытерпишь и придешь., Попытаешься ликвидировать меня, если застанешь беззащитным. Сейчас же я для тебя неуязвим. Поэтому ты и пистолет отдал.