Песах Амнуэль - Искатель, 2019 № 03

— Да. Я исходил из доказанной первой теоремы психологии о наличии в любой замкнутой психологической системе хотя бы одного поступка, не имеющего причин. Следовательно, в биографии обвиняемого был минимум один поступок, причинно необусловленный предшествовавшими событиями. Необходимо было этот поступок выявить, однако база данных оказалась для этого недостаточной, и потому я привлек к рассмотрению всю информацию относительно обвиняемого, содержавшуюся в полной базе данных полицейского управления штата Нью-Джерси, а затем, последовательно, — всю информацию относительно обвиняемого во всех базах данных федерального полицейского управления.

— То есть превысили свои полномочия, верно? Ведь вы имели право рассматривать только ту информацию, которая касалась конкретного убийства?

— Нет, сэр. Алгоритмы допускают использование более широких баз данных в тех случаях, когда основные базы недостаточны для ответа на поставленный вопрос.

— Вот как? Даже те базы данных, которые не имеют отношения к убийству?

— Безусловно, поскольку речь идет о расширении зоны поиска информации.

— И что? — терпеливо гнул свою линию прокурор. — Эту зону можно расширять неограниченно? Ведь нет? Наверняка существуют пределы получения информации и включения ее в рассмотрение, разве не так?

— Безусловно, сэр. Однако при рассмотрении дел различной сложности эти пределы, естественно, различны.

— Вы хотите сказать, что в данном случае эксперту дозволено использовать информацию, не связанную с расследуемым преступлением?

— В данном случае, сэр, используется понятие косвенной связи, поскольку преступление является убийством первой степени.

— То есть у эксперта нет сомнений, что убийство совершено именно обвиняемым, и никем другим?

— Безусловно, сэр.

— Зачем же тогда вы стали расширять психологическую базу Данных, если она не относилась непосредственно к преступлению?

— Протестую, ваша честь! — воскликнул адвокат. — Обвинение уже задавало этот вопрос и получило ответ!

— Протест отклонен. — Судья слушал очень внимательно, вмешательство адвоката показалось ему неуместным и более того — неумным.

На Айзека короткая перепалка не произвела впечатления.

— База данных была расширена, поскольку рассматривалось дело об убийстве первой степени. В этом случае разрешается включать в рассмотрение дополнительные базы данных, вплоть до федеральных.

— И чем помогли эти сведения? Из-за чего сделан вывод, будто обвиняемый в принципе не мог совершить данное убийство? — спросил прокурор со всей иронией, на какую был способен.

— На основании полной базы данных, — спокойно заявил Айзек, — была построена мировая психологическая линия обвиняемого и обозначены границы его светового конуса.

— То есть вывод был сделан на основании сугубо теоретических построений, — причем ваших собственных и противоречащих современной психологической науке?

— Построение психологии как науки не противоречит современному ее состоянию. Напротив, вся современная психология входит составной частью в общую психологию, построенную на основании аксиом, теорем и логически обоснованных выводов.

Прокурор выразительно пожал плечами, всем своим видом говоря: «Вот на основании какой чепухи эксперт утверждает, будто обвиняемый не мог совершить убийство!»

Однако мимические упражнения прокурора Айзек оценить не мог, молчание он воспринял лишь как молчание и ждал следующего вопроса.

— В состоянии аффекта, — заключил прокурор, — любой человек способен на любой поступок. Как говорил классик: «суха теория, а дерево жизни цветет и пахнет».

Прокурор и сам чувствовал, что цитата неточна, но сейчас это не имело значения.

— У меня больше нет вопросов, — заявил Парвелл и добавил так, чтобы его услышали только те, кому он фразу предназначал: судья, адвокат, Энди и, возможно, Айзек, хотя мнение искусственного интеллекта прокурора сейчас интересовало не больше, чем результат футбольного матча «Спенсеры» — «Кульманы»: — Теоретическая психология, боже мой… Сферический конь в вакууме.

Судья вздохнул. Вообще-то симпатии его были на стороне обвинения. Ссылки Айзека на полные базы данных выглядели неубедительно. На этом, пожалуй, перекрестный допрос можно было прекратить. Ясно: хочешь не хочешь, а заключение экспертизы придется дезавуировать и, следовательно, вернуть дело на новое расследование. Мог бы сделать это еще вчера, так нет, захотел посмотреть представление до конца. Мог бы…

Не мог. Он все-таки надеялся, что Айзек представит более надежные аргументы, а не «расширение базы данных».

— У вас есть вопросы, адвокат? — обратился судья к Ковельски, надеясь, что тот скажет «нет».

— Да, ваша честь. — Ковельски поднялся и задал вопрос, подготовленный еще вечером: — Если психология говорит одно, а физика — другое, то какой вывод более важен для решения судьбы обвиняемого? Психология или физика? Физика или психология?

Он еще раз повторил бы этот вопрос, но Айзек ответил:

— Никакой.

— То есть? — опешил адвокат. Он ожидал, что Айзек скажет «конечно, психология», и тогда можно будет продолжить допрос, уводя суд от обсуждения пистолета и крови.

— Никакой, — повторил Айзек. — Физический и психологический аспекты равно важны для принятия решения и выводов.

— Но, — адвокат не замечал (да и как мог заметить?), что своим вопросом загонял Айзека в область рассуждений, которой нужно было тщательно избегать, — если психологический вывод. противоречит физическим исследованиям, они никак не могут быть равнозначны! Какой-то из выводов неверен!

Прокурор вяло похлопал в ладоши. Ясно же, какой вывод. Психологический — какие могут быть сомнения?

Поскольку это был не вопрос, а утверждение, Айзек промолчал, а Энди показал адвокату на пальцах, что следует спрашивать, а не утверждать.

— Так какой же вывод неверен? — спросил адвокат.

— Оба, — сообщил Айзек.

— Но это невозможно! — взволновался Ковельски и, вспомнив предостережение Энди, сформулировал свою мысль в виде вопроса: — Как могут быть верны или не верны оба противоречащих друг другу заключения?

— В теории сильного мышления, — ответил Айзек, и в голосе Варди судья уловил знакомые нотки скрытого ехидства, — существует семнадцать прямых и тридцать два косвенных способа устранения противоречий. Для всех способов разработаны алгоритмы.

— Алгоритмы разрешения неразрешимых противоречий?

— Я не утверждал, что противоречия неразрешимы, — с неожиданной резкостью заявил Айзек. — Я утверждал, что противоречия существуют. Да, я разрешил их с помощью известных алгоритмов.

— Пользуясь этими алгоритмами, противоречие мог разрешить любой другой эксперт?