Вячеслав Мусиенко - Три цвета белой собаки

— Что ты волнуешься? Он же на мобилку позвонит, — удивлялся я.

— Он всегда в номер звонит, — обеспокоенно отвечала Даша.

Беспокоилась она напрасно. Не знаю, как насчет «всегда звонит», но в тот раз на Кипр никто не звонил: ни муж, ни любовник. Как потом я узнал от знакомых, муж веселился в Ялте, а «всего лишь партнер по бизнесу» обхаживал красивую телеведущую.

С Кипра мы на яхте пришли к соседнему островку, где от души наелись red fish, по-нашему — барабульки. На обратном пути попали в шторм, что не помешало нам заняться сексом, пока Илона вырубилась в другой каюте. На прямой вопрос о сексе втроем Даша ответила, что она не против, но только там, где ее не знают. Потом мы много ездили по экзотическим странам, но там бушевал СПИД, и местные кадры совсем не хотелось привлекать.

Если бы меня спросили, как ко мне относится Даша, я бы не смог ответить. Ей было со мной приятно — вне сомнений. Но сколько в этом «приятно» было эмоциональной привязанности, а сколько банальной женской корысти? Я давал ей деньги, и довольно неплохие. Практически платил ей приличную зарплату. Покупал ей дорогую одежду, которую она часто относила обратно в магазин и меняла на то, что считала нужным. Когда мы стали ездить по всему миру, оказалось, что она удобная компаньонка: с ней приятно появиться в хорошем ресторане, загорать на палубе яхты, перебирать вещи в бутиках люксовых брендов.

Насколько она дорожит нашими отношениями? Я не понимал этого. Однажды ранней весной мы с Дашей ехали на обед — каждый в своей машине, переговариваясь по телефону. Даша ехала по проспекту Победы, я по параллельной улице. И в районе Центрального загса меня вдруг накрыло: я испытал чувство такой силы, что закружилась голова. Это была вселенская любовь к жизни и вселенская благодарность высшим силам: за то, что я живу, за то, что у меня есть Даша, за то, что прекрасный день, светит солнце, и мы едем вместе есть вкусный обед… Меня затопило всеобъемлющее счастье. Когда мы с Дашей встретились, я не смог удержать распирающего меня восторга и нежности. И она откликнулась, отозвалась, ответила на мой поцелуй, сказала, что тоже любит.

Любовь ли это была или умелая мимикрия? Я не могу обвинить Дашу в фальши. В тот момент, подхваченная вихрем моего счастья, она могла верить, что любит. Мимикрия — это ведь не желание обмануть. Мимикрия — это желание соответствовать обстоятельствам.

И Даша изо всех сил старалась соответствовать. Почему-то она утаила тот факт, что муж ее оставил. Ей удавалось скрывать это от меня довольно долго. Я узнал, лишь когда мои приятели начали мне рассказывать и расспрашивать. Радости мне эта ситуация не принесла. У них не было детей, и Дашин муж ушел к девице, от которой, оказывается, имел ребенка. Предлог придумал нетривиальный: предложил Даше принять гиюр, побрить голову, носить парик и регулярно посещать синагогу. Естественно, Даша отказалась: какой гиюр, если она — светская львица, известная модель, не вылезающая из тусовок? И муж ушел.

Даша страдала. По-моему, муж был единственный мужчина, которого она искренне любила. Всегда с восторгом вспоминала, как он подарил ей кабриолет, обвязав авто ленточками на глазах участников вечеринки в ресторане «Майами». Правда, потом возникли проблемы: машина оказалась ворованной! Мне пришлось тратить деньги, обращаться к представителю Интерпола и знакомому судье, чтобы кабриолет не изъяли. Муж подарил, а я решал проблему. Но это не повлияло на ее чувства к нему. Женщины помешаны на красивых жестах.

Однажды Даша позвонила и загадочным тоном сообщила:

— Я прошла плановый осмотр у гинеколога.

— И что? — насторожился я, подумав о беременности.

— Врач спросила, занимаюсь ли я анальным сексом, — радостно продолжила Даша. — Конечно, я призналась, что да.

— А как она определила? — глупо спросил я, не понимая, куда она клонит.

— Обнаружила кишечную палочку в посеве! — Даша неуместно веселилась.

У меня перехватило дыхание: значит, и у меня эта гадость.

— Теперь будем пользоваться презервативами, — заключила Даша.

— Обязательно, — выдохнул я.

Спустя годы после расставания она при встрече бросила: «Ты всегда предохранялся, поэтому у нас нет детей». Я не стал спорить, однако тихо порадовался этому факту. К тому времени у меня в голове уже прояснилось, я понял, кто такая Даша Дацюк и как она ко мне относится.

«Марк, любчик, я забочусь не только о тебе, я не забываю и о своей любви к фейерверкам!»

«Марк, спасибо, эти деньги… Очень! Очень! Любонька-голубонька, спасибо тебе за внимание, да еще в таком масштабе».

«Обожаю деньги. Обожаю тебя».

«Твое вечернее сообщение выбило меня из колеи. Убедительно прошу тебя не делать из меня слив для негативных эмоций. Я не губка для всего этого. Я понимаю твои настроения, но это не значит, что на меня можно выливать это все».

«Любчик, ты последний из романтиков».

Я перечитывал ее СМС и убеждался, что Даша меня никогда не любила. Возможно, она и хотела бы влюбиться как девчонка, но была уже слишком опытна и расчетлива, чтобы позволить себе безоглядное чувство. Один серьезный бизнесмен, клиент нашего банка, рассказал мне однажды, что Даша занималась поставкой девушек-моделей высшему руководству. И я понял, откуда у нее была точная информация о разных событиях, связанных с моим бизнесом.

И все же, и все же. Несмотря ни на что, мне было с ней хорошо. Даша умела быть заботливой, нежной и незаменимой собеседницей. Комфортной спутницей. И безбашенной оторвой в постели.

Даша согревала меня в палатке ночью на сафари в Кении, лечила от ожогов медузы на Занзибаре, массажировала позвоночник после карнавала в Рио-де-Жанейро, лечила от отравления в Варанаси, успокаивала, когда я психовал, что в Фесе нас поселили не в тот отель… Однажды пролетом из Марокко мы пошли ужинать в ресторан Le Cinq в Париже. Столик заказал парижский коллега Даши — места в этом ресторане бронируют за месяцы, но, к сожалению, он не предупредил о дресс-коде. Когда я заявился в льняных брюках, шелковой цветной рубашке и легкомысленной курточке, нас пустили с большим скрипом. Я всерьез расстроился, а Даша смеялась и успокаивала:

— Дурачок! Зато у тебя самая красивая спутница в этом зале! Улыбнись, наконец!

И я улыбался, наплевав на то, что вокруг все были в костюмах и галстуках. Потому что быть рядом с ней — это незабываемый драйв, думал я, победительно оглядываясь по сторонам.

А затем драйв стал меркнуть, слабеть, тускнеть. Даша, которая часто говорила о себе, что она — женщина-праздник, потихоньку превращалась в фейк праздника. Ну хорошо, не в фейк, а в реплику — качественную, сшитую по правильным лекалам, с аккуратными стежками, но все же реплику знаменитой вещи. Праздник что-то стало омрачать, появился (или стал явным?) неприятный фон, словно сквозь мелодичную музыку пробивалось скрежетание по стеклу. Меня стало раздражать то, что не должно раздражать мужчину в женщине, и наоборот — если они пара, конечно. Мне не нравилось, как она ест, как пьет, как рассказывает последние светские новости.