Ольга Баскова - Сокровище падишаха

— Ее век недолог. И тогда я стану наследницей всего этого.

Ельцова даже не произнесла, а прошептала крамольные слова, испуганно посмотрев на Владимира (получалось, она высказала вслух то, что таила в душе), однако мужчина впервые с интересом взглянул на эту женщину, которую прежде просто не замечал. Она была тенью великой матери — и только. Немного поразмыслив, он решил, что Ниночка права. Сколько еще осталось этой старушенции? Пусть она молодится, пусть следит за своим драгоценным здоровьем, но лекарство от старости еще не придумали, а посему ее век действительно недолог. И тогда, если ему повезет и он правильно все рассчитает, можно будет жениться на наивной дурочке Ельцовой, а потом потихоньку прибрать к рукам все драгоценности и стать хозяином не распашонки в Запорожье, а элитной квартиры в Левшинском. Горячев долго размышлял, как подступиться к старой деве, чтобы она ответила на его чувства, а приемная мать не рассердилась на них обоих и дала свое родительское благословение. Однажды он пришел к Нине с огромным букетом роз и начал с порога, не давая ей опомниться:

— Ниночка, я безумно люблю вас! Будьте моей женой!

Нонны не было дома, но бедная женщина все равно опешила и смутилась:

— Да в своем ли вы уме, Владимир Николаевич? Вы перепутали меня с матерью. Проходите в гостиную, она скоро придет.

— Мне не нужна ваша мать, я к вам, дорогая, — он театрально упал на одно колено. — К Нонне Борисовне я подбирался только для того, чтобы быть ближе к вам. Прошу вас, составьте счастье моей жизни.

Мужчина бросился обнимать ее, это было театрально, неправдоподобно, пошло, но Ельцова сдалась. Она позволила затащить себя в спальню… Так началось это нелепое ухаживание за женщиной, к которой он не чувствовал ничего, кроме отвращения. Во время визитов в Москву он обычно ссылался на срочные дела и не шибко радовал ее своими посещениями, даже когда старая певица умерла и некому стало наблюдать за ними. Однако со свадьбой все же следовало поспешить, не то — упаси боже — его невеста найдет себе другого. Половина поклонников Нонны, таких же охотников за бриллиантами, как и он, перекочевала в стан Ельцовой. Горячев с тоской думал, что теперь она заказывала музыку и могла в одну минуту прервать их отношения. В тот роковой день он выгреб из копилки все сбережения и побежал в ювелирный, чтобы купить кольца. Но Нина не обрадовалась такому повороту событий.

— Мне кажется, мы слишком торопимся, — сказала она. — Давай подождем.

Он скривился, чувствуя, что добыча уходит из рук.

— Подождем чего?

Она пожала плечами:

— Не знаю, чего и сколько. Понимаешь, Володя, я не ощущаю от тебя тепла. Ты ведешь себя со мной так, будто я тебе не совсем приятна, и в то же время делаешь предложение. Неужели все из-за Нонниных побрякушек?

Раздосадованный, что эта простушка его раскусила, Горячев отвернулся к окну, чтобы женщина не видела выражение его лица:

— Чушь, полная чушь! Я и сам человек небедный, занимаю хорошую должность. Стал бы я так унижаться из-за каких-то драгоценностей! — усилием воли изобразив обиду, он продолжал: — Впрочем, если у тебя появился кто-то другой, я мешать не буду. Только скажи — и больше меня не увидишь.

Он пристально смотрел на нее, следил за каждой гримасой и понимал: женским чутьем она чувствует, что он ее не любит, но боится упустить момент. Когда и где еще встретится настоящий жених?

— Подожди, не кипятись, — Ельцова села в широкое кожаное кресло. — Я не отвергаю твое предложение, всего лишь предлагаю подождать. За это время я во всем разберусь и не сделаю ошибку.

На кончике его языка вертелось бранное слово, однако он сдержался и пожал плечами:

— Ладно, поступай как хочешь. Я готов ждать.

— И еще, Володя, — Нина покраснела. — Мы не будем больше спать вместе. Я могу забеременеть.

— И прекрасно, — улыбнулся Горячев. — Я взрослый мальчик и знаю, что от этого иногда случаются дети.

— Пока я во всем не разберусь, мне это не нужно, — оборвала его Ельцова. — А теперь, прошу тебя, уходи. Через пару дней я позвоню, обещаю. Когда у тебя заканчивается командировка?

— Как раз через пару дней, — с неудовольствием ответил он. — Ты специально не хочешь видеться со мной?

— Не говори глупости, — она резко встала, вышла в прихожую и открыла дверь. — Я всего лишь прошу отсрочку. В моем возрасте, прежде чем сделать опрометчивый шаг, всегда нужно хорошо подумать.

Тогда он не стал с ней спорить, послушно ушел и, как мальчишка, ждал ее звонка, однако она не позвонила…

— Владимир Николаевич! — В дверь заглянуло испуганное лицо секретарши, довольно смазливой и толковой. — К вам гости.

— Кто еще пожаловал? — буркнул директор. — Скажи, я никого не принимаю.

— Они из московской милиции, — протянула она. — Сами понимаете…

— Да, зови их, — он почесал седеющий затылок и придвинул к себе листок бумаги. Через минуту в кабинет вошли двое — коренастый мужчина лет сорока с утиным носом, который он постоянно поглаживал, и молодой парнишка с белобрысым чубом.

— Следователь московского ГУВД Петрушевский, — отрекомендовался первый. — Это сотрудник оперативного отдела Виктор Сарчук.

Анатолий заметил, что в красивом лице Владимира ничего не дрогнуло. Неужели он тоже невиновен?

— Так, я вас слушаю, — Горячев наклонил голову. — Извините, но я даже представить себе не могу, чем вызвал интерес московских следователей. Ко мне и местные-то ходят только для того, чтобы посмотреть соревнования.

— Ну, соревнования мы смотреть не собираемся, — резко сказал Петрушевский и ткнул ему под нос какую-то бумагу с печатями. — Сейчас в вашем кабинете будет произведен обыск. У нас имеются все соответствующие на него разрешения.

Теперь директор побелел как полотно. По худым щекам градом заструился пот.

— В чем меня подозревают? — прошептал он, лихорадочно вспоминая, какие нарушения были в его вотчине в последнее время.

— Вам знакома Нина Ельцова? — спросил Анатолий. Горячев, услышав имя и фамилию своей предполагаемой невесты, подавился слюной:

— Знакома. А в чем дело?

Петрушевский вежливо ждал, пока он прокашляется, даже любезно налил ему стакан воды. Приняв его трясущимися руками, Владимир стал пить. Зубы противно клацали о стекло, а мозг лихорадочно работал. Почему они здесь? Усилием воли он взял себя в руки и как можно спокойнее поинтересовался:

— Вы так и не сказали, в чем дело. Не Нина же прислала вас сюда. Ей стоило позвонить…

— Вы прекрасно знаете, что она никому никогда не позвонит, — молодой оперативник смотрел на него с презрением.