Марина Болдова - Рубины для пяти сестер

Матушку она застала за обычным занятием — пасьянс, кофе и сигарета. В комнате стоял ставший привычным стойкий запах табака, чуть разбавленный тонким ароматом арабики.

— Мама, мне нужно с тобой поговорить. — Ляля с порога произнесла первую заготовленную фразу.

— Ну что там у тебя случилось? — спросила та, затягиваясь и перекладывая очередную карту на нужное место.

— Я замуж выхожу. Свадьба через две недели, — выпалила Ляля на одном дыхании.

— Вот как! Значит, ты все решила за моей спиной и ставишь меня в известность. Правильно я поняла? И кто у нас жених? Все тот же старый ловелас?

— Мам, но ты же его совсем не знаешь!

— Конечно, не знаю, доченька. — Голос матери стал приторно-ласковым. — Ты же не удосужилась мне его представить!

— Ты сама не хотела! Я много раз пыталась…

— Да, помню-помню. Значит, не наигрались в любовь? Как же это у вас так далеко зашло? Может быть, ты беременна? — Мать с подозрением посмотрела на покрасневшую Лялю.

— Нет! Ты что, с ума сошла? — возмутилась Ляля и осеклась под взглядом матери.

— Не груби! Нет так нет. Тем лучше. И что от меня требуется? — пожала плечами та.

— Не знаю… Родители Валеры хотят с тобой познакомиться… и все… наверное. — Лялька впала в ступор от ее равнодушного тона.

— В чем проблема? Пусть приглашают в гости. Надеюсь, ты не думаешь, что я буду готовить пир на ораву будущих родственников, в семье которых, я думаю, ты надолго не задержишься!

— Почему, мама? Почему ты так в этом уверена?

— Потому, Елена, что знаю наверняка. Посмотри на меня. Мои родители выдали меня замуж за твоего отца, который был старше чуть не вдвое. И что из этого вышло?

— Но ты же папу не любила! А я люблю Валеру!

— Девочка моя, любовь уходит, а старик в твоей постели, прости за грубость, остается! И с этим нужно как-то жить. Ладно, поступай как знаешь. Только впоследствии не говори, что я тебя не предупреждала. Когда там свадьба у вас?

— Двадцать пятого. Кафе уже заказано.

— Очень хорошо. Нужно будет подумать, что я надену. Кстати, Валентина в курсе будущих перемен в жизни племянницы?

— Да, мама, давно.

— Почему-то меня это не удивляет, — усмехнулась мать, отворачиваясь от нее и доставая из пачки очередную сигарету…

Позже, сидя за столом в уютной кухне тетушки, Ляля пересказывала ей и Галине разговор с матерью.

— Что я скажу родителям Валеры, тетя Валя?

— Скажи как есть. Что толку, если ты представишь свою матушку перед ними в лучшем свете сейчас? При личной встрече, я уверена, моя сестрица покажет свой нрав!

— Неужели маме все равно, что я выхожу замуж за любимого человека? Ей неинтересно, какая у меня будет свекровь? Вот вы, тетя Валя, если бы Галку замуж отдавали…

— Тут уж я тебе отвечу за мамочку, Лялька! — весело перебила Галина, пытаясь отвлечь сестру от мрачных мыслей. — Во-первых, она вытрясла бы душу и из самого жениха, и из его предков, пока не убедилась бы в их благонадежности. Лишь после этого дала бы согласие. Так, мам?

— Балаболка ты, Галина! — добродушно упрекнула та.

— Продолжаю! Во-вторых, кинулась бы шить мне платье, не доверяя портнихам в ателье! Стоп! Ляля, а твое платье где? Кто шьет? Покажешь?

— Да как-то пока не обсуждалось… Сама, наверное… или куплю готовое, — смутилась Ляля, отводя взгляд и внутренне ужасаясь — о свадебном платье в разговоре с матерью она и не заикнулась.

— Ляля, ну-ка посмотри на меня, — попросила Валентина Николаевна. — Что, моя сестрица не собирается заказывать для тебя наряд? Так?

— Мы не говорили об этом, я не успела…

— Мама! Ты что, не видишь? Тете Ане в голову не пришло, что невеста, ха-ха, должна быть в свадебном платье!

Валентина Николаевна покачала головой. «Совсем уже спятила сестрица», — «прочла» Ляля мысли тетушки, окончательно смутившись.

— Мам… — Галина подмигнула матери и кивнула на дверь.

— Давай, зайка, неси все. — Валентина Николаевна понимающе улыбнулась дочери и повернулась к Ляле: — Не переживай, сейчас что-нибудь придумаем.

Галина вернулась через пару минут, неся в руках два свертка.

— Вот. Мамочка увлеклась плетением кружев на коклюшках! Посмотри, какая красота, Ляля! — Она развернула довольно большой рулончик. Ляля восхищенно ахнула — кружевное полотно было шириной не менее пятнадцати сантиметров.

— А из этого белого маркизета сошью платье. — Валентина Николаевна развернула второй сверток. — Сделаю пышную трехслойную юбку с отделкой кружевом. Нравится?

— Но это же вы Галке приготовили… — На глаза Ляли навернулись слезы.

— Пока эта красотка замуж соберется, ты троих успеешь родить! — рассмеялась Валентина Николаевна, обнимая разом обеих. — Ну что, настроение поднялось? А с твоей мамой, Ляля, я поговорю. Пора ей кое о чем напомнить.

За окном сгустились сумерки. Валентина Николаевна сидела на диване, поджав под себя ноги. Июнь заканчивался, а по-настоящему летней жары еще не было. К тому же днем прошел дождь, и в квартире было сыро. «Анна в своем репертуаре, хотя бы чаю предложила!» Валентина Николаевна пришла к сестре в плаще, сняла его в прихожей и сейчас, сидя в одном лишь легком платье, слегка замерзла. Хозяйке же, накинувшей себе на плечи вязаную шаль, она видела, было комфортно.

— Ты совсем не думаешь, что делаешь и говоришь? Она же твоя дочь! Кому, как не тебе, поддержать ее? — Валентина Николаевна поежилась. Разговор пошел по третьему кругу, а она так и не добилась от сестры, чтобы та признала свою ошибку.

— Ты видела этого Валеру, Валя?

— Видела. Взрослый, серьезный парень. А с лица воду не пить, если ты на внешность намекаешь!

— Да, конечно, а каких внуков они мне нарожают?!

— Ах вот что тебя волнует! Аня, ну какая разница, все равно родные будут. Твои же внуки, не с улицы!

— Может быть, я вообще не хочу становиться бабушкой! Меня кто-нибудь спросил?

— Что ты все о себе? В данном случае ты — всего лишь будущая теща! О дочери подумай хоть на минутку. Замуж она выходит.

— А обо мне она подумала, когда соглашалась? Соплюшка! Какая из нее жена? Меня выдали в девятнадцать лет, и что хорошего из этого получилось?

— Получилась прекрасная дочка. — Валентина Николаевна решила, что еще один виток бесполезного разговора не осилит.

— Валька, я чувствую, не будет этой свадьбы. Понимаешь — чувствую.

— Типун тебе на язык, Анна. Все у них состоится, хочешь ты этого или нет! — Валентина Николаевна встала с дивана. — Давай договоримся, сестрица. Не порть девочке праздник. Не можешь принять ее решение, хотя бы сделай вид. И еще. Я не прошу тебя полюбить будущего зятя. Но будь добра уважать выбор своей старшей дочери! В противном случае в этой жизни ты останешься совсем одна!