Максим Бондарчук - Закат на Авеню Монтень [СИ]

Он читал мои мысли и знал на перед, что я буду говорить и какие вопросы задавать. Раз уж скрывать свои намерения уже не было смысла, я раскрыл карты.

— Ты прав, Доминик. Я здесь, чтобы спросить у тебя совета. Моя жизнь, как личная так общественная не была такой идеальной, какой любили ее выставлять мое руководство. Мне говорили, что это надо для поднятия авторитета полицейского в глазах общественности. Можно сказать, что я был эдаким проектом идеальности, который спланировали и разыграли большие люди, но мне надоело все это. Как и тебе когда-то, мне осточертело строить из себя того, кем я не являюсь на самом деле. За время работы мне приходилось делать много плохих вещей, иногда это было приказом, иногда шло из личным целей, но все так или иначе выполнялось моими руками. Я хотел остановиться, сделать передышку, прежде чем окончательно порвать со всем этим, но это болото, оно так сильно затянуло меня, что любое мое движение в противоположную сторону всегда вызывало реакцию свыше, где мне доходчиво объясняли, что я делаю неправильно. А потом произошел этот случай с Фукко.

— Я слышал, — сухо констатировал Доминик.

— Клянусь, я не хотел убивать его. Он был мне ненавистен, но не до такой степени, чтобы я мечтал напичкать его свинцом. Но карусель слишком сильно раскрутилась, и я уже не мог спрыгнуть с нее. Мне обещали свободу, говорили, что я смогу уйти с этой дороги и жить спокойно… но только после смерти Фукко.

— Ты сам все спланировал.

Я усмехнулся.

— А что там планировать. Фукко подписал себе смертный приговор, когда связался с сыном Пикара. И пока тот гнил в комиссариате, дожидаясь суда, Саид спокойно отлеживался у себя дома. Нам дали наводку, указали адрес, а дальше все было дело техники. Мне нужно было просто ворваться туда первым и застрелить его, пока остальные будут далеко позади меня, затем спихнуть эту смерть на самооборону. Он был важным свидетелем. Клянусь всеми святыми, если бы Фукко заговорил, в тюрьме оказалось бы гораздо больше людей, чем планировалось.

— Кто тебе приказал убить его?

— Это уже не имеет значение. Он скоро умрет — это избавит меня от проблемы стрелять в него.

Мы замолчали. Мне стало немного легче. Эти слова, они как исповедь в храме, мне нужно было поговорить и высказать все, что наболело и накопилось в моей душе. Только вот подходящих людей в округе становилось все меньше и меньше. Я смотрел на него, но Доминик будто не видел меня. Потягивая алкоголь из стакана, он думал о чем-то своем, не доступном для посторонних глаз. На мгновение мне показалось, что он вообще меня не слушал.

— Ты слышал хоть слово о том, что я тебе говорил?

— Ты сказал, что вся наша жизнь полное дерьмо.

— Именно, но я не хочу быть таким же как и моя жизнь. Я хочу все исправить, ну или хотя бы постараться это сделать. Помоги мне!

Услышав последние слова, Доминик повернулся ко мне лицом и посмотрел на меня.

— А что ты хочешь, чтобы я тебе посоветовал? Мы с тобой совершенно в разных лодках, которые плывут по совершенно разным маршрутам. Я не снимаю с себя вины за все то, что было сделано мной за годы службы, но я достаточно заплатил за это и не хочу больше вспоминать. Ты хочешь помощи? Хорошо, но, боюсь, лекарство будет не таким приятным как ты хочешь.

— И что же именно?

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Просто боишься сказать это вслух. Ты ищешь другой путь, но все яснее осознаешь, что иного не существует. Тебе придется признаться в этом. И чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше будет для тебя самого.

Да, действительно, я знал о чем он говорил. Знал это еще тогда, когда старик Синьен завел весь этот разговор. Там, на кладбище, он всколыхнул ту действительность, которая лежала у меня в самой глубине моего подсознания и заставила задуматься над всем этим. Увы, но решение было простым и болезненным одновременно. Никто, кроме меня самого не мог решить все проблемы. Они были нематериальны, неосязаемы, но то давление, которое они оказывали на меня, было настолько сильным, что оставить это без внимания я не мог. Рано или поздно они бы добили меня все равно.

Праздник был в самом разгаре. Гости прибывали каждые пять минут и конца им не было видно. Список приглашенных обновлялся каждый раз, когда очередной гость переступал порог загородного дома. Они приезжали на дорогих машинах, держа в руках дорогие подарки, и прямиком направлялись к молодоженам, которые находились в глубине огромного сада. Играла музыка. Тихо, так чтобы не заглушать разговоры присутствующих, она лилась по их головам и вылетала за пределы всего этого действа.

Он смотрел на все это и не мог поверить, что этот момент настал. В глазах невольно почувствовались слезы, но он быстро заглушил этот порыв, пронеся рукой по холодно голубым глазам. Старик сидел в стороне от всего этого. Это был не его праздник. Выполнив все причитающиеся отцу обязанности, он молча удалился в самый дальний угол и попросил не беспокоить его по пустяковым делам. Телефон был отключен — сегодня он хотел отдохнуть и хотя бы на один день отстранится от всего мрака, в котором он пребывал все это время.

Дочь была счастлива. Улыбка не сходила с ее белоснежного лица и она с большим удовольствием одаривал ее всех присутствующих. Наверное, это и было то, ради чего стоило стремиться и работать. Счастье родных, что может быть лучше, жаль, что ему самому было не так весело как всем. Боль в груди становилась все сильнее, а дыхание было тяжелым и коротким. Стоило ему только сделать более глубокий вдох, как организм тут же отзывался истошных кашлем, сопровождающимся кровавой слюной. Конец был близок, он чувствовал это как зверь, чувствовавший смерть, загнанный охотниками в западню. Старик старался оттянуть этот момент. Пусть это случится завтра, или на следующей неделе, когда молодые уедут в свадебное путешествие, но только не сегодня. Не хотелось омрачать такой момент своим трупов и гулом сирен скорой помощи.

— Вот ты где. Закопался как крот.

Внезапно перед его лицом возник силуэт мужчины с протянутой рукой.

— Здравствуй, Жан. Давно не виделись.

Это был отец жениха. Старый банкир был полной противоположностью Синьену — он не курил, практически не пил алкоголя и был просто помешан на утренних пробежках. Присев рядом с ним, он сразу перевел разговор в более серьезное русло.

— Что с нашим делом, старина?

— Сегодня свадьба наших детей, а ты все никак не успокоишься.

— Такие дела не могут быть отложены в долгий ящик, мои коллеги ждут ответа на поставленные вопросы.

Видя напористость своего новоиспеченного родственника, Синьен злобно посмотрел на него.

— Ты можешь потерпеть всего один день и оставить рабочие моменты за дверями этого дома.