Надежда Черкасова - Инстинкт мести

– И не коллега.

– Значит, как следователь Следственного комитета, который упорно отмахивается от фактов, способных помочь в розыске убийцы Берлицкого…

– Я тебе не говорил, что его убили.

– Но вы же сами не верите, что он самоубился. Ну, признайтесь же! Человек, у которого куча денег, припрятанных за границей, – и станет себя убивать? Люди от безденежья могут попытаться покончить с собой, но никак не от изобилия. Или вам удобнее списать все преступления на мертвеца? Тогда и искать никого не нужно. И обманутым вкладчикам можно по ушам пройтись. Дескать, вот, сограждане дорогие, виновник вашего разорения-то помер, а деньги бесследно исчезли. А вы, граждане, в следующий раз, когда решитесь в банк свои кровные нести на сохранение и преумножение, подумайте сначала, не лучше ли денежки под матрасом держать, чтобы целее были. Так, что ли? Кстати, вы мне так ничего и не сказали про обыск в банке. И знаете почему? Потому что ничегошеньки там не нашли такого, что могло бы помочь в расследовании ограбления вкладчиков и убийства Берлицкого. Или я что-то путаю?

– Пока никаких следов «черной бухгалтерии» не обнаружено. К тому же сервер с реестром вкладчиков успели уничтожить. Косвенными признаками могут быть данные о том, что банк некогда приобрел у некоего поставщика два одинаковых экземпляра программного обеспечения для учета вкладов. Другим признаком может служить предписание Центробанка о запрете или ограничении приема вкладов населения, при котором банк продолжал бы принимать вклады. Но такого предписания им не выдавалось.

– А я что говорила! – восторжествовала было Ася, но спохватилась: – Постойте, а как же наличие банковских документов на руках у вкладчиков? Они что, разве не являются доказательством того, что их вклады реально существуют?

– Даже если вкладчики с ними обращаются в суд, это не всегда помогает доказать, что деньги в наличии и в самом деле присутствовали. Я знаю случаи, когда вкладчикам отказывали в исковых требованиях. Лицензию у банка «Солли» отобрали. Но руководство банка – из тех, кто ныне в добром здравии, – не передало временно назначенной Центробанком администрации ни оригиналы кредитных договоров, ни договоры залога, ни поручительства по ссудной задолженности юридических и физических лиц. Поэтому это расценено как попытка сокрытия вывода активов, а обращение направлено в Генпрокуратуру и МВД.

– И после этого вы упорно отказываетесь потянуть за ниточку, которую я, как заправская ищейка, в зубах вам принесла?!

Ростоцкий в задумчивости уставился на Асю и, видимо, воочию представив себе ее с этой самой ниточкой в зубах, не сдержался и улыбнулся, обнажив полоску ровных белых зубов. Лицо его мгновенно преобразилось, и Ася с удивлением обнаружила, что он молод и довольно симпатичен. Льдинки во взгляде растаяли, глаза залучились мягким добрым светом и тоже заулыбались, даже морщинки на лбу разгладились.

Напряжение в разговоре исчезло, словно его и не было вовсе. Ася смотрела на Ростоцкого и поражалась: как может изменить человека обычная улыбка! Она тоже в ответ улыбнулась и позавидовала его друзьям и близким, с которыми он общался вне работы. Ничто так не открывает сути человека как его улыбка. Правду говорят: не ищи внешности – она обман, не ищи богатства – оно исчезнет, но ищи того, кто сможет заставить тебя улыбнуться. Потому что улыбка способна сделать ярким самый мрачный день.

– Ну хорошо, – сдался Ростоцкий. – Доставай блокнот.

Он снова был прежним – сосредоточенным, хмурым и угрюмым. Но Асю теперь не проведешь, потому что она узнала его тайну: он не тот, за кого себя выдает. И она это теперь очень хорошо запомнит.

– Давно бы так, – засуетилась Ася, пытаясь разыскать блокнот в сумке, которая ей иногда казалась чуть ли не бермудским треугольником, потому что в ней постоянно исчезали, а потом неожиданно появлялись различные вещи, уже считающиеся давно утерянными. – И стоило столько времени на никому не нужную перепалку тратить?

Ростоцкий не стал ждать, пока Ася разберется с непредсказуемыми глубинами той черной дыры, в которой могла копаться целую вечность, и положил перед ней чистые листы бумаги и ручку. Ася принялась быстро записывать факты, из которых должна родиться заметка. Ростоцкий снова строго-настрого предупредил, о чем писать не следует, а затем дал понять, что аудиенция окончена, так как пора и честь знать.

– Так как насчет Марии Ивановны?

– Я подумаю.

– У меня маленькая личная просьба: можно, вы будете называть меня не по фамилии, а по имени – Асей?

– Чтобы ты называла меня Борей?

– Нет, конечно! Вы для меня исключительно Борис Иванович. И никто иной, – заверила она. «А жаль. Я бы не отказалась называть тебя Борей. Или Боренькой. Или…»

– Там видно будет, как тебя называть.

Вот и хорошо, радовалась Ася. В следующую встречу она от Ростоцкого добьется гораздо большего. Так потихоньку и приучит его с собой считаться. Он Асю в дверь не будет пускать, так она через окно к нему проскочит. А если тот окна и двери законопатит, Ася в трубу влетит на своей журналистской метле. Что-что, а мусорить она никому не позволит. Так как теперь вошла в сплоченную семью журналистов, которые по праву называют себя «разгребателями грязи», как она вычитала в одной умной книжке. Главное при этом – не увеличить количество этой самой грязи.

А пока Ася уносила с собой трофей, который дорогого стоил, – улыбку Ростоцкого… Неужели она, дурочка, влюбилась? Этого только не хватало! А раз не хватало – получай.

Теперь Ася направилась к банку «Солли». Нельзя же писать о том, чего никогда в жизни не видела? Возле банка толпились обманутые и крайне возбужденные вкладчики с плакатами. Ася сделала несколько снимков.

Вернувшись в редакцию, она принялась сосредоточенно набирать текст. Заметка по объему уже могла претендовать на хорошую статью. Ася не заметила, как пролетели два часа. Перечитав написанное несколько раз, отправила статью Зацепину и принялась ждать его реакции, уставившись в окно.

Погода была просто замечательная: ни жарко, ни холодно, умеренно солнечно с легким ветерком, то есть комфортно. Именно так, как любила Ася. Зацепин позвонил через пятнадцать минут и попросил зайти.

– Неплохо. Только вот что это за измышления в конце статьи? Неужели ты и в самом деле думаешь, что обманутые вкладчики что-то получат?

– Если не получат, зачем нужны мы с тобой, «четвертая власть»? Затем, чтобы с подробностями муссировать чужое горе? Нет, конечно. Вот давай и раскачаем потихоньку три первые власти – законодательную, исполнительную и судебную. Напомним им, что не народ для них, а они для народа… Следопыт, скажи, а у тебя есть в банке «Солли» знакомые?