Марина Крамер - Хирургия мести

Я провела очередную бессонную ночь, сидя на балконе и куря сигарету за сигаретой, и все думала, думала, думала… Деньги у меня были, их больше чем достаточно. Но надо придумать, как выкрутиться. И тут я вспомнила о Захаре Лаврове и о том, как он рассказывал о близком знакомстве с главным редактором одного из крупнейших интернет-порталов.

Если я смогу уговорить его показать мои материалы этому человеку, то взорву к чертовой матери весь этот клубок единомышленников, что засел в нашей мэрии. Думаю, Алексей в этом случае будет совершенно спокоен. Но сперва мне нужно обезопасить себя и имеющиеся в моем распоряжении материалы.

Самое простое — уехать, но это даст лишь временную отсрочку — меня будут искать, привяжут к делу Алексея, наврут с три короба, объявят в федеральный розыск — да мало ли возможностей у людей, в чьих руках власть.

Нет, это не годится.

Мне нужно время на написание статей, судя по объему материалов, там не обойдется одной-двумя, потянет на целый цикл. И очень, конечно, хочется еще и остаться в живых после этого всего. И тут мне помог тот же Захар.

Я позвонила ему, чтобы обсудить статьи, а он вдруг сказал:

— А ты понимаешь, что за этим последует?

— Еще бы, — вздохнула я. — Но я не могу оставить все это в таком виде, имея на руках доказательства коррупции в мэрии. Погиб невиновный человек, я должна довести до конца то, что он начал, понимаешь? Он несколько лет положил на то, чтобы собрать эти доказательства, ему просто времени не хватило, чтобы начать процесс и возбуждать уголовные дела, они его переиграли, потому что кто-то пронюхал.

— Стася, ты очень рискуешь, — сказал Захар после паузы. — Очень. Тебе не удастся опубликовать все это и выйти сухой из воды.

— Но что ты предлагаешь? Сжечь все, как просил Алексей? Ни за что! Все, кто должен сесть, сядут, я им помогу. Вершинин не должен был умереть, не должен!

— Не кричи, — попросил Захар, и я услышала, как он щелкает зажигалкой. — У меня есть предложение, только не знаю, как ты отнесешься к нему. В нашем городе находится отличная клиника пластической хирургии… — и я тут же его перебила:

— Все, не продолжай! Я согласна. Единственный выход — изменить внешность и свалить. Ты прав.

— Погоди, Стася. Это не так просто, как тебе кажется. И не так дешево, между прочим. Там сутки пребывания стоят… — но я снова перебила:

— Захар, это совершенно не имеет значения! Деньги у меня есть, их достаточно.

— Да ты бы хоть узнала сперва…

— Я же сказала — деньги у меня есть.

— Ох, и упрямая же ты, Стаська, — вздохнул Захар. — Ладно, я узнаю, договорюсь. Ты не сиди там, собирайся и быстро прилетай к нам. Только я тебя очень прошу, Насте не говори ни слова, ладно? Придумай что-то, соври — но не называй истинной причины. Достаточно того, что обо всем знаю я.

Я даже не обиделась, когда поняла, что он хочет защитить жену от возможных последствий моего визита. Он в этом совершенно прав, ни к чему Насте все эти подробности.

Захар оказался человеком слова — и в клинику помог попасть, и с главным редактором предварительно тоже договорился, и теперь, собираясь отправить ему первую статью, я даже не раздумывала, правильно ли поступаю. Правильно. Я делаю то, что должна.

Я поднялась со скамьи, выбросила окурок и пошла обратно в корпус. Из боковой аллеи вышел мужчина, неторопливо направился к крыльцу, и я невольно замедлила шаг, не хотела обгонять или идти вровень. И что-то в его походке, спине, манере держать голову показалось мне таким знакомым, что внутри начала развиваться легкая паника. Никаких знакомых я тут не ждала…

Не знаю, почему, но я нырнула в кусты, и вовремя — мужчина на секунду обернулся, и мне снова показалось, что лицо мне знакомо, хоть я и увидела его мельком и всего на мгновение. Черт, померещится же… Ну, идет себе мужик, приехал к кому-то… Может, это у таблеток, что мне дают, такое побочное действие в виде галлюцинаций? Только этого мне не хватало, надо у Женьки спросить.

Я еще немного попетляла по парку и все-таки решила вернуться не в корпус, а пойти в столовую. Почему-то хотелось почувствовать, что я не одна, что вокруг живые люди, пусть даже здесь не очень принято общаться.

Вот теперь я выглядела так же, как большинство здешних клиентов — в бинтах и с опущенным в тарелку взглядом. Уравниловка в действии. Но мне это состояние внезапно понравилось — я такая же, как все, у меня те же проблемы, что и у окружающих меня людей.

Я прохожу послеоперационную реабилитацию, озабочена только своим лицом и тем, как оно будет выглядеть потом. Отлично.

Закончив ужинать, я пошла к себе. Дверь в палату была приоткрыта, и я удивилась — неужели забыла закрыть, когда уходила? На пороге я остолбенела. Все мои вещи валялись на полу, из чемодана даже был вырван чехол, матрас на полу, ящики тумбочки выпотрошены… Что это?!

Я выскочила в коридор — Жени на посту не было, наверное, вызвали к кому-то. Что же делать? Кто мог устроить натуральный обыск в моей палате? Я села на диван у окна и обхватила голову руками, случайно задела прооперированное ухо и даже подскочила от острой боли:

— Черт!!!

— Что случилось? — Женя появилась из-за угла, как джинн из лампы.

— Ухо задела… слушай, Женька, ты давно с поста ушла?

— А что? — сразу насторожилась она.

— Идем покажу, — мрачно предложила я.

Открыв дверь в палату, я пропустила медсестру вперед, и та ахнула:

— Офигеть! Это… это что же… как же?! Надо охране звонить. Пропало что-то?

— Нечему там пропасть. Но охране позвони, что это еще за новости? Кому вообще это могло понадобиться?

Я задавала эти вопросы почти механически, потому что точно знала ответы на них. И только один не имел ответа — кто и как нашел меня здесь. Ну, а классическое «Что делать?» буквально висело в воздухе, тоже, разумеется, безответно.

Появившийся охранник внимательно осмотрел замок, покачал головой и спросил:

— И что, никто не заметил, как человек ковыряет замок каким-то левым предметом?

— В этом крыле заняты только три палаты, — объяснила Женя. — Вполне вероятно, что никто не заметил.

— Тут довольно профессионально вскрыли, сразу не заметишь, только если приглядеться, — сказал охранник, присев на корточки и снова рассматривая замочную скважину. — Есть только пара почти невидных царапин.

Он вошел в палату и принялся внимательно, почти по сантиметрам, осматривать пол, дверки шкафа, металлическую раму кровати, валяющиеся ящики тумбочки.

— Точно ничего не пропало? — повернувшись ко мне, спросил он.

— Точно.

Я могла дать гарантию — то, что должно было пропасть, лежало сейчас не здесь, и в душе похвалила себя за прозорливость и за то, что так удачно проспала сегодня момент, когда Драгун уехала из клиники.