Дамир Берхеев - В поиске индиго [СИ]

— Детектив, а куда мы направляемся? — поинтересовалась спутница.

— К Элен Паркер, — ответ ее удивил.

— К знаменитой художнице? А какое отношение она имеет к моему расследованию?

— Она способна Вам помочь… — уклончиво ответил Алекс. — Всему свое время.

Один звонок в дверь и на пороге появилась эффектная девушка в черном кружевном платье. Поприветствовав друг друга, они вошли в ту саму комнату с красными обоями и огромным плазменным телевизором, где совсем недавно гостил детектив.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложила Элен, указывая на диван.

— Благодарю Вас, — скромно сев на край дивана, ответила женщина. — Знаете, я была на нескольких Ваших выставках, и они очень впечатлили меня. Ваши картины не просто изображения на бумаге… В них заложена история и жизнь. Каждый из холстов будто наполнен душой.

— Вы даже не представляете насколько точно, миссис Флюгер, Вы описали мои творения.

Про себя художница подумала: «Надеюсь, Алекс не додумался рассказать ей о Кремьонской школе и о моих способностях».

Пока Элен готовила кофе, Фитцжеральд разбирался с флешкой и с плазменным телевизором. Найдя нужную видеозапись, смонтированную Роном, подготовил ее для просмотра.

Все уселись за стеклянным столиком. Кофе было приготовлено и отдавало ароматом бразильских плантаций, но к горячему напитку никто не притронулся. Саманта, Алекс и Элен уставились на большой экран.

— Я сейчас продемонстрирую несколько кадров, и Вы, миссис Флюгер, сами все поймете, — Алекс нажал на кнопку пульта, и на экране в черно-белом формате начались действия. — Это Вы, Саманта, в момент нахождения письма.

Женщина в белом пеньюаре вышла из дома и направилась к почтовому ящику. Взяв в руки белый конверт, она схватилась за сердце и приняла умирающий вид. Кто бы не был шутником — его сарказм был просто бесчеловечным.

— Внимание, — остановив запись, сказал детектив. — Две последующие записи были произведены часом ранее.

Черно-белые кадры, вновь сменяя друг друга, побежали по экрану. Миссис Флюгер все в том же белом пеньюаре, что придавал ей облик призрака, неспешно спускалась к своему почтовому ящику и сама положила письмо, затем развернулась и направилась обратно. В ее движениях присутствовала марионеточная бездушность, будто кто-то заставлял ее, дергая за ниточки, совершать бесконтрольные действия.

— Это я?! — вскрикнула женщина. — Этого не может быть!

— Следующая запись сделана за полчаса до предыдущей. Камера скрытого наблюдения была установлена в спальне Вашего покойного супруга, — сказал Алекс и вновь включил запись.

Пожилая леди с потухшим взглядом и с письменными принадлежностями вошла в покои своего супруга и уселась за его письменный стол. Аккуратно прорисовывая каждую букву, Саманта строчила письмо, которое через полчаса оставит в своем почтовом ящике.

В красной комнате Элен Паркер воцарилась тишина. Миссис Флюгер нервно мяла в руке платок, пока художница бесшумно отпила глоток кофе.

— У Вас раздвоение личности, — заключил детектив, выключая телевизор и вынимая из него флешку. — После эвтаназии супруга Вы сочли этот шаг ни как освобождение его от мучений, а как его убийство. Факт вины вызвал у Вас процесс лунатизма. Вы вставали по ночам и писали себе письма, совершали бесконтрольные действия, которые не помните. Позабыв истинный почерк покойного мужа, в глубине Вашей памяти сохранился именно этот вид написания. Хотя сравнивая его с записями Вашего адреса, который был оставлен в начале расследования с почерком в письме — почерковедческая экспертиза без проблем определила, что письма были написаны одной и той же рукой.

— Я его убила, — она уже не могла сдержать накопившихся слез.

— Вам просто необходимо смириться, что другого выхода не было… — детектив подсел к ней и продолжил. — Я общался с доктором Кельнером. Помните его?

— Да… Он был лечащим врачом Энди.

— Так вот доктор Кельнер сказал, что головные боли, беспокоящие в последние дни жизни мистера Флюгера, были просто невыносимыми. Он сказал, что смерть для него была не конечной болью, а стала освобождением… Мой брат, человек верующий и знающий, всегда говорил мне, что смерть — это не исход жизни — это последующая цепочка испытаний в мир иной, который по убеждениям священных писаний, да и многих ученых действительно существует.

Женщина успокоилась, протирая платком влажную кожу.

— Я бы хотела сказать Вам спасибо за проделанную работу, мистер Фитцжеральд. Вы не зря носите звание лучшего детектива Нью-Йорка.

— Не стоит благодарностей. Раскрытие Вашего материала не составило большого труда. Однако к Вам есть небольшая просьба.

— Насчет гонорара можете не беспокоиться…

— Нет-нет, — прервал ее Алекс. — Саманта, после завершения расследований я часто прошу запечатлеть клиентов в портреты моей однокласснице. Не могли бы Вы уделить час времени, пока Элен Вас нарисует.

— Лечь под кисть самой Элен Паркер многого стоит, — пожилая леди окончательно успокоилась и даже изобразила что-то похожее на улыбку.

— Отлично, — обратившись к бывшей однокласснице, детектив спросил. — Элен, у тебя все готово?

— Да, конечно, — поставив белоснежную чашку с черным напитком, художница встала из-за столика. — Мисс Флюгер, пройдемте в мою рабочую мастерскую.

Спустя пятиминутное приготовление, художница мягкими мазками наносила на холст изображение дамы в молочной шляпе, с огромными жемчужными бусами на шее, одетую в строгий костюм того же оттенка, что и ее шляпа. Перчатки на ее руках отличались своей белизной и придавали большую элегантность, нежели были бы одного цвета с костюмом и шляпой. Алекс не видел портрет, ложившийся на холст, но зато видел, что происходит с его бывшей одноклассницей. Глаза помутнели, и зрачки в них стали просто огромными, движения обретали спокойный и плавный характер. Пожилая натурщица заснула.

«Как мне это знакомо», — подумал про себя Фитцжеральд, глядя на Саманту. Посмотрев на Элен, Алекс знал, что бы сейчас он не спросил или не начал с ней беседу на какую-либо тему, она не ответит ему. Художница впала в транс.

Спустя час портрет был готов. Когда миссис Флюгер проснулась, она попросила показать работу, но Паркер сказала ей:

— Простите, но у меня суеверие — нельзя показывать незаконченную работу, — с улыбкой ответила девушка в черном. — Я добавлю несколько штрихов и чуть подкорректирую портрет, затем приходите на мою выставку для созерцания.

Прощаясь на пороге квартиры, женщина спросила:

— Мистер Фитцжеральд, а если меня вновь будут беспокоить сны… Как Вы думаете, может мне показаться психиатру? — было видно, что такая перспектива пугает светскую леди.