Георгий Ланской - Синий лед

— Почему эти этические нормы не затронули тебя? — зло спросил Никита и брякнул об стол чашками. — Ты прекрасно знала, что я опубликую эту статью, и, тем не менее, сама попросила о расследовании, так как не верила в самоубийство. Можно было остановиться в любой момент, но ты не захотела. А когда правда вылезла наружу, я остался крайним, а ты — чистенькой, потому что, видите ли, не захотела осложнений отношений с родственниками. И потому легко и непринужденно выкинула наши отношения в мусор.

— Но что я могла сделать?

— По крайней мере, не идти у них на поводу. Ты — взрослая женщина уже и вправе сама решать, с кем оставаться.

— Ну, спасибо тебе за женщину, и тем более за взрослую.

— Мадемуазель, оставьте свое неуместное кокетство, — скривился он, налил чай и уселся напротив, разглядывая столешницу с преувеличенным интересом.

Вот теперь сдерживать слезы стало «очень сильно невозможно». Саша всхлипнула, задышала, как собака, схватила чашку, отхлебнула кипятку и вновь задышала часто-часто, втягивая холодный воздух. Никита на ее страдания даже внимания не обратил, сидел красный от злости, с надутыми щеками. В таком состоянии его было невозможно пронять слезами. Уж это Саша помнила из прошлой жизни. Закатишь истерику — он просто уйдет.

«Чурбан бесчувственный, — зло подумала она, а себе посоветовала: — Терпи!»

Чай был почти выпит, когда она решилась положить свою руку на его (он свою не отдернул — уже успех!) и мирно произнести:

— Ну, не злись. Я понимаю, что виновата и сама все испортила. Мы ведь можем сейчас просто поговорить, не касаясь скользких тем, правда? Как добрые товарищи?

— Как товарищи?

Его бровь снова иронично дернулась. Саша моментально вскипела:

— Господи, Шмелев!

— Ладно-ладно, — усмехнулся Никита и вкрадчиво поинтересовался: — И о чем мы будем говорить, если скользких тем не касаться?

«Хватай крючок, акула», — подумала Саша и вдохновенно произнесла:

— Вообще-то мне нужен твой совет. Ты, наверное, слышал, что на днях был убит местный ювелир?

— Коростылев? Он, по-моему, в нашем универе когда-то преподавал…

По небрежному тону Никиты было понятно: акула если и не захватила крючок, то уже собиралась это сделать. Подробности убийства, о которых еще никому не было известно, действовали на него, как красная тряпка на быка. В глазах уже засветились огоньки азарта, оттого обрадованная Саша поспешила раздуть это пламя:

— Да, это Яков Семенович. Я у него как раз училась.

— Хочешь детали узнать? Там не так много чего в прессу просочилось, потому как грабителей не нашли. Я в деле не копался, по-моему, Витька Сахно что-то такое писал…

— Я знаю. Получилось, что я с Коростылевым разговаривала незадолго до смерти.

— Вот как?

Вот теперь акула, раздосадованная тем, что давний конкурент криминальной хроники Витька Сахно, дрянной мужичок с подленькой душой, но отличной хваткой на сенсации обскакал на повороте, заглотила наживку. Саша торопливо изложила подробности своего визита к Коростылеву, звонок из полиции и допрос. Никита слушал внимательно, и даже что-то черкал на салфетке, хотя мог бы и за блокнотом сходить, но, видимо, боялся сбить с мысли, упустить подробности. Саша завершила рассказ новостью об исчезновении Лики.

— Расследование Миронов ведет, — вздохнула она. — Хоть какая-то светлая деталь, знакомое лицо… и все такое… Он меня уже опрашивал. Но деталей я тоже не много знаю. Хотела Лику потормошить, но она куда-то подевалась, даже в полиции ее найти не могут. Миронов такие странные вопросы задавал, что я подумала: он подозревает, что Лика наводчица.

Никита уже давно решил, что чаем тут не обойтись, и вытащил из холодильника бутылку рома, индийского «Олд Монка», довольно приятного на вкус, порубил колбаски и сыра. Возбужденная рассказом Саша, проглотила бутерброды, не жуя.

— А ты сама как думаешь? — спросил Никита.

— Да ну, чушь, — отмахнулась Саша. — Мы же учились вместе, я ее неплохо знаю. Хорошая простая девчонка. Нет, скорее всего, она до смерти перепугалась. Мало ли, вдруг грабители решат и от нее избавиться?

— Что же они, совсем дураки?

— Да кто ж их знает? Но, если честно, я сама тут кое о чем задумалась. Лика ведь показания давала о том, что пропало из салона. А одну вещь не упомянула, хотя видела и должна была сказать.

— А ты что, была в курсе того, что хранилось в салоне?

— Откуда? Просто Яков Семенович при мне купил одну вещь, и даже просил навскидку оценить. Вряд ли Лика могла забыть о ней, хотя в таком состоянии…

— Что за вещь? — насторожился Никита и даже ногами под столом засучил от нетерпения.

— Чайная шкатулка, — пояснила Саша. — Из красного дерева. Ценности невеликой, стоимостью тысячи в две долларов. Такие даже в очень хорошем состоянии — не раритет, поскольку выпускалась поточным способом. Но тут дело даже не в этом. Когда я упомянула о шкатулке, Миронов сделал стойку, вытащил телефон и показал мне фото очень похожей шкатулки.

— Очень похожей?

— Может, той же самой, а потом попросил напрячься и описать продавца. Я описала: бабища какая-то, в платке и полушубке. И судя по реакции, Миронов знал, кто она такая. Я поискала в интернете и нашла такую же шкатулку. Смотри.

Саша вынула телефон, вошла в приложение галереи и вывела на экран фото находки, увеличив его до предела. Никита прищурился, думая о чем-то своем, и, наконец, взял телефон Саши и сбросил изображение на свой.

— Интересно… — протянул он. — Но ты же не думаешь, что Коростылева убили из-за шкатулки? Или, может, из-за того, что было в ней?

— Ничего в ней не было. Я же ее рассматривала. Пустая шкатулка, без гербов царского двора и инициалов последнего императора, если ты подозревал ее уникальность. Ничего ценного. Думаю, она просто попалась грабителям под руку, вот и прихватили. Другое странно: почему Лика о ней не обмолвилась. И в журнале учета купленного шкатулки не было, это я точно знаю, сама смотрела.

Никита пожал плечами.

— Ну, твоя подруга была в шоковом состоянии. Могла забыть. Не каждый день труп начальника находишь.

— И при этом подробно перечислить все купленное днем раньше? — скривилась Саша.

— Саш, не ищи черную кошку в темной комнате, — посоветовал Никита. — Это для тебя, может быть, покупка древней рухляди — целое событие, а для нее обыденность. Ты вот все, что на работе делала, помнишь? То-то же. И я не все. Лику твою могло переклинить. Если шкатулка была сразу перед смертью Коростылева куплена, не внесена в каталоги, или куда там еще, естественно, что она о ней забыла. У меня вот тоже на написанное отличная память, а вот на все остальное нет.

— Меня беспокоит, что Лика исчезла, — упрямо возразила Саша, поймав за хвост ускользающую мысль: что если шкатулку Лика-то и прихватила?