Мария Брикер - Мятный шоколад

– Щаз спою, – сыто икнула Алечка, внутри у нее что-то всколыхнулось, завибрировало, и девушка, набрав в легкие побольше воздуха, протяжно и высоко выдала на всю кухню ноту ля!

В комнате мгновенно умолкли и пылесос, и тетушка, в коридоре послышался бодрый топот ног…

– Аля! Что?! Что случилось?! – влетев в кухню, завопила тетка.

– Ничего не случилось. Это я так пою, – хихикнула Аля, буквально растекаясь от блаженства на стуле.

– Господи, как ты меня напугала! – задыхаясь от возмущения, воскликнула Зинаида и строго добавила: – Аля, так петь нельзя. Нельзя так петь! Это не пение, это… это… крик мартовского кота… Аля…

– Ах, тетечка, если бы ты только знала, как я тебя люблю, – улыбнулась Аля. Тетка смутилась и умолкла. – Ой, – спохватилась девушка, – я же тебе подарок… Сейчас… – Алевтина еле встала со стула и, тяжело дыша от непомерной сытости, направилась в комнату.

Свои вещи она еще не успела распаковать, и они по-прежнему лежали в дорожной сумке. Алевтина подхватила сумку с пола, положила ее на диван, расстегнула «молнию», заглянула внутрь и удивилась. Шаль должна была лежать сверху, но ее там не оказалось. Алевтина растерянно поковырялась в вещах и наткнулась рукой на что-то гладкое и прохладное. Это что еще такое? Девушка совсем растерялась и вытащила из сумки… фиолетовую босоножку на высоком каблуке…

– Алечка, – окликнула ее Зинаида с порога, в руках она держала злосчастное ведро, которое напугало девушку вчера. – Алечка, ты про это ведро меня спрашивала? Так вот, это ведро не мое. Не понимаю, как оно к нам попало? Может, у Прокопьевны спросить? Я хотела… Боже мой, красота какая! Это мне, да?

Босоножка выпала из ослабевшей руки девушки и с грохотом упала на пол.

Тетка, не заметив перемены в лице племянницы, поставила ведро и бросилась поднимать туфлю.

Алечка окаменела.

Зинаида присела, залезла рукой под диван, вытащила оттуда вторую босоножку, скинула свои шлепанцы, нацепила новые туфли, прошлась по комнате, громко цокая каблуками, и остановилась в нескольких шагах от Алечки.

– Каблук, пожалуй, высоковат, но ради такой красоты можно все стерпеть! Спасибо, Алечка! – радостно воскликнула тетка и опять прошлась по комнате.

Алевтина с ужасом посмотрела на ведро, потом на ноги любимой тетушки, на которых красовались туфельки, – те самые, что она лично выкинула на помойку в Москве, и молча осела на диван.

Зинаида, увлеченная обновкой, не обратила внимания на позеленевшую племянницу, продолжая расхаживать по комнате взад-вперед.

– Я тебе еще шаль в подарок привезла, – после продолжительной паузы сообщила Алевтина, резко скинула с дивана свою дорожную сумку и подтолкнула ее к тетушке ногой. – Она там, внутри.

– Шаль? – вновь оживилась Зинаида. – Ну что же ты, не томи, показывай! Какую такую шаль ты мне привезла из Москвы?

Тетка предложение достать шаль из сумки проигнорировала. Аля сделала два глубоких вдоха, опять придвинула сумку к себе, со страхом пошарила в ней, наконец нашла то, что искала, и вручила Зинаиде свой презент.

Шаль произвела тот же фурор, что и босоножки. Зинаида была счастлива, и Алечка постаралась временно не думать о том, что она явно сошла с ума – никаких других версий относительно состояния своей психики и последних происшествий у девушки не было.

Тетка провела с Алей весь день, что тоже помогло девушке отвлечься от тягостных мыслей о помутнении собственного рассудка. Они дружно навели в доме порядок, и к вечеру все комнаты, ванная и кухня сияли чистотой, на отмытых до блеска окнах красовались веселенькие занавески в горошек, в вазе на фортепьяно стояли свежие цветы, которые срезала на своем огороде и подарила Алечке соседка Прокопьевна – дом вновь стал уютным и обжитым.

– Ну все, я пошла, Сан Саныч заждался, – устало улыбнулась Зинаида, подхватив пакет с подарками.

– Может, поужинаем вместе? – с надеждой заглядывая тетушке в глаза, спросила Аля. Уж очень ей хотелось оттянуть неприятный момент, когда она останется одна, наедине со своими страхами и проблемами.

– Нет-нет, я пойду, – отказалась Зинаида, обняла племянницу и направилась к двери. Алевтина уныло поплелась следом. Зинаида вышла на улицу, спустилась с крылечка и, махнув Алечке на прощанье рукой, пошла по тропинке к калитке. – Да, чуть не забыла, – неожиданно обернулась тетушка. – Сан Саныч сегодня к дантисту ходил, к сожалению, он уехал в санаторий поправлять здоровье, все временно откладывается, но ненадолго. Его жена сказала, что он вернется через пару дней… Кстати, Аля! Ты что, хочешь, чтобы тебе твой настоящий зуб обратно вставили?

– Почему? – растерялась Алевтина.

– Я, конечно, мало разбираюсь в стоматологии, – не обращая внимания на ее ответ, продолжила тетушка, – но точно знаю: выбитый зуб обратно вставить невозможно. Ты вот что сделай: в салфетку его заверни и в печке сожги, незачем его хранить, – посоветовала тетушка. – А то мышка заберет, и голова болеть будет, примета есть такая!

– Какая мышка? – пискнула Аля.

– Какая-какая, обыкновенная, – рассмеялась тетушка. – Я твой зуб с полочки в ванной в стаканчик с зубной щеткой переложила, чтобы не потерялся, – сообщила Зинаида, еще раз махнула Але рукой и скрылась за калиткой.

Аля тоже махнула, только не одной рукой, а сразу обеими, закатила глаза и с грохотом свалилась на пол…

Прохладный ночной сумрак растекся по крыльцу, заполз в дом и привел Алечку в чувство. Входная дверь по-прежнему была открыта. Руки затекли, Аля вяло растерла их, ощутив легкое покалывание. Привстала, резко захлопнула дверь ногой и опять улеглась на пол. На дощатом полу было жестко, холодно и пыльно, но подняться, закрыть дверь на щеколду и осмотреть дом не было никаких сил. Она перевернулась на бок, свернулась калачиком, положила под голову ладошки и закрыла глаза. Удивляло, что она все еще жива и может шевелиться и думать. Думать, правда, не хотелось. Шевелиться тоже. Хотелось уснуть и забыть обо всем, хотя бы на минуту, на час, навсегда… «Уснуть навсегда, – как отбойным молотком застучало у нее в висках, – уснуть навсегда, уснуть навсегда…»

– Тетечка! Тетечка, спаси меня, я не хочу, – завыла Алечка, подползла к двери, заперла ее и забилась в угол. – Тетечка, пожалуйста, забери меня отсюда, – слабо пищала Алевтина, вытаращив глаза в темноту.

В полумраке прихожей вещи вдруг ожили, шевельнулся старый теткин плащ на вешалке… А рядом с плащом…. Господи, что это? Аля резко вскочила на ноги, нащупала рычажок и включила свет. Так и есть: рядом с теткиным плащом висел темно-синий сатиновый халат, измазанный ядовитой желтой краской, который Аля взяла в квартире Зеленцова… Это уже был явный перебор, и все вдруг встало на свои места.