Стефан Анхем - Жертва без лица [litres]

– Я точно так же, как и ты, хочу раскрыть это дело, и как можно быстрее. Но не любой ценой.

– Тебе нужен козел отпущения?

– В данном деле его нетрудно найти, – первый раз за всю прогулку она позволила себе улыбнуться. – И это еще не говоря о твоей так называемой подростковой влюбленности. – Он собрался было объяснить ей, но она предупреждающе подняла руку, и он замолчал. – Но это мы обсуждать не будем.

Они вышли из прохода под деревьями на свет. Дождь перестал, и небо уже очистилось. Тувессон остановилась у смотровой площадки и посмотрела на оживленное движение судов в проливе. Замок Кроноборг уже купался в лучах солнца.

– Предлагаю тебе снова уйти в отпуск и приступить к работе 16 августа, как мы планировали. Будь я на твоем месте, я бы занималась семьей и наслаждалась жизнью. Такая погода простоит максимум еще несколько недель, а потом наступит осень. Как всегда вовремя.

Фабиан кивнул, и Тувессон повернулась, чтобы пойти дальше.

– Если я возьму отпуск, тогда об этом лучше позаботиться тебе, – Фабиан показал маленький латунный ключик, держа его между большим и указательным пальцем, и кинул ей в руку. – Это ключ от сейфа дома у Гленна.

Тувессон удивленно посмотрела на него.

– Где-то на кухне. Больше я ничего не знаю.

Она коротко кивнула и быстрым шагом пошла прочь.

Фабиан посмотрел в сторону Дании и принялся размышлять над ее словами. Тувессон вывела его из игры, но ничего другого он и не ожидал. Это единственное, что она могла сделать в сложившейся ситуации. Проблема только в том, что рутинной работы полиции согласно букве закона будет недостаточно, чтобы появился хоть малейший шанс раскрыть дело.

24 декабря

Привет, дневник, с Рождеством тебя.

Пытался вести себя, как обычно, но и мама, и папа заметили, что что-то не так, и подумали, что я не рад подаркам, хотя я сказал, что очень рад. Получил синтезатор на подставке. Папа хотел его подключить, но у меня не было сил. Сказал, что устал, и пошел в свою комнату, хотя еще не было одиннадцати.

Прочел об одной девочке, которая прыгнула под поезд. Моя ровесница, и ее так же доставали, как и меня. Все, что она написала в своем письме, относится и ко мне. Абсолютно все.

Не могу рассказать об этом никому другому. Но знай: я тоже думал о том, чтобы прыгнуть. Несколько раз, но не хватило духу. Пока что. Но я жутко устал бояться. Боюсь уже целых полгода. Боюсь идти в столовку и есть. Боюсь перемены. Боюсь опозориться на уроке. Боюсь своих бывших приятелей. Боюсь идти домой. Боюсь, что каникулы закончатся.

И тут вошла мама, хотя я сказал, чтобы меня не трогали, и спросила, почему я не хочу поиграть на синтезаторе. Я не хотел отвечать, но она все спрашивала, и тут я расплакался. Попытался перестать, но не получилось, и тогда я сказал, что не хочу возвращаться в школу, потому что там одни дураки, и тогда она спросила, а может, надо мной кто-то издевается, и я ответил, что нет, но она сказала, что похоже на то, и рассказала, что встречалась с учительницей и говорила об этом, на что учительница только заметила, что я стал более рассеянным и тихим и стал хуже писать контрольные, а потом, когда я ничего не сказал, мама ушла.

Не понимаю, как можно так делать за моей спиной. Говорить обо мне жуткие гадости. Через две недели начинается эта чертова школа, и сперва я хотел прогуливать, но сейчас передумал. Наконец-то я решился. Сколько раз думал, и теперь первый раз почувствовал уверенность. Терять мне нечего. Мне наплевать на то, как все будет. Хуже быть не может.

Спокойной ночи.

PS: На Рождество не купил Лабану подарок. Ему, похоже, все равно. В нескольких местах у него слезает шерсть. Может, это из-за мочи? Ведь он столько ее пьет. Он тупой, уродливый и противный. До чего же я его ненавижу.

Астрид Тувессон собрала в совещательной комнате Лилью, Муландера и Утеса и поставила на стол поднос с ароматным латте и круассанами. Опущенные уголки губ сразу поползли вверх, и Утес стал шутить, что сильно располнеет, если они в скором времени не раскроют дела.

– Для начала хочу сказать, что с этого момента Фабиан Риск отстранен от следствия, – произнесла Тувессон, раздавая кружки.

– Жаль. На меня он произвел хорошее впечатление, – отозвался Утес.

– На меня тоже, и больше всего я бы хотела, чтобы он остался. Но не получилось.

– Все говорит само за себя, – сказала Лилья. – Он учился в этом классе, и мы не можем делать разницу между ним и всеми остальными.

– Значит, ты его подозреваешь? – спросил Муландер.

– Ну, что значит подозреваю… Но если посмотреть на эту ситуацию внимательно, то…

– Давайте больше не будем об этом, – вмешалась Тувессон, встретившись с Лильей глазами. – О’кей?

Лилья и остальные кивнули, и они начали обсуждать текущее положение дел. Лилья рассказала, что связывалась со всеми авиакомпаниями, но за последние дни пассажира по имени Руне Шмекель или Клаес Мельвик они не регистрировали.

– Но информации о том, что он просто выехал из Дании на другой машине и уже давно проехал Германию, тоже нет, – заметил Утес, взяв еще один круассан.

– Мы объявили его в международный розыск, но пока отрабатываем версию, что он все еще в Швеции. Кстати, как идет сбор сведений о его одноклассниках?

– Более или менее все готово. Что скажешь, Ирен? – спросил Утес.

– Почти готово, – ответила Лилья. – Больше всего мне бы хотелось еще раз проверить по официальному списку класса, но, похоже, его невозможно достать.

– Интересно. А в Городском архиве его тоже нет? – спросила Тувессон, повернувшись к Утесу.

– У них наверняка есть. Но электронная архивная опись, скорее всего, полетела.

– Что значит «полетела»?

– Помните ту кибератаку на мэрию Хельсингборга, о которой так много писали в мае?

– Да, это когда их завалили мейлами? – уточнила Лилья.

– Да. Тогда к ним точно проникла масса вирусов и троянов. Во всяком случае, серверы, где хранилась опись Городского архива, приказали долго жить.

– Нашли время, – вздохнула Тувессон.

– Еще как нашли, если хотите знать мое мнение.

– Но я не понимаю. Если списки классов все равно есть в обычном архиве, то ничего не стоит их заполучить, – сказала Лилья.

– Да, но без архивной описи ты не узнаешь архивного номера, а без него рыться в архиве – все равно что искать иголку в стоге сена, даже труднее. Они обещали помочь, но это займет недели. Если повезет.

Тувессон сначала сидела молча, а потом покачала головой.

– В этом нет никакого смысла, – она обернулась к Лилье. – Из тех, кого мы знаем, сколько по-прежнему живет в Сконе?

– На самом деле, большинство. Только один человек из класса живет в Осло.

– Но как раз сейчас многие находятся в отпуске за границей, – заметил Утес.