Стефан Анхем - Жертва без лица [litres]

– Йеркер… Йеркер Халлин.

– А как зовут вашу жену?

– Эльза Халлин.

– Халлин – это ее девичья фамилия?

– Нет, девичья Павлин.

– Эльза Павлин… Значит, она училась в том же классе, что…

Йеркер Халлин кивнул.

– Поэтому я здесь. Сегодня ее очередь готовить ужин, а я ходил в спортзал. Когда я вышел оттуда, то увидел несколько пропущенных звонков и смс от Беи, нашей дочки. Она спрашивала, почему никого нет дома.

– Вы, понятно, пробовали ей звонить?

– У нее все время включается автоответчик.

– А где она работает?

– В главной библиотеке. Но я уже с ними говорил. Ее там нет.

– Они могут сказать, когда она оттуда ушла?

Йеркер Халлин пожал плечами.

– Пожалуйста, сделайте что-нибудь. Объявите ее в розыск, вышлите поисковый патруль. Что угодно.

– Конечно. Конечно, мы это сделаем, – сказала Тувессон, хотя знала, что уже поздно.

Дуня Хоугор подняла одну ногу над водой и провела бритвой по нижней части голени. Пошевелив ступней, с удовлетворением отметила, что за месяцы занятий пилатесом ее ноги заметно постройнели. Да, грех жаловаться. Ей не так часто давали ее возраст, и когда она говорила, что ей тридцать пять, чаще всего думали, что она шутит. И она их понимала. Дело в том, что она никогда не выглядела так хорошо, как сейчас.

За последние полгода с ней произошли такие перемены, что некоторые старые друзья едва ее узнавали. Она сменила прическу, перестала одеваться в «H&M», а регулярные тренировки наконец избавили ее от последней младенческой припухлости, которая, как она раньше была уверена, последует за ней в могилу.

Она отложила бритвенный станок, опустила голову под воду и смыла маску для волос. Наконец-то она немного успокоилась. Горячая ванна и все эти косметические процедуры помогли ей отвлечься от работы.

До этого она ни о чем другом и думать не могла, и ей даже пришлось прервать тренировку и пойти домой. В голове кружились одни и те же мысли. То ей казалось, что она поступила совершенно правильно, а через секунду она уже считала, что опозорилась до такой степени, что хоть уезжай из страны.

Но в итоге она решила, что поступила верно. Если они захотят ее уволить, пусть увольняют. Самое главное, чтобы расследование продвигалось вперед, и если машина поможет шведам, то крах ее карьеры – вполне разумная цена.

Она поднялась, пальцами ног вытащила из ванны затычку и включила душ. Ополоснувшись, встала на коврик, из стопки чистых полотенец взяла самое верхнее и стала вытираться под звук стекающей в слив воды. Намазала тело кремом и почувствовала жжение в тех местах, по которым прошлась бритвой.

Долгий чавкающий звук оповестил о том, что скоро из ванны уйдет вся вода, но Дуне было известно, что на самом деле этот звук – крик о помощи, потому что слив нужно прочистить. За последнее время она несколько раз порывалась это сделать, но всегда что-то мешало. А если не мешало, она сама что-нибудь придумывала. Скорее всего, она ничего не будет делать, пока вода не перельется через край ванны и не зальет только что отполированный пол в гостиной.

Только она задумалась над тем, покроет ли ее страховка такой ущерб, как в дверь позвонили. Наручные часы на раковине показывали без двадцати двенадцать ночи. Может быть, кто-то ошибся квартирой? Но звонок раздался снова. На этот раз настойчиво. Дуня накинула кимоно и подвязала его, выходя в прихожую. Может быть, это кто-то из ее последних любовников?

Хотя она всегда старалась никого не приводить домой и не называть свою фамилию, трое все равно разыскали ее. Против первых двух она ничего не имела и впустила их более чем охотно. Она отметила про себя, что немного надеется, что это один из них. Третий приходил свататься и сломался, когда она вежливо, но решительно отказала ему. Выпив два чайника чая, он, в конце концов, согласился вызвать такси до дома.

Она посмотрела в глазок, но никого не увидела. На лестничной площадке было совсем темно. В дверь опять позвонили. Теперь звонки были быстрыми и отрывистыми. Как сигналы предупреждения сразу перед взрывом. Она отперла замок и открыла дверь.

– Мм… Только что из душа? Приятно… – Ким Слейзнер отхлебнул из наполовину выпитой бутылки виски, которую держал в руке.

– Извини, но уже двенадцать ночи. Что тебе надо?

Слейзнер поднял палец в знак предупреждения и ухмыльнулся.

– Мы с тобой… немного поговорим.

Он протиснулся мимо нее в квартиру, и она почувствовала исходящий от него запах спиртного.

Когда Дуня вошла в гостиную, он стоял около ее стереоустановки и делал громче композицию «Your Love is King» [31]группы Sade. Затем плюхнулся на диван, широко расставив ноги, и отпил еще виски.

– Ты, наверное, не понимаешь, зачем я пришел? Я бы не понимал, будь я на твоем месте. Или в твоем кимоно. Кстати, красиво. Сексуально. Между прочим, у нас ведь есть одно незаконченное дельце с прошлого Рождества.

– Ким, понятия не имею, куда ты клонишь, да и знать не хочу. Я хочу только, чтобы ты ушел. Прямо сейчас.

– Что за тон, ведь ты говоришь со старшим по званию. Мне следовало бы обидеться, но не могу не сказать, что тебе это идет. Особенно в кимоно. – Он хлебнул еще виски и вытер рот тыльной стороной ладони. – А теперь рассказывай: это ты настучала в «Экстра Бладет»?

Так вот зачем он пришел. Значит, он еще не знает, что она подделала его подпись и что «Пежо» сейчас едет в Швецию. Если повезет, он вообще не успеет узнать об этом до того, как его уволят, чего все ждут после статьи в «Экстра Бладет», где это дело окрестили Блоугейтом. Дуня сделала несколько шагов к журнальному столику и посмотрела на своего начальника. Не садиться. Не идти на разговор. И, ради бога, не выказывать слабость.

– Ким, не секрет, что мы плохо ладили и у нас, в целом, были разные взгляды на то, как вести расследования. Но я бы никогда не опустилась так низко, чтобы обратиться в вечернюю газету по поводу твоих похождений.

Слейзнер задумался над ее словами, встал с дивана и прошел мимо нее в холл.

– Правда? Получается, это не ты? Хм… Интересно. – Он остановился, обернулся и посмотрел ей в глаза. – Значит, ты не имеешь к этому никакого отношения?

Наверное, он уловил сомнение, когда она на долю секунды замешкалась с ответом.

– Ким, послушай…

Больше она ничего не успела сказать – он залепил ей такую пощечину, что она подумала, что ей свернуло шею. Она слышала его крик, но не могла разобрать слов. Щека горела и пульсировала в такт ударам сердца. Он схватил ее кимоно, рывком притянул ее к себе, и она почувствовала его резкое дыхание. И тут вернулся слух. Словно кто-то опять включил громкость.

– Ты думаешь, я не понимаю, что ты лжешь?! Ты думаешь, я не понимаю, что это ты?!

У нее подкосились ноги, и она рухнула на пол. На только что отполированный пол, который в нескольких местах еще пах лаком. Через секунду Слейзнер лежал на ней. Одной рукой он завел ее руки за голову, а другой шарил у нее внизу, тяжело дыша перегаром прямо ей в лицо.