Виктория Платова - Странное происшествие в сезон дождей

— Наверное, и голову ей раскроили от большой любви… Вы считаете ее красивой?

— Все считают ее красивой.

— А вы?

— Ну… Наверное. Я как-то не задумывался над этим.

— Она не в вашем вкусе, да. Чем вы занимаетесь у себя на родине?

— В каком смысле?

— В смысле профессии.

— Э-э… Вообще-то я курьер…

— Наркокурьер?.. Это шутка.

— Я работаю в одном маленьком издательстве, но…

— Ваша поездка сюда — довольно затратное мероприятие. А на зарплату курьера не особенно разгуляешься.

— Не понимаю, какое отношение имеют мои доходы к произошедшему здесь.

— Никакого. Просто подумал, что поддержка друзей иногда обходится нам очень дорого. Во всех смыслах. Вы не замечали, покойная не конфликтовала ни с кем из гостей? Может быть, мелкие ссоры, разговор на повышенных тонах? Или наоборот.

— Наоборот — это как?

— Тихая склока где-нибудь в укромном уголке.

— Нет. Я стараюсь не заглядывать в укромные уголки этого дома.

— Он ведь вам не нравится, дом.

— Не то чтобы…

— Вы сами говорили об этом Магде, писательской жене. Кстати, что вы думаете о ней?

— О Магде? Ничего. Мне лишь показалось, что она здесь самая несчастная. Еще несчастнее Шона. Что она здесь не совсем в своей тарелке. Может быть, она хороший человек, но… Лучше, когда ее нет на горизонте.

— Для кого лучше?

— Наверное, для всех.

— Вам лично она мешала?

— Нет, но она странная. Все время говорила что-то о кладбищах, ведьмах и вудуизме.

— Вы поддерживали эти разговоры?

— Не то чтобы… Она, конечно, несла чушь. Но кое с чем я был согласен. Здесь слишком много вещей, место которым совсем не в жилище. Это угнетает, особенно по ночам. Даже спокойно заснуть получается не всегда.

— Но сегодня, как ни удивительно, почти ни у кого не было проблем со сном. Все спали как убитые и ни за что не хотели просыпаться.

— Это не совсем так.

— Вы ведь были в числе первых, кто обнаружил тело?

— Но я не был самым первым.

— А перед рассветом вы не слышали никаких посторонних шумов? Может быть, крика?

— Детского?

— Детского или какого-то другого.

— Я слышал детский крик, от него я и проснулся. Но это случилось не ночью, а утром.

— Ранним утром?

— Было уже светло.

— И вы не вышли посмотреть, в чем там дело?

— Ну… я посчитал, что в доме есть кому разобраться с плачущими детьми.

— Почему в таком случае вы решились выйти позже?

— Потому что крик не умолкал. Я спустился вниз… Ну а остальное вы знаете.

— Значит, ночью все было спокойно?

— Ну да. Насколько вообще может быть спокойно в таком доме. Посторонние шумы все равно присутствуют. Дождь, работающие кондиционеры, какие-то скрипы и вздохи…

— Шепоты, голоса?

— Голосов я не слыхал.

— Кто-нибудь ходил по этажу?

— Если бы я обращал внимание на всех, кто ходит по этажу…

— Слишком много людей?

— Да.

— Вы с кем-нибудь столкнулись, когда вышли из комнаты сегодня утром?

— Поначалу нет. Но внизу я встретил мальчика.

— Сына хозяйки?

— Да. Мы вышли из дома вместе. И прямо на пороге столкнулись с русской. Остальное вы знаете.

— Что вы можете сказать об этой русской?

— Она милая. Довольно неглупая. Жаль, что ее не было этой ночью в саду.

— Но и без нее вечеринка удалась?

— В общем — да.

— Если не считать инцидента с вашим другом во время фейерверка.

— О нем все быстро забыли. Это не испортило праздника.

— Да?

— Почти не испортило.

— Что же тогда испортило праздник вам?

— Мне?

— Свидетели утверждают, что покойная позволила себе нелицеприятное высказывание о вас, и вы расстроились.

— Нет, что вы!..

— А они утверждают, что на вас лица не было.

— Они ошибаются. Мы просто играли в одну милую игру, что-то на манер интеллектуальной шарады. Рискованные вопросы задавались, не спорю. Но никто никого не оскорблял…

— Что ж, вам виднее. Скажите мне, Кристиан… У вас ничего не пропало? Какая-нибудь ценная вещь?

— Н-нет… Почему вы спрашиваете?

— Мало ли… В доме есть дети, и они не отличаются примерным поведением.

— Нет-нет, дети совершенно замечательные. Мы с ними отлично ладим. Если вы имеете в виду саксофон…

— Я не имею в виду саксофон.

— Ну хорошо… У меня ничего не пропадало… И… даже появилось лишнее. Сегодня утром. В пижамном кармане. Я не знаю, как там оказалась эта вещь… Но она мне точно не принадлежит.

— Что это за вещь?

— Вот, возьмите… Я хотел отдать вам ее сразу…

— Ключ?

— Забавный, да? Я таких никогда не видел.

— Осталось только выяснить, что он открывает. Вы не в курсе?

— Нет.

— Может быть, дверь, за которой прячется убийца?.. Ну-ну, не бледнейте, это всего лишь шутка…

…Дарлинг, несмотря на свои неполные двадцать семь, — выдающаяся личность. Так утверждают все, кто время от времени посещает ее френд-ленту в ЖЖ. Подобных посетителей наберется с три десятка, но постоянно пасущихся — человек пять. А самый постоянный — некто paolo_maldini, забавный тип, скрывающийся за аватарой юного японского камикадзе. Аватара слишком мала, чтобы рассмотреть Паоло в подробностях, но общий наивно-нервный абрис впечатляет. Как впечатляет таинственность Паоло, о котором Дарлинг известно все — и ничего. «Все» относится ко вкусам Паоло (незаметно и исподволь ставшим и вкусами Дарлинг), его философски-ироническому взгляду на жизнь, его пристрастиям в еде, литературе, музыке и прочим важным, но мало что определяющим вещам.

«Ничего» относится к личности самого Паоло. С тех пор как его самолетик спикировал в журнал Дарлинг, прошло два года, но она до сих пор не знает, как по-настоящему зовут Паоло, откуда он, чем занимается и сколько ему лет. Ведь не может же он и в самом деле быть камикадзе, увернувшимся от войны, попавшим во временную воронку и вынырнувшим в русском Интернете. И не где-нибудь, а в Дарлинговой жежешечке. Почему был выбран именно ее журнал, при наличии в Сети миллиона других журналов, рациональному объяснению не поддается. Но факт остается фактом: нигде больше Паоло не засветился. Достаточно открыть поисковик, чтобы в этом убедиться.

В собственном журнале Паоло имеется лишь одна запись двухлетней давности. Вернее, не запись, а странное словосочетание «Рей-Сен». И все. Ни тебе объяснений, ни тебе развернутых характеристик, ни тебе настроения дня («снег, дворники, немного грустно»), ни тебе подходящего случаю трека (Фрэнсис Лей — Plus Fort Que Nous) — ничего такого, что проливало бы свет на Рей-Сен.

И на Паоло заодно.

Наверное, Дарлинг излишне романтична (что простительно девушке), но в Рей-Сене она находит множество самых причудливых оттенков бытия. Не говоря уже о дворниках, снеге, грусти, Фрэнсисе Лее и любимом папочке, корабельном коке, — последний раз он выходил на связь из Норвегии. А до этого — из немецкого Киля. А до этого… Если ставить флажки в тех местах, где побывал папочка за всю свою долгую корабельную жизнь, то карта мира окажется зататуированной, как последний байкер. На своем сухогрузе он огибал даже мыс Горн, который вполне сопоставим с Рей-Сеном по суровой ослепительности. Впрочем, Рей-Сен гораздо масштабнее: он способен поглотить и мыс Горн, и все остальные мысы, острова и материки — настолько он велик. Так, во всяком случае, кажется Дарлинг из болотистой питерской заводи. Так ей хочется думать: где-то там — где волны стоят стометровой стеной — таинственный и всемогущий Рей-Сен охраняет папочку, прикрыв его прозрачным куполом для надежности.