Виктория Платова - Странное происшествие в сезон дождей

— Запасные?

— Я не знаю, есть ли запасные…

— Тогда придется будить Шона.

— Это проблематично. Он напился вчера ночью, и вряд ли мы сможем его поднять.

— Тогда придется будить всех остальных. Кто не напился.

— Что, в конце концов, произошло?

— Идемте.

Обратный путь к «Лендроверу» дается Дарлинг легче, чем бег от него с Лали на руках. Снова начинается дождь, а притихшие утренние краски сменяются более яркими дневными. «Лендровер» блестит под дождем, как новенький, и поверить, что там, в его чреве, находится мертвое тело, все труднее и труднее.

Кажется, Кристиан что-то говорит ей.

— Я не видел вас вчера…

— Я тоже не видела вас.

— Жаль, что вы не попали на фейерверк. Ян устроил фейерверк в саду, было красиво.

— Жаль, что не попала, — согласно кивает Дарлинг.

— Наверное, я последую вашему совету… Подарю саксофон этому парню, Исмаэлю. Он играл вчера. Жаль, что вы не слышали, было красиво.

— Жаль, что не слышала.

— А Шон напился и чуть-чуть испортил ночь. Но не сильно.

— Помните тот крик? — Дарлинг наконец-то решается.

— Какой?

— Детский. Вчера, в ресторане. И за день до этого.

— Наверное, мне нужно извиниться. Я вел себя как дурак.

— Не нужно извиняться. Мы не могли найти ребенка, который кричал, помните?

— Я ведь извинился…

— Не нужно извиняться. Я нашла ребенка. Сегодня утром.

— Да?

— Это Лали.

— Дочка Шона? — на всякий случай уточняет Кристиан.

— Да.

— Но ее не было в том ресторане, где мы сидели… И за день до этого тоже не было.

— Я знаю. Все произошло сегодня. Вы ведь проснулись, потому что вам показалось — кто-то кричал. Вы сами сказали…

— Ну может быть…

— Вы сказали.

— Допустим. Да. Я не очень хорошо спал. Из-за Шона, его пришлось успокаивать. Я не буду вдаваться в подробности. Но в конечном счете все обошлось.

С Шоном все обошлось. А с его женой все закончилось печально, если дырка в виске вообще подходит под определение «печально». Чертов «Лендровер» никак не хочет приближаться, вот и приходится мостить к нему дорогу воспоминаниями о детском крике, которого не слышал никто, кроме Дарлинг и Кристиана. И вот теперь Дарлинг и Кристиан снова вместе, хорошо, что это Кристиан, а не кто-то другой.

— Я просто проснулась. Я не знаю, как я спала, но просто проснулась. Спустилась вниз.

— Сюда?

— Сначала в сад. Я прошла через черный ход возле кухни. А потом услышала, как кричит Лали. И прибежала сюда.

— Надеюсь, ничего страшного не произошло?

— Я нашла ее возле машины.

— От которой вы просили ключи?

— Да.

— И… что там такого в машине? Зачем понадобились ключи?

— Она заперта.

— Машина?

— Да.

— И вам зачем-то нужно ее открыть? Вы могли попросить ключи у мальчишки. Наверняка он знает, где лежат запасные.

— Не могла.

— Почему?

Тянуть дальше невозможно. Сейчас она обо всем скажет Кристиану, ткнет его носом в стекло, и на поездке в Ангкор-Ват можно будет поставить крест. А ведь Кристиан так хотел отправиться в Ангкор-Ват!.. Но загубленный Ангкор-Ват Кристиана — ничто по сравнению с тем, что ждет Лали и Исмаэля. И Шона. И только кошек можно не принимать в расчет.

— Загляните в салон.

— Зачем?

Лицо Кристиана за какую-то долю секунды становится бледным. Нет-нет, оно белое как бумага, а ведь он еще не видел одеяло на заднем сиденье. И Даша под одеялом.

— Загляните в салон.

Кристиан приникает лицом к стеклу, теперь Дарлинг видит только его спину с фланелевыми оленями и рождественскими шарами.

— Я не понимаю. — Бумажно-шелестящий голос Кристиана под стать его бумажному лицу, которое сейчас вдавлено в стекло. — Я не понимаю. Там кто-то есть…

— Да.

— Кто-то лежит. Человек.

— Да.

А ведь она попыталась открыть не все дверцы! Только сейчас до Дарлинг доходит, что она дергала водительскую и пассажирскую дверь с той стороны салона, где покоится пробитая голова Даша. Но чуда не происходит: все дверцы закрыты, да и трудно было бы предположить иное, если сработал центральный замок.

Кто щелкнул им в последний раз?

Тот, кто запер тело Даша в «Лендровере». Тот, кто унес ключи. Тот, для кого не будет потрясением известие о том, что Даша умерла.

А Кристиан… Кристиан потрясен:

— Я не понимаю… Она спит? Ее, наверное, надо разбудить…

Теперь Кристиан делает то же самое, что делала Дарлинг пятнадцать минут назад: он колотит в стекло, сначала ладонью, потом кулаком. И дергает дверцу, и снова колотит. Чтобы перестать биться в двери, Дарлинг хватило несколько секунд, а Кристиан все колотит и колотит. Он делает то же самое, что делала и Дарлинг: пытается хоть как-то заслониться от очевидного.

— Ее надо разбудить… Разбудить…

Причитания Кристиана еще невыносимее, чем пронзительный крик Лали.

— Прекратите! — не выдерживает Дарлинг. — Разве вы не видите, что она мертва?

— Нет-нет-нет… Надо просто открыть дверь. Просто открыть.

— Надо позвать кого-то еще. Позвать всех.

Кристиан снова начинает рвать ручки, тонкая фланель трещит по швам. Рождественские шары вот-вот разлетятся на куски, и маленькие птички выпорхнут на волю. Нужно только успеть загадать желание. Чтобы не было этого ужасного утра, а снова был вчерашний вечер, без раны на виске и потемневшей крови.

— Нет-нет-нет… — как заведенный повторяет Кристиан.

— Возьмите себя в руки, Крис.

— Хорошо. Хорошо.

Он наконец перестает цепляться за «Лендровер».

— Что я должен делать?

— Идите в дом. Разбудите Яна. Анн-Софи… Я не знаю… Разбудите Яна. И нужно как-то открыть машину. Взломать… Идите, Кристиан.

— А вы?

— Я побуду здесь.

— Шон… Он умрет, когда узнает… Боже мой… И мальчишка… Почему вы не сказали ему?

— Кто-то должен оставаться с девочкой.

— Да, конечно. Конечно. Она… видела?

— Я не знаю, видела или нет. Она кричала, вот и все.

— Кричала, как… тогда? — решается спросить Кристиан.

Ничего невозможно изменить, даже тысяча птиц не помогут, даже миллион. Все было предрешено задолго до того, как они с Кристианом поднялись по ступенькам буддистского храма. Они оба слышали крик, и теперь Дарлинг почти уверена, что тогда, в ресторане, это был крик Лали, мистическим образом прилетевший из будущего. Теперь будущее стало настоящим — и это самое кошмарное настоящее, какое только можно представить.

— Погодите, Дарлинг… Я хочу сказать… Давайте забудем про тот вчерашний крик. Иначе…

— Разбудите Яна.

— Да. Что ему сказать?

— Пусть придет сюда.

— Наверное, надо позвонить в полицию… или куда там еще?

— Да. Это придется сделать в любом случае. Но сначала пусть придет Ян.

Поляк кажется Дарлинг самым вменяемым и уравновешенным из всех гостей Даша и Шона. У него есть опыт горячих точек, и он наверняка не раз сталкивался со смертью, с тяжелыми ранениями, с изуродованными телами, с пробоинами в висках. Неизвестно, как он поведет себя, когда увидит пробитый висок некогда любимой женщины. Но надеяться больше не на кого. Есть еще Анн-Софи, но… с ней-то и связаны самые большие странности. У женщины-легенды, всю жизнь кочующей по пустыням, должен быть достаточно чуткий сон. Тем более что спит она у террасы, а это самая ближняя в доме точка к «Лендроверу». Из всех, где могут находиться люди.