Эдгар Уоллес - Ключ к разгадке

Мэнсус дернул головой.

— Вниз, в камеру, — кратко приказал он, и рыдающую неудачницу-воришку увели.

Через три минуты Мередит был уже в курсе дела — Мэнсус вкратце доложил ему содержание беседы с Мэри Энн.

— Это очень важно, — согласился комиссар. — Подайте-ка сюда эту камеристку.

— Кого?

— Служанку, служанку, Мэнсус. И побыстрей!

Когда девушку привели, она была на грани обморока.

— Принесите чашку чая, — приказал комиссар. — А вы, Мэри Энн, успокойтесь и постарайтесь забыть все, что с вами произошло.

— О, сэр, — зарыдала она, упав на предложенный стул, — я никогда еще не попадала в такое положение.

— Вам действительно не повезло.

— Меня все так уважали…

— Оставьте, — устало отмахнулся комиссар. — Расскажите мне правду о леди Бартоломью и деньгах, которые она давала Каре.

— Две тысячи фунтов, по тысяче за два раза.

— Говорите правду, только в этом случае я смогу выпустить вас отсюда.

Прошло довольно много времени, прежде чем Мередит смог отсеять сор из пламенных тирад Мэри Энн. В общем он пришел к выводу, что история, рассказанная служанкой, вполне правдоподобна. Леди Бартоломью занимала деньги у Кары, чтобы рассчитаться с долгами. В залог она оставила ему драгоценную табакерку, которую отцу ее супруга, врачу по профессии, подарил за оказанные услуги один из европейских монархов. По ее словам, табакерка была вся в голубой эмали и золоте. На крышке была надпись на иностранном языке, причем буквы были выложены бриллиантами. Общую сумму долга леди Бартоломью Мэри Энн назвать не смогла. Она знала, что ее хозяйка уплатила ему две тысячи фунтов, но пребывала в очень расстроенном состоянии, ибо Кара отказался вернуть табакерку.

Очевидно, в доме Бартоломью разыгралась драма с криками, истерикой и всеми положенными атрибутами. Ситуация обострилась особенно после возвращения из Франции Белинды Мэри.

— Значит, мисс Бартоломью в Англии? — поразился комиссар. — Где же она?

Девушка не смогла даже приблизительно ответить на этот вопрос. Она полагала, что мисс Белинда очень расстроилась из-за происшедшего и возвратилась во Францию. В любом случае она виделась с сэром Уильямом и посоветовала отправить мать на континент для смены обстановки.

— Вам не кажется, что мисс Белинда слишком предусмотрительна для своего возраста? — спросил комиссар. — А не встречалась ли она случайно с Карой?

— Нет, нет, — возразила девушка. — Мисс Белинда не такая. Она настоящая леди, хоть и молода.

— И сколько же лет этой настоящей леди? — загадочно поинтересовался полицейский.

— Девятнадцать, — ответила девушка к удивлению комиссара, который полагал, что Белинда Мэри не более, чем подросток с веснушчатой мордашкой и тонкими ногами.

Он прочитал служанке краткую лекцию о священном праве на собственность, заплатил ей причитающееся жалованье затри месяца, так как считал ее претензию совершенно законной, и приказал ей собрать вещи и держаться подальше от дома Бартоломью.

Оставшись в одиночестве, Мередит углубился в размышления. Он решил, что следует повидаться с Карой. Коль скоро тот выразил искреннее раскаяние по поводу их конфликта, дорога к его дому для него была открыта. Возможно, ему удастся пролить свет на последние события. А возможно, и нет. Он встал и направился к офису Мэнсуса.

— Даже не представляю, как нам поступить, — сказал он в отчаянии.

— Если бы я знал мотивы, толкающие Кару на такие поступки, я бы что-нибудь придумал, — заметил Мэнсус.

Мередит покачал головой.

— Именно этого я и не знаю, дорогой Мэнсус.

Комиссар уселся на край стола и поднес спичку к сигаре.

— У меня есть хороший повод навестить его, — сказал он после нескольких затяжек.

— А почему бы ему не позвонить? — спросил Мэнсус, указав рукой на аппарат в углу комнаты. — У него в будуаре стоит телефон прямой связи.

— Так он убедил вас протянуть к его дому прямую линию? — повеселел Мередит, направляясь к телефону.

Положив руку на трубку, поиграл по ней пальцами, но звонить передумал.

— Нет, — решительно произнес он. — Я лучше навещу его завтра. Вряд ли Кара расскажет правду о взаимоотношениях с леди Бартоломью. Ведь о Лексмане я из него так и не вытянул ни слова.

— Похоже, вы еще не расстались с надеждой увидеть Лексмана, — улыбнулся Мэнсус, прилаживая новую промокашку к пресс-папье.

Мередит не успел ответить, как в дверь постучали и в кабинет вошел полицейский в форме. Отдав честь, он протянул комиссару толстый конверт.

— Из вашего офиса просили срочно передать. Мне сказали, что вы здесь, сэр.

Мередит принял конверт и прочитал адрес. Все правильно. Пометки «срочно» и «лично в руки». Он взял со стола тонкий стальной нож и вскрыл конверт. Там были три-четыре странички рукописного текста.

«Мой дорогой Т. Х.», — начиналось письмо, написанное знакомым почерком.

Мэнсус наблюдал, как хмурились брови комиссара, как тот в изумлении открыл рот и быстро взглянул на последнюю страницу. — О Боже, — наконец воскликнул он. — Письмо от Лексмана!

Дрожащей рукой Мередит перебрал страницы и вернулся к началу письма. Оно было написано сегодня. Вместо обратного адреса стояло краткое «Лондон».

«Мой дорогой Т. Х. Не сомневаюсь, что вы будете поражены, получив это письмо, так как большинство моих друзей давно потеряли надежду увидеть меня еще раз на этой грешной земле. К счастью или несчастью, я все еще жив и лелею мысль о встрече с вами. Прошу извинить меня за некоторую сумбурность мыслей, но я пишу это письмо в гостинице у вокзала Черинг-Кросс, куда я только что прибыл. Я не собираюсь здесь останавливаться и сообщу свой новый адрес, как только определюсь с жильем. Мне пришлось очень многое пережить за последнее время. Хочу поделиться с вами печальной вестью — моя милая супруга скончалась за рубежом шесть месяцев назад. Мне очень трудно об этом говорить, так что прошу еще раз извинить меня за обрывочность мысли.

В настоящий момент я обращаюсь к вам как к официальному лицу. Поскольку я все еще считаюсь преступником, я решил сдаться в руки правосудия, причем сделаю это сегодня же вечером. У вас был совершенно замечательный помощник по имени Мэнсус. Именно к нему я хочу обратиться сегодня в 22.15. В любом случае, дорогой Т.Х., я не желаю, чтобы вы были замешаны в этой печальной истории, и если вы разрешите мне обратиться непосредственно к Мэнсусу, я буду вам очень признателен.

Я знаю, наказание за мой проступок не будет слишком суровым, так как указ о помиловании вышел за сутки до побега. Больше мне рассказывать нечего, скорее, не хочется вспоминать то, что происходило со мной в последние два года. Несчастья валились на мою семью одно за другим, и Бог был милосерден к моей супруге, призвав ее к себе.