Эдгар Уоллес - Совет юстиции

— Нам нужно быть осторожнее.

И повторил подслушанный разговор.

До шести часов они отдыхали (как и положено отдыхать людям, которые работают под мощнейшим воздушным давлением), а потом ушли, чтобы убрать рабочее место.

В полночь они закончили и смыли с себя пятна грязи и другие следы своих трудов.

— Хорошо, что тут еще много пустых комнат, — сказал Пуаккар. — Столовая нам нужна, в большую гостиную еще немного поместится, а утренняя комната уже забита. Завтра придется переходить наверх.

С продвижением работы необходимость соблюдать осторожность становилась все более и более очевидной. К счастью, не случилось ничего неожиданного, и за три дня до казни двое мужчин вошли в почти пустую комнату для отдыха, посмотрели друг на друга через разделявший их голый стол и облегченно вздохнули, потому что труд их был почти закончен.

— А эти парни, — сказал мистер Питер Суини, — не такие уж плохие ребята, как я думал. Один из них сегодня приходил ко мне извиняться. Да и сам выглядел гораздо лучше, предложил даже подписать петицию. — Питер всегда говорил так, будто некоторые его слова начинались с заглавной буквы.

— Пап, — обратился к нему его сын, которому были больше интересны вопросы материального порядка, — а что ты будешь делать с деньгами Манфреда?

Родитель строго посмотрел на мальчика и коротко ответил:

— Они пойдут на благое дело.

— Это значит, ты заберешь их себе? — поинтересовалось невинное дитя.

Питер не удостоил его ответом.

— Эти дети бывают просто несносны, — раздраженно промолвил он и продолжил: — А те двое, похоже, за дело взялись с головой. Даркер, городской электрик, говорит, что они для работы используют электричество, к тому же у них есть небольшой газовый двигатель. Сегодня я видел, как один из них управлялся с какой-то огромной машиной на Лондонской дороге, и понял, что они в этом деле действительно разбираются.

Гонзалес, вернувшись с пробной поездки на своей шумной машине, сообщил неожиданную тревожную новость.

— Она здесь, — промолвил он, смывая с рук пыль и грязь.

Пуаккар оторвался от работы (он что-то нагревал в железном сосуде на газовой плите).

— Грачанка?

Леон кивнул.

— Ничего удивительного, — обмолвился Пуаккар и снова опустил глаза на плиту.

— Она видела меня, — спокойным тоном произнес Леон.

— Да? — безразлично произнес его друг. — Манфред говорил…

— Что она больше никогда не предаст… Я верю ему. И Джордж просил быть с ней подобрее. Это приказ.

(В письме Манфреда «лондонской кузине» было много такого, что осталось незамеченным начальником тюрьмы).

— Она — несчастная женщина, — с серьезным видом произнес Гонзалес. — В Уондзуорте на нее жалко было смотреть, когда она стояла там день за днем и смотрела своими трагическими глазами на уродливые тюремные ворота. Ну а здесь, когда она думает, что скоро увидит, к чему привел ее… поступок, она, должно быть, испытывает адские муки.

— Тогда скажите ей, — обронил Пуаккар.

— Что?

— Что Джордж будет освобожден.

— Я думал об этом. Наверное, Джордж хотел бы этого.

— Красная сотня отреклась от нее, — продолжил Пуаккар. — Вчера пришло сообщение об этом. Я подозреваю, что ее могли приговорить. Помните герра Шмидта? Это тот, что с круглым лицом. Это он обвинил ее.

Пуаккар кивнул и, задумчиво сдвинув брови, посмотрел вверх.

— Шмидт, Шмидт… — пробормотал он. — Ах да! У нас что-то на него есть. Хладнокровное убийство, верно?

— Да, — совершенно спокойно ответствовал Леон. Больше о Шмидте из Праги они не вспоминали и вновь заговорили не скоро.

Наконец Пуаккар, опуская два тонких стеклянных стержня в кипящую, пузырящуюся жидкость, произнес:

— Она что-нибудь сказала?

— Да, — ответил Леон, который лениво наблюдал за его работой.

Снова долгое молчание. На этот раз первым заговорил Леон.

— Она не узнала меня… Но я подал ей условный знак Красной сотни. На улице в открытую мы говорить не могли — наверняка люди Фалмута не сводят с нее глаз ни днем, ни ночью. Вы знаете старый трюк, как можно назначить время свидания при помощи перчатки? Медленно надеваешь перчатку на руку и натягиваешь на каждый отдельный палец — первый, второй третий. Таким вот способом я дал ей понять, что мы должны встретиться через три часа.

— Где?

— В Уивенго. Тут тоже не было ничего сложного… Я высунулся из машины и спросил у каких-то зевак, далеко ли до Уивенго (последнее слово я произнес громче остальных) и доеду ли я туда за три часа. Пока они отвечали, я заметил, что она подала ответный знак, что поняла.

Пуаккар, не отрываясь от работы, хмыкнул и поинтересовался:

— И вы поедете?

— Да, — ответил его собеседник и посмотрел на часы.

В полночь дремавший в большом уютном кресле Пуаккар услышал грохот и похожие на пулеметные очереди звуки, которые издавала въезжавшая в импровизированный гараж машина.

— Ну что? — спросил он, когда в комнату вошел Леон.

— Она уехала, — ответил Гонзалес, облегченно вздохнув. — Убедить ее было непросто. Пришлось солгать, но нам нельзя рисковать. Она ведь из Красной сотни, поэтому поверила, что в нашей организации тысячи людей и что мы собираемся взять штурмом тюрьму. Порывалась остаться, но я убедил ее, что это все испортит, так что завтра она уезжает на материк.

— Разумеется, денег у нее нет, — зевнул Пуаккар.

— Ни гроша… Красная сотня перестала ее обеспечивать… Но я дал ей денег.

— Кто бы сомневался, — вставил Пуаккар.

— Пришлось постараться, чтобы убедить ее взять их. Она была похожа на безумную: то ее бросало в дрожь от страха перед Джорджем, то она радовалась известию, которое от меня услышала… то начинала плакать от раскаяния… По-моему, она неравнодушна к Джорджу.

Пуаккар посмотрел на него и, отпустив ироничное: «Удивили», — отправился спать.

Приход нового дня застал их за работой. Нужно было разобрать кое-какое оборудование, установить тяжелую дверь, поставить на большую машину новые шины. За час до начала обычной полуденной демонстрации с улицы постучали. Дверь открыл Леон. На пороге он увидел вежливого мужчину в шоферской форме. На дороге стоял автомобиль с одиноким пассажиром.

Как выяснилось, в машине закончился бензин и шофер решил обратиться в ближайший гараж. Его хозяин вышел из машины, и, жестом отпустив водителя, сам принялся за нехитрые переговоры.

— Я бы хотел задать вам пару вопросов насчет своей машины, — сказал он, четко произнося слова.

— Прошу вас, заходите в дом, сэр, — пригласил Леон и провел мужчину в диванную.

Закрыв дверь, он повернулся к облаченному в меха гостю.

— Зачем вы пришли? — быстро спросил он. — Это ужасно опасно… для вас.

— Я знаю, — беззаботно отозвался тот. — Но я подумал, что могу чем-нибудь помочь. Что вы придумали?