Джоди Линн Андерсон - Искра в ночи [litres]

Мы уезжаем уже завтра. Мы написали Олстокам и сообщили о нашем приезде – и о том, что я вообще есть на свете, – и мы надеемся, что они будут нам рады.

Я беру с собой совсем мало вещей. Только дневник, немного одежды и фотографию мамы с Ленор, которую мама дала мне на днях. На этом снимке они обнимают друг друга за талии; Ленор – с большим животом, на последних неделях беременности. Но они обнимают друг друга и выглядят такими счастливыми…

Мама говорит, бог укажет нам путь. Ее вера никогда не меняется, а моя изменяется постоянно: то исчезает совсем, то вдруг вспыхивает так ярко. Сейчас я думаю, что, наверное, бог все-таки есть, но другой – не такой, как она говорит. Я думаю, может быть, бог – это пыль, зайцы и дождь. Может быть, бог – это Тедди, и пуля, которая его убила, и восхитительная луна, и смертоносные дирижабли – навечно и всюду. Иногда я задумываюсь: может быть, мы – господние персты, и он трет их друг о друга, просто чтобы понять, каковы ощущения. Не знаю, может быть, это кощунство: считать, что бог – все, что есть сущего, и его полная противоположность?

Ферма – весьма скромный ответный подарок за жизнь сестры. Но у меня больше ничего нет. Я сказала Софии, что все, что осталось от наших земель, теперь принадлежит ей… если она решится уехать из города и воспользоваться этим шансом. Да, сейчас это просто кусок пересохшей земли. Но я уверена, что такой человек, как София – с ее знаниями, умениями и готовностью отдавать всю себя – сумеет возродить ферму. Я хочу, чтобы ферма оставалась у нашей семьи, а София теперь член семьи. Мне кажется, ферма уже принадлежит ей, по какому-то неписаному закону, заключенному в самой сути вещей. Я его не понимаю, но чувствую. И еще мне кажется, что София подружится с Галапагосой.

Эллис, ты однажды сказал, что сможешь спасти нас, но я не разрешила себе в это поверить. Как это ни соблазнительно – положиться на кого-то: маму, Софию или тебя – мне нужно справляться самой. Потому что это моя жизнь.

Когда любишь кого-то, нельзя уйти от него и не потерять часть себя. Но иногда ты просто не можешь остаться.

Мама однажды сказала, что мечты сохраняют свою притягательность, только когда они недосягаемы. Это наводит на размышления о ней и Ленор, и о пещере святого Грааля, и о поисках чего-то такого, чего, может быть, даже не существует. Может быть, важен не сам Грааль, а то, что люди его искали.

Мне надо уехать и повидать мир. Я думаю, в мире есть много мест, где совсем не так холодно и одиноко, как тебе представляется. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Я прилагаю к письму пятьдесят долларов – возвращаю свой долг с учетом инфляции. Этого хватит, чтобы взять билет на корабль до Саутгемптона, если ты вдруг захочешь меня разыскать. Это еще одна моя несбыточная мечта: чтобы ты разрешил мне спасти себя, раз уж не получилось наоборот.

Я надеюсь, ты получишь это письмо. Я надеюсь, однажды ты передумаешь и приедешь в Форест-Роу. Я надеюсь, ты по-прежнему по мне скучаешь. Я надеюсь, мы еще встретимся.

С любовью,

Лили с Адри сидели на диване, на коленях у Адри лежала пачка писем. Она только что закончила читать их вслух для Лили, которая все это время сидела, глядя на огонь, и нервно вертела пуговицы на кофте.

– Как ты думаешь, он поехал за ней? – спросила Лили, как будто они сейчас прочитали любовный роман.

– Я думаю, он похоронил ее письма в деревянной коробке и женился на Лайле Перл, – сказала Адри.

Лили сердито посмотрела на нее.

– У тебя нет сердца, – сказала она, и ее глаза заблестели от слез.

– Я думаю, он поехал за ней, – заговорила Адри уже серьезнее. – Бросил все и поехал за ней. Спорю на что угодно, что так все и было.

– Не знаю, – сказала Лили.

Адри в изнеможении откинулась на спинку дивана.

– Кэтрин выжила. Она спасла Бизи. И пока этого хватит. Это даже лучше, чем я думала.

Лили вдруг посерьезнела.

– Это так здорово – узнать историю моей мамы, когда она была молодой. Я всегда знала, что она была просто огонь. – Лили секунду помедлила. – Но она не была им родней. Получается, мы остались последними из семьи. Мы с тобой.

– Надеюсь, в ближайшее время тебе не понадобятся никакие органы для пересадки, идеально совместимые с твоим организмом.

– Разве что только мозги, – сказала Лили.

Адри все еще немного печалилась, но она не была разочарована. Они с Лили остались последними в роду, в котором была женщина, обрезавшая себе волосы, потому что они мешались, и спасшая человека, который так в этом нуждался, и вернувшая к жизни умиравшую ферму.

Было здорово чувствовать свою сопричастность к такой истории. Сопричастность чему-то, чем можно гордиться. И все же тут кое-чего не хватало – как в почти собранном пазле не хватает всего одного кусочка. Осталось еще одно незавершенное дело.

Помолчав, Адри сказала:

– Я думаю, мне есть о чем попросить Ламонта. Но решать тебе.

Ламонт сообщил, что им подадут маленький грузовой самолет размером с фургончик и что с ними полетит биолог.

Всю дорогу до аэропорта Лили вертелась на пассажирском сиденье, разговаривая с Галапагосой, которую они погрузили на заднее сиденье, воспользовавшись тележкой и парой крепких веревок.

– По-моему, ее укачало, – повторяла она вновь и вновь, но морда Галапагосы в зеркале заднего вида казалась Адри такой же, как и всегда: слегка осуждающей и чуть-чуть любопытной. И, похоже, она с интересом смотрела в окно.

Когда они приехали в аэропорт, самолет уже был на месте. Их встретили пилот и биолог, представившийся Тревором.

– Рад познакомиться с вами, Адри. Для меня это большая честь, – сказал Тревор, когда пилот помог Адри и Лили сесть в самолет. Двое его помощников опустили носилки, чтобы поднять на борт Галапагосу.

– Спасибо, что вы все устроили, – поблагодарила Адри, садясь рядом с ним.

– Вы даже не представляете, как мы рады, что заполучили такое сокровище, – сказал Тревор.

Лили, сидевшая впереди, нервно оглядела кабину.

– Вот без чего бы я счастливо обошлась в этой жизни, так без полетов на этой штуковине, – сказала она.

Она ахнула, когда они оторвались от земли, и прижала ладони к иллюминатору.

– Сейчас сезон кладки яиц, – объяснил Тревор. – Поэтому мы очень тщательно выбираем места, где входить в заповедник, чтобы не потревожить животных. Думается, эта девочка, – он указал в заднюю часть кабины, где лежала и шипела на всех привязанная к носилкам Галапагоса, – будет там счастлива.

Очень скоро они пересекли линию побережья и полетели над открытым морем. Всего лишь за пять часов они добрались до восточной части Тихого океана, и в поле зрения показались Галапагосские острова – зеленые, сочные холмы среди кристально чистой воды – буйство дикой, первозданной природы, не тронутой человеком.