Анна Акимова - Укол гордости

…Прошло еще несколько дней, все было как обычно, но вдруг железная дверь в ее камеру загремела и залязгала в неурочное время. По Вариным ощущениям, до вечерней каши было еще далеко.

Сердце у Вари сжалось и укатилось в пятки. Ну вот, началось… Она отползла в дальний угол своей лежанки и замерла там, стиснув зубы, чтобы не закричать от страха.

Дверь открылась, и вошел человек в белом халате.

Он вошел немного боком, полуобернувшись к кому-то за дверью, и Варя не сразу его узнала. Но когда он повернулся к ней лицом, сердце ее радостно забилось. Перед ней стоял Вадим Геннадьевич Зольников.

Ее нашли! Ее наконец-то нашли! Она мгновенно выстроила в уме цепочку предполагаемых событий: Вадим Геннадьевич сумел проследить за похитителями. Наверное, поехал за ними на своей машине. Он сообщил в полицию, а когда преступников нашли, сам приехал вызволять ее из плена! Наверное, прямо из института, не успев переодеться, прямо в халате.

Она улыбнулась Зольникову широкой, счастливой улыбкой. Потом она долго не могла простить себе эту дурацкую улыбку…

Зольников тоже смотрел на нее улыбаясь.

— Зравствуйте, Варенька, — ласково сказал он. — Как вы тут? Как вы себя чувствуете?

— Хорошо! — Варя все так же радостно улыбалась. — Все нормально, Вадим Геннадьевич. Я так рада вас видеть!

— Я тоже рад, Варенька, я тоже рад.

Тут начало происходить что-то непонятное. В дверь протиснулся Тонкий, в руках он держал табуретку, выкрашенную белой краской. Он молча поставил ее на пол, мельком глянул на Варю и усмехнулся уголком тонкого рта. Вадим Геннадьевич повелительно махнул охраннику рукой, и тот вышел.

Это было неправильно. Тонкий должен был сейчас валяться на полу, связанный или скованный наручниками, а не расхаживать свободно с кобурой и дубинкой на поясе… Он опасен, они что, не понимают?

Она перевела глаза на Зольникова, собираясь объяснить ему, как опасен Тонкий, и споткнулась о его взгляд. Слишком пристальный… Ей стало неуютно под этим взглядом, по коже побежали мурашки. А Зольников спокойно уселся на табуретку, оставленную Тонким, и покровительственно похлопал ее по руке.

— Ну-ну, Варенька, не надо тревожиться. Все будет хорошо. Все у нас с вами будет хорошо, все получится.

Варя ничего не понимала. Зольников вел себя как… как дома. Ну, не дома, дома ведь не ходят в белых халатах, но в привычном месте, на работе, что ли. И охранник носит за ним стульчик, как за… начальником, что ли… И этот хозяйский жест… Ну да, он ведет себя как начальник, как хозяин…

У нее оборвалось сердце и стало так страшно, как не было еще никогда.

Видимо, тот ужас, который она испытала, отразился на ее лице.

— Ну-ну, Варенька. — Вадим Геннадьевич ободряюще улыбнулся ей. — Ну-ну, вы ведь умная девочка, нужно уметь мириться с обстоятельствами. Я понимаю, здесь несладко, но я вам обещаю, что все это скоро закончится. Очень скоро…

Нет… Нет-нет… Того, о чем она подумала, не может быть!.. Конечно, не может быть! Придет же в голову такое! Это же Вадим Геннадьевич, первый человек в их институте, красивый, добрый! Он всегда хорошо к ней относился, называл Варенькой… Он был близким человеком ее подруги!.. Как ей это в голову пришло!

Она просто чего-то не понимает. Она думала, что она в руках тех, кто убивает людей столбнячным токсином. Но если здесь Вадим Геннадьевич, который ведет себя как хозяин всего этого, то… то она не понимает, где она и зачем она здесь.

В совершенном замешательстве она спросила:

— Вадим Геннадьевич, я не понимаю, это что?

И обвела глазами свою камеру.

Зольников добродушно рассмеялся:

— Не узнаете, Варенька? Что же вы? Вы же научный сотрудник, вы должны были сразу понять, что это такое. Ведь это так просто, ну? Ну-у? Экая вы глупышка. Это виварий.

Виварий…

— Да, место, где содержат подопытных животных, — продолжал, добродушно улыбаясь, Вадим Геннадьевич.

— А почему я здесь?

— Да потому что вы сейчас мое маленькое животное, мой подопытный кролик, Варенька.

Варя смотрела на него широко открытыми глазами.

— Да-да, Варенька, как это ни прискорбно, вы станете жертвой науки. Человеческий материал слишком дорог, чтобы я мог позволить ему пропасть просто так. Нет, вы послужите науке, это высокое предназначение! Как ученый, пусть и очень молодой ученый, вы должны понимать это.

О чем он? Что он имеет в виду? В каком смысле она станет жертвой науки, подопытным кроликом? Может быть, он занимается какими-то исследованиями в этом странном месте и хочет, чтобы она прошла какие-нибудь тесты? Или какие-то анализы? У него такая странная манера речи — витиеватая, многословная, высокопарная, его зачастую трудно понять. Ида говорила: «Словечка в простоте не скажет…» Когда он делал доклады на институтских конференциях, его часто переспрашивали, просили объяснить, и он объяснял, порой запутывая всех настолько, что люди, отчаявшись, прекращали задавать вопросы, чтобы не выглядеть совсем уж дураками.

— Вы хотите, чтобы я вам в чем-то помогла? — наивно спросила она.

— Именно! Именно, Варенька! Я жду от вас помощи! — В голосе Вадима Геннадьевича слышался непонятный Варе восторг. — Мы с вами ученые, Варенька, мы понимаем друг друга. Ученые — это особая каста. Для нас с вами главное не жизнь и не смерть, а знание. Знание! Вы слышали, например, что Иван Петрович Павлов, великий физиолог, умирая, тщательно описывал помощникам свои ощущения? Это подвиг, Варенька, научный подвиг. Он оставлял людям Знание!

— Я читала про Павлова, — сказала Варя. — Но я не понимаю, чем же я могу вам помочь?

Вадим Геннадьевич усмехнулся:

— Но это же просто, Варенька! Это так просто! Волею судьбы вы оказались здесь. Вы сунули свой носик в чужие дела и наказаны. Те люди, в дела которых вы непозволительно вмешались, намеревались, так сказать, стереть вас с лица земли и сделать это просто, без затей. Но я не мог этого допустить. Нам так редко попадается нормальный, здоровый человеческий экземпляр! В основном мы имеем дело с маргиналами. Бомжи, алкоголики… Ну еще те, кто ходит по ягоды-грибы. Тоже ничего хорошего: безработные, пенсионеры… Масса сопутствующих заболеваний, организмы ослаблены, часто проспиртованы. А тут вы — молодая, здоровая да еще, так сказать, товарищ по цеху! Я не могу упустить такой случай, вы меня понимаете, Варенька?

— Нет, не понимаю, — непослушными губами еле выговорила Варя. Она уже все поняла.

— Экая вы глупышка, Варенька! Что же вы? Я вам уже полчаса толкую! Вы будете участвовать в испытании моего препарата. Это же так просто!

— Столбнячный токсин? — тоскливо уточнила Варя. Никакой надежды не оставалось. Она оказалась в руках маньяка, сумасшедшего… Вон он как воодушевился! Раскраснелся, глаза сверкают… Садист? Наверное… Ласковый садист.