Дарья Кожевникова - Побег в пустоту

— Но со службы ты, как я понимаю, ушел?

— Ушел. Решил, что хватит. Да и здоровье уже не то.

Здоровье? Этого еще не хватало! Нет, пусть живет и здравствует много лет! Впрочем, выглядит он вполне крепким. Разве что много седины в голове. Отчего его волосы, наверняка потемневшие с возрастом, как у многих, теперь снова светлеют, все больше приближаясь по тону к Федькиным.

— А что со здоровьем?

— Да так, всего понемножку. Я еще не старик, чтобы о своих болячках кряхтеть, так что давай о тебе лучше поговорим.

— Это тебе обо мне интересно. А я про тебя хочу знать, коли уж ты тут появился. Где сейчас живешь? Где работаешь? Семья, дети?

— Живу в основном в командировках. А, так сказать, порт приписки — здесь, у нас в городе. Мы с тобой до сих пор не встречались лишь потому, что в противоположных районах живем, а по нашим общим старым знакомым ты теперь не ходишь. Я как вышел в отставку, так тут квартиру купил. Не как у тебя, конечно, просто «трешечка» в девятиэтажном «корабле» еще советских времен, но просторная. Всем места хватает: ко мне часто приезжают бывшие сослуживцы. Мой экипаж. Они-то мне и заменяют семью, которой нет. А работаю я у своего же бывшего командира, тот тоже вышел в отставку, но раньше меня. Пользуясь нужными связями, создал фирму, взял меня к себе замом. Занимаемся поставкой и монтажом технического оборудования, дела неплохо идут.

Лика поняла, почему он ей так все подробно рассказывал, только когда он закончил и подытожил:

— Ну вот, обо мне ты узнала все, что можно было, а теперь давай про тебя.

— А что про меня? — Что-то ее насторожило в тоне его вопроса, так что она едва ли не пожалела, что согласилась его впустить. — Я, в отличие от тебя, даже из города не уезжала надолго. Так, поездочки были. И все. Ну а как я тут с недвижимостью возилась, тебе, я думаю, будет неинтересно.

— Да, это все технические мелочи.

— Так мне тогда и рассказывать больше нечего. Не озвучивать же тебе похождения юности? А кроме них… поступила, училась, потом, уже после выпуска, с заказом с одним повезло. С того почина моя раскрутка и началась.

— А как тетя Ксюша с дядей Валей? — спросил он вдруг. — Давно их нет?

— Ты мать с отцом имеешь в виду? Давно. Так получилось, что на даче отец упал с лестницы и погиб. Там, во дворе, шел ремонт, были набросаны инструменты и каменные блоки привезены, так что у него просто не было шансов выжить при этом падении, — Лика лихорадочно собирала в памяти все, что успела по крохам вызнать из дневников: то ли роковое стечение обстоятельств, то ли удачно выстроенную цепочку несчастного случая. Когда, по Анжелкиным показаниям, накануне эта лестница уже была уронена на те самые блоки, отчего одна ступенька, из верхних, вполне могла расщепиться незаметно для глаз. Если только это падение имело место, а ступеньку целенаправленно не расщепили и не подправили. — А мама этого тоже не пережила. Я ее понимаю. Они столько прожили вместе, а я в то время была паршивой утешительницей.

— Да, это точно, — согласился Сергей, снова пристально глядя ей в глаза.

— И нечего на меня так смотреть, — не выдержала Лика. — Да, я тогда была не сахар, сама теперь это понимаю. Но прошлого не вернешь.

— А ты хотела бы?

— Смотря какие моменты.

— Например, наш последний вечер? Ты его помнишь?

— Сереж… — конечно, не помнила! Откуда бы? — Не хочу. И вообще не тянет прошлое ворошить. Какой теперь в этом смысл? Если только ты на своей фирме машинами времени не торгуешь.

— Нет, не торгую, — он вздохнул, хрустнул переплетенными пальцами. — Но тот разговор, когда тетя Ксюша, не выдержав, в сердцах сказала тебе о втором своем шансе, о котором она знала, но которым так и не воспользовалась, глядя на тебя…

— Об этом тоже нет смысла говорить, — Лика все меньше понимала, к чему он может клонить, поэтому поспешила его оборвать.

— А ты не жалеешь, что все так тогда повернула?

— Может, и жалею. Но наедине сама с собой, и в исповедники тебя не возьму.

— Да какой из меня исповедник? Если в тот вечер я не смог тебя остановить? Если допустил, чтобы до этого дошло?

Теперь Лика вообще не понимала, что он может иметь в виду. Просто промолчала, многозначительно вздохнув и не зная, как бы уже половчее его отсюда выставить. Потому что ей очень нравился собеседник, но совершенно не нравился разговор. О чем он сейчас? Может, Сергей все-таки знал об Анжелкиной беременности? А она заявила ему, что сделает аборт? Или еще что-то значимое в тот вечер произошло? А теперь он от нее явно чего-то ждал. Признания? Раскаяния? Освещения дальнейших событий?

— А ведь тетя Ксюша очень тебя любила, — сказал он, так и не дождавшись от нее ни слова. — Очень. Вопреки всему.

— Да, — согласилась Лика, ожидая, что он сам теперь прольет свет на события прошлого.

— Поэтому шанс свой все же могла использовать. Ты как, больше ее не просила об этом?

— Нет, — только и ответила Лика, под его слишком уж внимательным взглядом не зная, что еще можно сказать, и лишь все больше нервничая от этого разговора. Но тут очень кстати домой вернулся Влад. Вошел, стряхивая снег со своих черных кудрей, скинул в прихожей дубленку. Глядя на него через стекло дверей, Лика ждала, чтобы он вошел в гостиную. Нет, все-таки хорошо, что он приехал! Иногда от него была польза. Огромная! Потому что пусть сейчас Лика и не узнает от Сергея кое-какие подробности Анжелкиной жизни, но зато сможет избавиться от тесного общения с ним и от этого разговора, в который она соскальзывала, как в пропасть с оползающим склоном, где не за что уцепиться.

— Анж, у нас гости? — Влад наконец-то вошел. Шагнул к поднявшемуся Сергею, поздоровался, пожав ему руку. — А чего это вы тут сидите как на собрании? Давайте на стол чего-нибудь сообразим?

— Нет, спасибо, — отказался Сергей. — Я заскочил ненадолго и как раз собирался уже уходить.

— Если я вам помешал, то не стоит торопиться. — Играя роль хозяина, Влад всегда был на высоте: радушен, понятлив, деликатен. И не ревнив. То ли по тем же причинам, что и Лика, то ли потому, что не видел в окружающих ее мужчинах достойных конкурентов себе, любимому: накачанному рослому красавцу. — Могу пока скрыться с глаз.

— Да нет, мне и в самом деле уже пора, — ответил Сергей, понимая, что прежней атмосферы, необходимой для продолжения прерванного разговора, уже не вернуть.

Тоже понимая это, Лика только что не перекрестилась тайком от испытанного облегчения. И в то же время ей было жаль, что он сейчас уедет. Так жаль, что словно камень лег на душу. Что-то в нем упорно ее притягивало. Его выправка, лицо, взгляд. Немногие, например, могли, стоя перед гораздо более высоким собеседником, смотреть на него так, что терялась эта разница в росте и создавалось впечатление, что он у обоих одинаков. Сергей мог. Владу так и не удалось взглянуть на него свысока, что обычно было его любимой забавой.