Дарья Кожевникова - Побег в пустоту

— С макетом. У этой вещи своя история, и она очень мне дорога. Именно поэтому я ее и привез. Чтобы Федьке отдать не простой сувенир, а передать нечто гораздо более значимое. Ты ведь понимаешь, что я этим хочу сказать?

— Понимаю. Но и ты меня пойми: Федька живой человек с трудным прошлым. И я никому его в обиду не дам! А что ты сейчас пытаешься сделать? Зачем он тебе? Надолго ли тебя хватит? У тебя ведь своя личная жизнь, с Раечками и прочими нюансами. Ну, поиграешь ты с ним, а что будет потом?

— Потом? Вот об этом я и хотел бы поговорить. Наверняка ты на многое готова ради него. Я, поверь, тоже, хотя знать о нем не знал до недавнего времени.

— Сереж… Будет лучше, если ты и впредь о нем забудешь. Пусть все останется как прежде. Не дергай мальчишку! Ведь для него это будет похлеще разведенных родителей! Будет метаться между нами двумя, в то время как у тебя Рая, а у меня Влад.

— Нет, не так. У меня никого, а у тебя Федька. Я уже говорил тебе: Рая — просто подруга.

— Даже имеющая ключи от твоей квартиры.

— И ключи есть, и вещи у меня свои оставляет, и ночует иногда, в своей комнате. А мне не жалко, она не одна так заезжает ко мне на огонек, потому что я за годы службы привык к тому, чтобы вокруг меня в тесном помещении было много народу. Но то, что она у меня останавливается вместо гостиницы, ни к чему не обязывает, ни ее, ни меня.

— Ой ли? Скажи еще, что ты ей как брат. И вообще обходишься без некоторых жизненных радостей, свят и чист!

— Что-то вроде этого. Я бывший подводник, так что мне не привыкать к затяжным постам. Ты вот со своим Владом куда теснее общаешься. Но если разобраться, так ли он тебе нужен? Ты же его не любишь! Разве я не прав?

— Не люблю. Но меня он пока устраивает.

— Пока… И до каких же это пор?

— Пока не выгоню.

Лика не стала уточнять, что ей уже и сейчас, бывает, очень хочется так поступить. А потом взять Сергея за руку и ввести его в дом, чтобы он остался здесь навсегда, подальше от всяких Раечек, положивших на него свой хищный взгляд, и поближе к родному сыну. Но не могла она ни сказать, ни сделать того, что хотелось. Наоборот, оставив Влада подле себя, она будет прятаться за его широкой спиной от Сергея. Будет избегать встреч с ним, играть в семью с совершенно ей чужим человеком. Потому что между нею и Сергеем находится незримая стена, лишь не выходя из-за которой Лика может спасти свою свободу и жизнь. Он об этом, к счастью, даже и не догадывается. Поэтому и стоит сейчас перед Ликой, явно ожидая, что она скажет ему что-то еще. Но не дождется! Чувствуя, как из-за этого сжимается сердце, и желая как-то сгладить завершение этого разговора, от которого Сергей наверняка ожидал чего-то большего, Лика нежно коснулась губами его щеки. Потом так же нежно потерла ее пальцем, удаляя возможные следы помады, и сказала:

— Ну все, мне пора. Всего тебе самого наилучшего, а про нас с Федькой лучше забудь. Я никому не отдам его до тех пор, пока я жива.

— Да у меня и в мыслях не было его у тебя отнимать, — уже ей вслед донесся голос Сергея. — Просто мне он тоже нужен.

Но Лика даже не обернулась. Взбежала на крыльцо и исчезла за дверью.

И почти сразу через стекло внутренних дверей увидела Влада, мрачно стоящего в гостиной, перед монитором камер наблюдения. Лика сразу догадалась, на какой из экранов он смотрел: она сама настояла, чтобы одна камера была установлена с наружной стороны, над воротами.

— Как, хорошо погуляли? — спросил он с ехидцей, разворачиваясь к Лике.

— Хорошо, — если он ждал от нее оправданий, то напрасно, Лика даже не собиралась ни в чем оправдываться. — Ты ужинал?

— Нет, вас ждал, — он не ответил ей, а огрызнулся. Но Лика сочла за лучшее этого не заметить:

— Сейчас быстренько накрою на стол. Хотя… — она взглянула на стенные часы, — время уже позднее. Но что-нибудь легкое сообразим.

— Если хочешь, себе с твоим Федькой соображай, а мне уже ничего не нужно. До сих пор не пошел спать только потому, что было интересно посмотреть, во сколько же и как именно вы вернетесь. И оно того стоило!

— Что именно? — раскаиваться ей тоже было не в чем, так что и тут его постигло разочарование.

— А все! И довольная лыба твоего пацана, и твое нежное прощание у ворот! Это ведь снова тот мужик, да? Который недавно у нас уже был. Надо думать, отец твоего щенка. Я тут поспрашивал у народа — не у одной тебя знакомые любят болтать! Так вот, они мне про твоего друга юности много чего рассказали! Как ты с ним спала и с него деньги тянула, а потом устроила грандиозный скандал, когда он перед своим последним отъездом к твоим родителям заявился.

Это была информация, которая могла бы Лику очень даже заинтересовать! Но напрямую она об этом спрашивать не могла, так что взвилась по другому поводу:

— Федька — не щенок! Не смей его так называть!

— Надо же! А не потому ли ты так над ним теперь трясешься, что этот тип и впрямь его папаша? Или по этому поводу тебе нечего мне сказать?

— Абсолютно нечего. Если ты мне пытаешься устроить сейчас допрос, то не получится. Я не собираюсь излагать тебе свою биографию. Все это вообще никого не касается, кроме меня. («А тебя в особенности! Кто ты мне такой, чтобы я отчитывалась перед тобой в своих поступках, в прошлых и будущих?!»)

— Вот как? Ну спасибо! Не ожидал заслужить такого отношения! — вскинув голову, Влад с видом оскорбленного достоинства прошествовал мимо Лики. Не на выход, естественно, а в сторону спальни. Заставив Лику в сомнениях замереть: когда она тоже займет свое место в кровати, не придет ли ему там в голову опять навязывать ей то тесное общение, которое он считал панацеей от любого вида ссор? Этого она сегодня точно не выдержит и сорвется, тем самым окончательно испортив их отношения на долгие дни. Но если, как в прошлый раз, снова уйти ночевать в другую комнату, то опять же: как он теперь к этому отнесется? Ведь сегодня причина явно будет уже в ней, а не в нем.

В конце концов Лика решила действовать по обстоятельствам. А потому убедилась, что Федька уже лег, и, приняв душ, смело вошла в свою спальню. Сразу при этом обнаружив, что Влада в ней нет. Равно как и его подушки с одеялом. Все правильно! Теперь настал его черед изображать оскорбленное самолюбие. И по-хорошему, Лике бы сейчас следовало найти ту комнату, в которой он обосновался, и попытаться, хотя бы для вида, уговорить его вернуться на прежнее место. Так же, как он это делал, когда она ушла. Но Лика поймала себя на мысли, что безумно рада его отсутствию и не имеет ни малейшего желания его возвращать. Даже видимость такую создавать не желает, примирительно воркуя над ним. Нет! Вместо этого она скользнула по простыням, вытягиваясь на широкой кровати, которая сегодня принадлежала одной только ей. И на которой можно было предаваться мечтам без помех! О сегодняшнем вечере и о Сергее, который был так близко. Вспоминать его глаза и голос. Вздыхать, улыбаться, замирать от избытка чувств и снова вздыхать. И долго лежать без сна, не имея ни сил, ни желания отогнать от себя этот образ.