Елена Галлиади - Просто — semplicemente. Часть третья. Маски

Нас многому учат мифы и легенды древней Греции. Особенно выделяется борьба человека со злом, подобно мифу о Лернейской Гидре, которая жила в болотах у города Лерна на берегу Арголидского залива. Гидра была порождением Ехидны и Тифона, имела туловище змеи и девять голов дракона, одна из которых была бессмертна. Её дыхание отравляло воду, сжигало посевы и было опасно для людей, даже когда Гидра спала. Иногда она выходила на сушу и пожирала скот и опустошала земли, принося много горя и страданий. Самым ужасным в ней было то, что когда ей отрубали голову, чтобы покончить с чудовищем раз и навсегда, то на её месте вырастали две другие.

«Виновен… тридцать лет лишения свободы… с отбыванием наказания…», — у Алессандро в голове крутились обрывки фраз, а перед глазами стояло лицо Сантино Бельтраффио, которое он заметил в зале суда. Лицо Сони не выражало ровным счётом никаких эмоций, впрочем, как и лицо Алессандро в тот момент. Казалось, что всё происходящее не имело к ним обоим никакого отношения. Они оба отлично понимали, что это лишь часть игры и время снять маски пришло далеко не для всех. Некоторое время Алессандро побродил по камере, пытаясь прийти в себя. Первый этап спектакля был завершён, прошло мучительных полгода и Алессандро успел привыкнуть к ограничениям в передвижении. Несмотря на то, что связь с внешним миром была налажена достаточно хорошо, вопреки всем усилиям со стороны добросовестных сотрудников системы, Алессандро немного угнетало отсутствие возможности пойти туда, куда вздумается тогда, когда вздумается. Но он привык. Ему предстоял переезд в место отбывания наказания с особым режимом, но там уже было всё готово к встрече такого важного гостя как Дон Маретти и Алессандро мало переживал по этому поводу, он успел позаботиться о многом ещё до того, как попал сюда. Витторио Мартино работал над ошибками судопроизводства и создавал доказательства, опровергающие вину Алессандро. Всё шло так, как было запланировано.

— Доволен? — спросил Гаэтано у Сантино, когда они вернулись в Департамент. — Мы обезглавили «Cosa Nostra».

— Как бы на месте этой головы не выросли две другие, — буркнул в ответ Сантино.

— Будем надеяться, что эта голова была бессмертной, мы упрятали её в песок и положили сверху камень!

— Не спеши с выводами, что-то мне говорит о том, что это ещё не конец. — сказал Сантино.

— Порадуйся хоть пять минут, — улыбнулся Гаэтано. — Ты совершенно не умеешь расслабляться!

— Возможно, — пожал плечами Сантино.

В кабинет заглянул Директор и взглянув на Сантино коротко велел зайти к нему.

Сантино вернулся через пятнадцать минут и выглядел бледным.

— Сони, что? — спросил Гаэтано.

— Ты не поверишь, нас с тобой переводят в Палермо. — сказал Сантино. — Я говорил, что это ещё не конец.

— В Палермо? — переспросил Гаэтано.

— Да. — сказал Сантино.

Ему на ум пришли слова Алессандро из их последнего разговора: «Когда я выйду, прольются реки крови. Сантино, я надеюсь ты это понимаешь? Не то, чтобы это было правильно, просто я так хочу!». Сантино передёрнуло, и он спросил Гаэтано:

— Ты уверен, что это была бессмертная голова?

— Уже нет, — сказал Гаэтано.

Вечер в Палермо выдался дождливый. К дому семьи Маретти одна за другой подъезжали машины, люди чести собирались на срочный Совет. Когда приехал последний из ожидаемых гостей, Лучано подошел к дверям, ведущим в зал, достал ключ, который ему оставил Алессандро, вставил его в замок и открыл дверь. Его изумлению и шоку не было предела, когда он увидел, что за столом на месте Алессандро сидит Доминик.

— Включай свет и заходи, — сухо сказал Доминик.

— Дядя Доминик? — промямлил Лучано.

— Я сказал, включай свет и заходи, занимай своё обычное место.

Через пять минут начали подходить все остальные участники Совета и к изумлению Лучано, удивлены были лишь несколько человек, а именно только сам Лучано и его троюродные братья. На Лучано накатила паника.

— Сиди спокойно, — сквозь зубы сказал Доминик, заметив, как побледнел Лучано.

Когда все собрались Доминик сказал:

— Думаю, можем начинать?

Воцарилась тишина.

— Что происходит? — не выдержал Лучано.

Ему никто не ответил. Лучано пытался прочитать по лицам, многие отводили от него взгляд. Лучано встал, но Доминик резко дёрнул его за руку и усадил обратно.

— Кого ещё удивляет то, что я нахожусь здесь и занимаю именно это место? — спросил Доминик.

Все молчали.

— Может быть кто-то против? — спросил Доминик.

Никто не проронил ни слова. Лучано начало казаться, что он задыхается. Он пытался знаками показать братьям, что ничего не понимает. Они отвечали ему тем же. Это был настоящий переворот, в котором всё было решено без них.

— Раз никто не против, начнём. — продолжил Доминик. — И для начала, пользуясь своим правом, я хочу отменить правило, установленное Сальваторе Маретти. Оно касается права голоса членов семьи Бадаламенти. С этого дня семья Бадаламенти имеет право голоса при решении всех вопросов. Теперь обсудим сложившуюся ситуацию с Алессандро Маретти.

К небольшому удивлению Лучано, все те вещи, которые они обсуждали с Алессандро остались в силе, Доминик, как ни странно был на их стороне. Но факт оставался фактом, семья Бадаламенти восстановила свои позиции и встала во главе организации. Или, возможно, это была просто подмена лица семьи? Ведь Алессандро был сыном Доминика и внуком Андреа, несмотря на то, что все об этом успели немного забыть и связывали Алессандро только с Сальваторе. У Лучано начало звенеть в ушах. Обсуждение положения продолжалось до трёх часов ночи, обсуждались мельчайшие детали и распределялись обязанности, все порядком устали.

— С основными делами мы покончили, — сказал Доминик. — на повестке дня приём нового члена в наши ряды. Доминик достал из кармана пиджака мобильный и набрал чей-то номер, спустя несколько секунд он произнёс короткую фразу: — Зайди!

В дверь постучали. Доминик встал и открыл её. На пороге стоял Стефано.

— Проходи, — сказал Доминик. Сам он вышел.

— Я против! — сказал Лучано, у него застучало в висках.

— Синьор Палетти, решать будет большинство, — раздался скрипучий голос главы клана Балардо.

Он редко проявлял инициативу на собраниях, но видимо поддержка Доминика придала ему сил.

— По крайней мере, — сказал Лучано, — я отказываюсь в этом участвовать.

Он поставил локоть на стол и закрыл глаза ладонью, пытаясь отстраниться от происходящего. Он слышал, как на стол положили пистолет, кинжал, как поджигали образ, слышал все вопросы, которые задавали и все ответы Стефано. Лучано хотелось встать и уйти, провалиться сквозь землю. Когда всё закончилось он чувствовал себя полностью разбитым.