Надежда Фролова - Жертва любви. Геометрическая фигура

— Ты позволишь мне произнести небольшой спич?

Увидев утвердительный кивок, артист воодушевился:

— Я хочу выпить за тебя, за ту, которая помогла мне вновь поверить в себя как в мужчину. Я уже думал, что все, заканчивается мой мужской век и впереди — тихая старость. А ты ворвалась в мою жизнь — и мне снова захотелось любить, играть, петь, сочинять стихи — словом, быть молодым. Спасибо тебе за это! — он тихонько ударил своим бокалом о мой.

Мы пили, ели и танцевали, ласковые руки Майдановского тихонько обнимали меня… Еще неделю назад я не могла и подумать, что очередное дело восполнит образовавшийся к тому времени вакуум моего мужского общения. Кирилл, а сегодня еще и Илья, фамилию которого я даже не знаю. Мама ужаснулась бы, узнав, чем и с кем занимается ее любимая дочь на работе. Закончу это дело, надо будет обязательно навестить маму…

Взглянув на часы, я заметила, что уже около девяти вечера. Не надо расслабляться, впереди — самая ответственная часть моей работы.

— Ты куда-то торопишься? — спросил меня Майдановский, заметивший, как я взглянула на часы.

— Наверх, в твои объятия! — честно шепнула я ему на ухо.

— За чем же дело стало? — прошептал он мне в ответ и, дождавшись, когда закончится музыка, повел меня к нашему столику. Пока Кирилл рассчитывался с официантом, я оглядывала зал. Ильи уже не было видно. Поужинав, он благоразумно скрылся, передав свою вахту соглядатая, очевидно, другим наблюдателям.

Взяв в гардеробе пальто, Майдановский догнал меня, ждущую его у лифта. На этаже, кроме дежурной, никого не было. Открыли дверь номера, вошли внутрь, закрылись с той стороны Я бросилась на шею Кирилла и вдруг разревелась. Он растерянно гладил меня по голове, целовал в мокрые глаза, потом сел на диван и усадил меня к себе на колени:

— Что случилось, девочка моя? Я никогда не видел тебя плачущей…

— Он еще спрашивает, что случилось! — сквозь всхлипывания возмущалась я. — Да влюбилась я в тебя, жеребца старого, вот оно что! Неужели ты не видишь? Или ты думаешь, я играю, как играешь ты, чурбан бесчувственный! — рыдала я уже по-настоящему.

— Наденька, милая, прекрати плакать, пожалуйста! Я твой, у меня больше нет никого, ни одной женщины…

— Кроме той, которая у тебя в паспорте, — заочно обвинила я Тамару.

— Любят не паспорт, а женщину. А ты у меня одна… — упорно продолжал заверять меня Майдановский.

— Так я тебе и поверила. Торчал тут полгода и ждал, пока я приеду…

— Ждал, пока ты приедешь! — слово в слово за мной повторил Кирилл. — Мне перед отъездом сюда сон приснился, озарение, что я здесь большую любовь встречу. Вот мы и познакомились.

— Знаешь, почему ты мне с ходу понравился? Ты мне отца напоминаешь, а с ним надежно было. Я ведь по сравнению с тобой маленькая-маленькая девочка. Я по натуре буду женой-дочерью. Тебе нужна такая. У тебя нерастраченное чувство любви к детям. Поэтому ты станешь хорошим мужем-отцом, — вытирая слезы, произносила я.

— Так за чем дело стало? Мы созданы друг для друга! — Кирилл улыбнулся по-своему, одними губами.

— Это еще проверить надо! — покачала я головой.

— Сейчас проверим! — глаза Майдановского загорелись.

Приятно, что сегодня я пользуюсь таким успехом у мужчин. Кирилл на самом деле был по-отцовски заботлив. Никто ласковее него не раздевал меня. Он делал это медленно и эстетично. Что ж, сегодня по сюжету наша последняя встреча, мы должны устроить праздник любви друг другу…

Несмотря на полувековой возраст, его кожа сохранила юношескую эластичность. Чем мне нравилась близость с Майдановским, так это длинной прелюдией к каждому совокуплению. Очевидно, сказывались возрастные особенности моего партнера, его надо было разогревать долгим огнем страсти. Меня сводили с ума его долгие ласки, когда тобой овладевает только одна общая мысль: соединиться, соединиться, соединиться!

Мы любили друг друга как хотели и сколько хотели, делая это так неистово, словно нам на самом деле предстояло длительное расставание. Хотя только один Бог знает, что на самом деле нас ждет впереди…

Мы были ненасытны в этот вечер и стремились испить друг друга до дна. Апогеем нашего праздника стала любовь по-французски, только, в отличие от ее утреннего варианта, мы ласкали друг друга, и губы моего партнера нежно проникали туда, куда обычно стремится совершенно другая часть тела…

Наконец мы замерли в изнеможении на кровати, прижавшись друг к другу. Пора…

— Родной мой! Я хочу сделать тебе сюрприз! — прошептала я, глядя в его огромные глаза.

— Отвернуться? — спросил Кирилл.

— Да нет, подарки здесь… — я достала из прикроватной тумбочки пакет с рубашкой и галстуком и коробочку с ювелирным набором.

— Какая прелесть… — прошептал Майдановский, раскрыв коробочку. — У тебя хороший вкус.

Если бы он знал, кто выбирал ему эти украшения и для чего они предназначались!

— Померим прямо сейчас? — предложила я.

— Давай! — охотно согласился Кирилл.

Я помогла надеть ему рубашку, застегнуть запонки. Завязала галстук, надела его, поправила воротник, затянула узел. Кирилл засмеялся.

— Ты чего? — удивилась я.

— Уморительное зрелище — в рубашке, при галстуке, но без трусов… Надо посмотреть в зеркало! — объяснил артист причину своего неожиданного смеха.

— Погоди, надо еще булавку застегнуть! — остановила я Кирилла, взяла коробочку и многозначительно показала ему на оставшееся украшение.

— Понял! — произнес вслух Майдановский и тут же поправился: — С нею ансамбль будет выглядеть законченным.

— Конечно, родной мой… — прошептала я.

Он сел на колени на кровати, повернувшись, чтобы мне было удобней. Я приподняла галстук и, застегивая его, уже отрепетированным утром на Илье движением уколола Кирилла.

Артист вздрогнул, захрипел, повалился на меня. Я осторожно положила его на спину. Судорога прошла по всему телу, Майдановский затих…

Поднявшись с постели, я одела джинсы и водолазку. Через пару минут раздался настойчивый стук в дверь. Пошла открывать. На пороге номера стояли Тамара и Илья. Они молча зашли в зал.

— Прикончила? — спросила Тамара.

— Как договорились, рассчитывайся окончательно! — отвечала я.

— Илья, отдай ей кейс! — бросила Тамара через плечо своему оруженосцу.

Илья передал мне небольшой чемоданчик. Приоткрыв его, я наглядно, чтобы фиксировали телекамеры, показала лежавшие там доллары.

Тамара между тем двинулась в спальню. Это уже чревато. Ведь в руках у нее сумочка, из которой утром она достала пистолет Макарова! Вместе с Ильей мы прошли вслед за хозяйкой.

Тамара несколько секунд молча простояла над «трупом» супруга. Ее губы что-то шептали, но слов нельзя было разобрать. Вдруг она потрогала его лоб, внимательно взглянула в остекленевшие глаза.