Надежда Фролова - Жертва любви. Геометрическая фигура

Несколько дней тому назад в своем почтовом ящике я обнаружила красочный конверт с рисунком главного корпуса моей «альма матер» — государственного университета нашего губернского города С. На конверте рисовалась цифра 90. Именно столько лет исполнилось университету, открытому еще в незабвенные времена последнего российского монарха.

«Уважаемая госпожа Надежда Фролова! — прочитала я текст вложенного в конверт пригласительного билета. — Оргкомитет по проведению юбилейных торжеств, посвященных 90-летию Университета, имеет честь пригласить Вас 28 октября в 17.00 в Театр оперы и балета на праздничное шоу, посвященное этому знаменательному событию. Ваш ряд… место…

Председатель оргкомитета, ректор Университета, академик РАН Евгений ТОБОЛЬСКИЙ».

«Надо же, — удивилась я, повертев и рассмотрев со всех сторон конверт и пригласительный, — не забыли!» Не скрою, было приятно, что и мне удастся побывать на торжествах, куда соберутся тысячи гораздо более именитых выпускников и гостей. Я закончила университет всего пять лет назад с красным дипломом (видимо, поэтому меня и пригласили), меня оставляли в аспирантуре, но я предпочла живую и гораздо более интересную для меня розыскную работу корпению в архивах, библиотеках, написанию статей и самой диссертации…

Впрочем, поиск оперативный сродни научному. Методы по сути одинаковы — синтез, анализ, дедукция, индукция. И много интуиции. Но о делах не стоит. Я шла на вечер, чтобы немного расслабиться и отдохнуть, встретиться с сокурсниками, любимыми преподавателями, узнать последние университетские новости.

Нетерпение завладело мною с самого утра. Выбрав строгий, но изысканный бежевый костюм деловой женщины, я была готова не к вечеру, а к обеду. Чтобы вновь почувствовать студенческую атмосферу, я решила до торжественного заседания побродить по закоулкам университетского главного корпуса, подышать его воздухом, вспомнить еще не очень далеко убежавшую молодость.

Машину оставила в гараже: встречу друзей, захотим отметить, к чему лишние проблемы? Как скромная российская бюджетница доехала до Университетской на маршрутке. Вот и четырехэтажка из темно-красного кирпича.

Поднялась по десяти мраморным ступенькам, с трудом открыла по-прежнему скрипящую дубовую дверь. Народу не так много, видимо, все уже устремились в оперный театр. Тем лучше, пройду спокойно по коридорам, загляну в знакомые аудитории. Вот здесь, на первом этаже, где теперь музей университета, десять лет назад располагалась приемная комиссия. Долговязой выпускницей одной из лучших в городе «английской» школы № 110 я вошла сюда в июле 1989-го, испуганно сжимая в руках белую картонную папочку с тесемочками, куда были вложены все документы для поступления.

Больше всего я волновалась накануне сдачи истории СССР. Год-то 1989-й, разгар перестройки. «Все смешалось в доме Облонских», — как справедливо отмечал Лев Толстой; так и в отечественной истории акценты уже менялись, учебники отставали от жизни, а самое главное, невозможно было угадать, какова политическая ориентация принимающего экзамен преподавателя, демократ ли он, ельцинист или коммунист старой закалки.

Из этой 205-й аудитории второго этажа я вылетела, судорожно сжимая в руках экзаменационный лист с гордой пятеркой по истории. Пятерка вселяла надежду на поступление… В этой же аудитории профессор Артемьев читал свои интересные лекции по римскому праву. Картина дебатов в римском суде стояла у каждого перед глазами.

На последнем, четвертом этаже, в конце длинного коридора, есть узкий служебный ход. Студенты и преподаватели им почти не пользовались, предпочитая широкие пролеты центрального лестничного марша. На третьем курсе я часто сачковала с противных моему сердцу лекций по криминалистике (предмет я обожала, но мне не нравилась рыжеволосая мымра, его читавшая, доцент Сирухулидзе) и вместе со своим верным поклонником Алешкой Тарасовым взбиралась на самый верх служебного хода, к чердаку. Здесь в безопасности мы целовались до синевы на губах всю криминалистическую пару… Но Тарасовой я не стала, а Алешка женился на последнем курсе на вчерашней школьнице Аллочке. Капитан Тарасов служит в ОМОНе областного управления внутренних дел, побывал недавно в Чечне, вернулся из командировки живой и невредимый, с орденом…

Я взглянула на часы. Пора в оперный театр. Уже не предаваясь воспоминаниям, не оглядываясь по сторонам и не читая знакомые и незнакомые фамилии на дверных табличках, я заспешила к выходу. На третьем этаже меня кто-то окликнул:

— Надя, ты ли это?!

Оглянувшись, я увидела молодую темноволосую женщину в ярком красном костюме. Невысокого роста, тоненькая, похожая скорее на девушку-подростка, женщина шла мне навстречу. Она вступила в полосу солнечного света, идущего от окна, и тут я наконец-то догадалась, кто это.

— Ксения, долго будешь жить или богатой станешь, еле тебя узнала!

С Ксенией Переваловой мы учились в одной школе. Правда, она уже заканчивала десятый, а я только-только восьмой класс, но эта разница в возрасте заметна в школе, а в университете возрастные границы стираются. Она училась на филологическом, я на юридическом, но встречались постоянно на общеуниверситетских праздниках, капустниках, КВНах. Как выпускницы одной школы мы старались поддерживать не только знакомство на уровне «здравствуй — до свидания», но и вспоминали часто своих общих знакомых, милых сердцу учителей, юношей из Ксениного класса (один из них, Сашка Крылов, мне очень нравился), словом, мы были не просто знакомыми. Но затем Ксения закончила университет, поступила в аспирантуру, уехала на год по обмену на стажировку в Германию (она взяла темой исследования творчество Федора Тютчева), и наши отношения прервались.

— Рада тебя видеть, Надя! Какими судьбами здесь? — Перевалова не отпускала мою руку.

— Получила приглашение на юбилейный вечер, а перед началом забежала сюда, вдохнуть родимый дух! — объяснила я свое появление в университете.

— Так пойдем в оперный вместе! — предложила Ксения. — Только зайдем к нам на кафедру, я возьму плащ.