Татьяна Арутюнова - Чудачка из Железки [СИ]

По окончании рабочего дня я взяла сумочку Веры, её под руку, попрощалась с девчонками и отправилась на остановку, указанную в записке.

— Вера, да очнись ты! — трясла я её за локоть. — Не теряй самообладания! Сейчас придём в другую квартиру, обсудим всё и начнём искать выход. Ты только подробно вспомни, что тебе наш дорогой Илюша сказал.

Слёзы выступили на её глазах и медленно потекли по щекам.

— Жанна, я беременна от Антона, который совместно со своей мамочкой и папашей Олега пытаются зачем-то посадить меня в тюрьму.

— А он об этом знает?

— Нет. Я не торопилась сообщать ему об этом. Хотела убедиться, на самом ли деле я ему нужна, и изменился ли он. Ведь такой, каким Антон был здесь в квартире, он мне не нужен.

— Так ты что, собиралась прервать беременность?

— Нет, конечно. Мне уже по возрасту пора иметь ребёнка. Я просто не сказала бы ему о беременности, если бы посчитала, что он не достоин быть моим мужем и отцом малыша.

— Ничего не понимаю в твоих рассуждениях! Сначала ты вступаешь с ним в близкие отношения, беременеешь от него, и только потом начинаешь рассуждать, достоин ли он был это делать с тобой или нет! Где логика-то?

Так за разговором мы доехали до нужной остановки, вышли и через три минуты уже были у подъезда нужного дома. Дверь нам открыла пожилая женщина.

— Мы от Лиды по поводу аренды вашей квартиры, — сообщила я с натянутой улыбкой.

— Проходите, — предложила женщина, — осмотрите квартиру, подходит она вам или нет.

Мы прошли. Квартира оказалась светлой, чистой. И я ответила:

— Подходит. Мы можем прямо сейчас остаться в ней?

— Конечно. Меня зовут Ниной Петровной. Вам Лида назвала сумму, за которую я согласилась сдать вам жильё?

Я открыла сумочку, отсчитала нужную сумму и протянула Нине Петровне.

— Такую сумму вы назвали?

Она пошелестела купюрами и ответила:

— Спасибо, именно такую. Позвольте взглянуть на ваши паспорта.

Мы с Верой вытащили свои документы и протянули ей.

— Я должна переписать их данные в договор, — сообщила она, листая паспорта и внося их данные на листки бумаги.

— Я тоже хотела бы убедиться, что именно вы являетесь хозяйкой квартиры.

— Вы — умница, — улыбнулась Нина Петровна. — Квартиру надо снимать только у настоящего её хозяина, чтобы не быть обманутой.

Она протянула мне свой паспорт, свидетельство о государственной регистрации права собственности на эту квартиру и составленный ею договор. Я прочитала его, взглянула на документы и передала Вере. Она тупо посмотрела на всё и поставила свою подпись под своими паспортными данными в договоре. Не обнаружив ничего кабального, я тоже его подписала.

— Вот ваши ключи, — сказала Нина Петровна, протягивая мне связку. — Это ваш экземпляр договора. Отдыхайте, девочки. Постельное бельё в этом шкафу. Не буду больше вас беспокоить.

Хозяйка ушла. Вера тяжело опустилась в кресло.

— Рассказывай, о чём вы говорили с Ильёй Семёновичем.

— Жанна, я даже с тобой боюсь разговаривать. Всем перестала верить. Не понимаю, зачем ты притащила меня в эту квартиру? Почему нельзя было оставаться у девчонок?

— Потом поймёшь, рассказывай!

— Он сказал, что единственной подозреваемой в деле об отравлении Олега и Антона осталась я потому, что последней в день отравления покинула квартиру и, якобы, оставила им на столе ключи, записку и бутылку с отравой.

— Что он ещё говорил?

— Больше ничего.

— Тогда чем вы там занимались целый час? Он тебя о чём-нибудь ещё спрашивал?

— Не помню, — произнесла Вера, потирая пальцами виски. У тебя есть какие-нибудь таблетки от головы.

— У меня есть парацетамол. Будешь пить?

— Давай. Иначе я не выдержу эту адскую боль.

Она встала, прошла в кухню, достала стакан из шкафа, набрала из крана воды и запила таблетку.

— Жанна, подожди с полчаса, пока не утихнет боль, — взмолилась она, укладываясь на диван. — Позже обо всём поговорим.

Я взяла в шкафу подушку и положила ей под голову. Затем решила поискать какой-нибудь продуктовый магазин. Перед выходом из квартиры, предупредила:

— Никому не открывай дверь. Внимательней смотри в дверной глазок.

Магазин я нашла быстро. Накупила продуктов и вернулась обратно. Вера спала.

— Значит, боль прошла, — решила я и тихонько прошла в кухню, готовить нехитрый ужин на двоих.

Почистила картошку, нарезала её тонкими пятаками. Открыла банку говяжьей тушёнки, вытащила из неё жир, растопила на сковороде. Высыпала в него картофель, а за пять минут до готовности бросила в неё размятую тушёнку и посыпала картофель солью. Поставила кипятиться чайник.

— Вкусно пахнет, — услышала я в дверном проёме голос Веры.

Выглядела она уже вполне нормально. Даже на щеках появился лёгкий румянец.

— Садись есть, — предложила я, раскладывая картошку на тарелки. — Сейчас огурцов порежу, сыра, помидоров, хлеба. Поешь, сил наберёшься и успокоишься.

За едой я ещё раз спросила:

— Так ты вспомнила, о чём тебя спрашивал Илья Семёнович?

— Он спросил, присутствовала ли ты в тот момент, когда я выходила из квартиры.

— Что ты ему ответила?

— Правду, что не присутствовала.

— Вера, мне он тоже задавал такой вопрос. Когда я вышла из его кабинета, у меня на душе было паршиво, и, облокотившись о стену его кабинета, я попыталась прийти в себя. За дверью услышала его голос. Он сообщил кому-то по телефону, что меня не было в квартире, когда ты из неё выезжала, а значит и свидетелей, что ты не оставляла на столе бутылку с ядовитым веществом, у тебя нет. В связи с этим он предложил действовать по ранее оговоренному плану. Получается, что вся подстава исходит от Ильи и Елены. Только не понятно, зачем им это надо.

Веру снова затрясло.

— Что я им сделала? За что они на меня ополчились?

— Не реви! — приказала я. — Сейчас не время нюни распускать! Действовать надо! Искать выход из сложившейся ситуации. Вспомни, он не спрашивал тебя о присутствии в квартире в момент твоего ухода кого-нибудь другого?

— Нет.

— Точно не спрашивал?

— Точно.

— Это меняет дело, — обрадовалась я, потирая руки.

— Каким образом это меняет дело?

— Ведь там мог присутствовать кто-нибудь другой и стать свидетелем того, что бутылку с ядовитым веществом ты не оставляла.

— Кто же согласится это подтвердить?

— А мы попросим Лиду и Аню. Они поймут, что из тебя пытаются сделать козла отпущения, и подтвердят твоё алиби. Пусть они скажут, что ты попросила их заехать за тобой, помочь вынести вещи из квартиры и отнести их в машину.

— Ты уверена, что они на это пойдут?

— Пятьдесят на пятьдесят, — призналась я. — Но попытка — не пытка, поговорить с ними стоит.

В дверь позвонили. Я осторожно подошла к глазку и заглянула. На лестничной площадке стояли Аня и Лида с вещами. Я открыла дверь и пропустила их внутрь.