Наталья Александрова - Восемь обезьян

Я сперва испугалась, думала, хулиган какой, а потом смотрю — вежливый и красивый… Я ведь и сама тогда симпатичная была, это я после того так поправилась… — Валентина с грустью окинула глазами свою фигуру, — а Ринат — он вообще красавец! — Даже спустя три года глаза Валентины заблестели. — Ладно, говорю, почему не помочь… Проводил он меня до дома, так и познакомились…

Валентина замолчала, нервно комкая салфетку.

— А что дальше было?

— Дальше… дальше он за мной ухаживал, и все по-хорошему, так красиво… цветы дарил, сережки серебряные, в ресторан даже водил. Я про него подружке своей рассказала, похвастаться хотела, а та и говорит — не верь ему, эти, которые с юга, они все ухаживают, а цель у них одна — жилплощадь. Я ей и говорю — да какая у меня жилплощадь? Я сама здесь на птичьих правах! А она мне — да может, он вообще женатый! Обиделась я на нее, говорю: ты это от зависти! С тех пор с ней раздружилась. А что-то она мне все же заронила, я на всякий случай паспорт его посмотрела, пока он не видел. И убедилась, что неженатый он, нету штампа…

— Так ты его паспорт видела? — заинтересовалась Надежда. — Значит, и фамилию его знаешь?

— А как же! Если я замуж за него собиралась! Загаев его фамилия. Ринат Загаев.

— Так ты даже замуж собиралась? Все так серьезно?

— А как же! Он меня с другом своим познакомил, самым близким…

— С другом? — переспросила Надежда. — А что за друг?

— Друг постарше его, звали Кеша, но он его называл Дрозд… кличка, что ли… Потом он говорит — познакомь меня с родителями. Мол, у него серьезные намерения. Я думаю, может, и правда жениться хочет. Я ему и говорю — родители мои далеко, здесь только тетя Паня. Ну, говорит, познакомь с ней.

Валентина вытерла глаза новой салфеткой, перевела дыхание и продолжила:

— Познакомила я его с тетей Паней — и как-то он сразу переменился. Раньше каждый день приходил — а тут день нету, два нету, я через гордость свою переступаю, сама звоню, а он говорит: извини, некогда, занят очень… И тетя Паня нервная какая-то стала, отвечает невпопад, глаза отводит… я уж не знала, что думать. Не ревновать же — тетя Паня пожилая уже. А потом звонит мне тетя Паня и говорит: нужно, Валя, поговорить, и срочно. Я ей: «Так говори!» «Нет, — отвечает, — по телефону нельзя». Что, думаю, за тайны такие? В общем, встретились мы с ней в кафе, вот как с вами, она мне и говорит: «Забудь про своего Рината, вор он». Я: «Ты что, Паня, что ты такое говоришь? Как тебе не стыдно? Он такой хороший человек! Да он на мне жениться хочет! То есть он в нашу семью войдет!» А она: «Забудь, ничего этого не будет. А он не только вор, но еще и убийца». Тут я вообще от шока онемела, слова вымолвить не могу. А тетя Паня мне все и рассказала. Как познакомила я ее с Ринатом, начал он к ней подкатываться. Она тогда к одним людям ходила по хозяйству помогать, пожилая пара, богатая. Так вот, Ринат хотел, чтобы она им с другом в ту квартиру помогла попасть. Тетя Паня ему: «Да ты что, как ты смеешь, я порядочная, люди мне доверились, я с ними так не могу поступить!» Хотела уже в полицию идти, все рассказать. А Ринат ей: «Про полицию забудь и думать, если донесешь — я твою племянницу за собой потяну, скажу, что она наша сообщница. Да мы тем старикам ничего плохого не сделаем, пальцем не тронем, только одну вещь нам надо у них забрать. Это, говорит, деда моего вещь, семейная релиптия… то есть реликвия. К этим старикам та вещь случайно попала, а я деду, когда он помирал, слово дал ее непременно вернуть. А тебе, — это он Пане говорит, — тебе я за помощь большие деньги заплачу. Такие деньги, чтобы вы с племянницей — это со мной то есть — могли квартиру купить и зажить здесь припеваючи.

— И что — Паня поверила? — спросила Надежда.

— Поверила! — вздохнула Валентина. — Уж очень ей свою квартиру хотелось! Нет бы ей подумать — откуда у Рината такие деньги? В общем, привела их с собой, позвонила в ту квартиру — старик ее увидел в глазок и открыл. Ринат ей сразу же говорит: „Теперь уходи, дальше тебе незачем смотреть!“ Она и ушла. До вечера места себе не находила. А вечером от сиделки знакомой, что в соседнем доме работала, она узнала, что старика того убили, а жена его в больнице, в тяжелом состоянии. Рассказала мне тетя Паня все это и под конец говорит: „Так что, видишь, Валя, кто он есть, твой Ринат, — вор и убийца. А на мне теперь до конца жизни кровь невинная… буду теперь всю оставшуюся жизнь совестью мучиться! И хорошо еще, что про меня никто не вспомнил, а то не миновать мне тюрьмы!“ Я ей все равно не поверила, стала звонить Ринату, а у него телефон не отвечает. Тетя Паня мне говорит: „Не звони, не старайся, я ему уже раз двадцать звонила. Уехал он наверняка или в нору какую залег, ждет, пока все затихнет“. В общем, я до вечера проплакала, а на следующий день… на следующий день узнала, что тетя Паня под машину попала, и сразу насмерть. Так что у меня одно горе за другим… понимаете теперь, что мне про то время вспоминать не хочется.

— Понимаю, — кивнула Надежда. — Одного только не понимаю — отчего ты тогда в полицию не пошла и все не рассказала?

— Испугалась очень… — тихо призналась Валентина. — Испугалась, что меня соучастницей признают… А потом через знакомых узнала, что арестовали по тому делу совсем другого человека…

— И что — совесть тебя не мучила, что невиновный человек по тому делу сидит?

— Мучила, — призналась Валентина. — Да только боялась я очень. А страх — он сильнее совести.

— Да, с тобой все понятно! — вздохнула Надежда.

— Вы меня не арестуете?

— Я — не арестую.

— Значит, я могу идти?

— Да, только сначала посмотри на эту фотографию… — Надежда нашла в своем телефоне снимок охотника за обезьянами и показала его Валентине:

— Узнаешь этого человека?

— Узнаю, — кивнула та, — это Кеша Дрозд, друг Рината. Только постарел.

Ближе к вечеру Надежда встретилась с Аленой в небольшом сквере недалеко от своего дома. Муж позвонил, что задерживается, и Надежда выскочила ненадолго из дома.

В сквере было холодно и промозгло. Алена сидела на скамейке и делала вид, что читает книгу, а сама настороженно посматривала по сторонам. Но Надежду она все равно прозевала — та подошла сзади к ее скамейке и негромко кашлянула. Алена вздрогнула и обернулась.

— Как вы незаметно подошли!

Надежда села рядом с ней и спросила:

— Ну что, удалось что-нибудь узнать?

— Удалось. Давайте по порядку. Во-первых, по делу об убийстве коллекционера Новоселова и ограблении его квартиры действительно был осужден некто Михаил Серпухов, личность незначительная, алкоголик и тунеядец.

— Ну, мы это и так знали…

— Во-вторых, Ринат Загаев тоже нашелся в уголовной хронике, но не в качестве преступника, а в качестве жертвы…