Наталья Александрова - Алмаз лорда Гамильтона [litres]

Прошло две или три недели.

Полковник Стрейнджер вполне оправился от своей раны. Принцесса Лакшмирани не выезжала в свет – она выдерживала траур по своему отцу, да и болезнь ее покровителя, лорда Гамильтона, не способствовала светским визитам. Однако некоторые дамы из лучших лондонских фамилий сами приезжали к лорду, якобы справиться о его здоровье, в действительности же – взглянуть на индийскую принцессу, о которой так много говорили в лондонских гостиных.

Общее мнение после этих визитов склонялось к тому, что принцесса чересчур смугла и дурно воспитана. Однако поговаривают, что она сумела вывезти из Кашпура малую часть драгоценностей своего покойного отца, но что даже эта малая часть так велика, что сравнима с сокровищами английской короны.

В один из промозглых лондонских вечеров лорд пригласил принцессу в свою спальню.

Увидев своего покровителя, Лакшмирани огорчилась: он был куда бледнее, чем прежде, глаза его запали, и он уже не мог подняться на подушках.

– Мы должны поговорить с тобой, дитя мое! – проговорил лорд тихим, слабым голосом. – Надеюсь, ты позволишь мне так называть тебя, без лишних церемоний, ведь я знал тебя еще ребенком и был другом твоего отца.

– Конечно, милорд! Вы так добры ко мне, как был добр мой батюшка. Вы поистине заменили мне его.

Лорд прикрыл глаза, как бы отметая ее благодарности, и тихо продолжил:

– Болезнь моя безжалостна. Несмотря на все усилия врачей, она усугубляется, и дни мои сочтены…

– Не говорите так, милорд! – запротестовала принцесса. – Господь милостив, и вы еще поправитесь…

– Благодарю тебя за добрые слова, дитя, но мужественный человек должен принимать удары судьбы без жалоб и пустых сожалений. Мне осталось жить совсем недолго, но я не жалею об этом. Я прожил свою жизнь как честный человек и добрый христианин. Однако я должен успеть завершить все важные земные дела, чтобы с легким сердцем предстать перед Создателем. И важнейшее среди этих дел – это забота о твоей судьбе, о твоем благополучии…

– Я за все признательна вам, милорд… вы и так сделали для меня очень много…

– Не перебивай меня, дитя, у меня совсем мало сил! Так вот, беда заключается в том, что я не могу завещать тебе свои имения и доходы – они по закону переходят к моему ближайшему родственнику по мужской линии, графу Дэвису. Конечно, я могу оставить тебе некоторую сумму денег, но этого мало, чтобы обеспечить тебе достойное положение в обществе…

– Не беспокойтесь обо мне, милорд!

– Как же я могу не беспокоиться о тебе? Ты – это все, что у меня есть светлого и чистого. Так вот какая мысль возникла у меня на этих днях. Ты ведь знаешь графа Дэвиса, того моего родича, о котором я сейчас говорил?

– Да, я знаю его, – ответила принцесса сухо.

Родственник лорда часто бывал у него в доме, возможно, даже слишком часто, и он не вызывал у нее симпатии. Это был человек не первой молодости, неприятный внешне – с лошадиным лицом и близко посаженными маленькими глазами. Но самое главное – он казался принцессе насквозь фальшивым. Навещая дядюшку и отчаянно заискивая перед ним, за спиной у лорда он всячески злословил о нем и отпускал недостойные шуточки.

– Да, я знаю графа, – повторила принцесса, стараясь не выдать голосом свою неприязнь.

– Так вот, я подумал, что ты будешь наилучшим образом обеспечена, если свяжешь с ним свою судьбу.

– Что вы говорите? – переспросила принцесса Лакшмирани, не веря своим ушам. – Вы хотите, чтобы я вышла за него замуж? Я не ослышалась?

– Именно так! – кивнул лорд. – Мне представляется, что это будет наилучшим решением всех проблем. Ты получишь титул, высокое положение в обществе…

– Но, милорд, я не испытываю к графу никаких чувств!

Из вежливости принцесса не добавила, что в действительности испытывает к нему самые дурные чувства.

– О, это дело поправимое! – возразил ей лорд. – Молодые девушки сами не знают, чего хотят от жизни, для того и существуют их опекуны. Они, с высоты своего жизненного опыта, могут принять за них верное решение, и после девушки понимают их правоту… время наводит порядок во многих семьях…

– Но, милорд…

– Я вижу, дитя мое, что эта мысль для тебя нова и неожиданна. В другой ситуации я посоветовал бы тебе немного подождать, привыкнуть к ней, приглядеться к моему избраннику, узнать его получше, но беда в том, что у меня совсем нет времени. Отпущенный мне срок земной жизни кончается, и я должен поспешить, чтобы достойно обеспечить твое будущее…

Лорд с большим трудом приподнялся на подушках.

– Дай мне руку, дитя мое!

Принцесса послушно подошла к нему и без всякой задней мысли подала ему руку. Лорд схватил ее с неожиданной для умирающего силой и воскликнул:

– Дэвид! Дэвид, иди сюда!

Тут же плотная бархатная портьера в глубине спальни отодвинулась, и из-за нее появился тот самый родственник лорда, о котором тот говорил, – граф Дэвис. На его лошадином лице играла улыбка, близко посаженные глаза горели.

– Дэвид, мальчик мой, дай же и ты мне руку!

Граф охотно протянул руку дядюшке.

– Дети мои, соединяю ваши руки! Соединяю ваши судьбы! Надеюсь, вы будете счастливы вместе!

Он действительно соединил руки принцессы и своего племянника. Принцесса вздрогнула – рука ее суженого была влажной и холодной, как лягушка.

– Но, милорд, я должна вам сказать… – начала она, но граф не дал ей договорить:

– Дядюшка, уверяю вас, вы передаете судьбу принцессы в хорошие руки! Я все сделаю, чтобы она была счастлива! Можете нисколько в этом не сомневаться!

– Ну вот, теперь я могу умереть спокойно! – Лорд облегченно вздохнул и прикрыл глаза, словно завершил трудное, но благое и необходимое дело.

Принцесса попыталась вырвать руку у своего неожиданного жениха, но тот держал ее, словно в стальных тисках.

Она подняла на него молящий, испуганный взгляд – и увидела в маленьких, близко посаженных глазах графа злобное удовлетворение и торжество.

Наконец с большим трудом Лакшмирани освободилась и выбежала из комнаты, с трудом сдерживая рыдания.

Встретивший ее в полутемном коридоре дворецкий не сомневался, что принцесса огорчена близкой и неизбежной кончиной своего покровителя. Он деликатно отвернулся и прошел мимо, сделав вид, что ничего не заметил, – хорошие слуги не должны замечать чувства своих хозяев. Ну, или, по крайней мере, делать вид, что не замечают.

После этого рокового дня лорд более не приходил в себя. Должно быть, волнующий разговор с принцессой и ее суженым отнял у него последние силы. Несколько лучших врачей приезжали к нему порознь и вместе, они слушали пульс больного, осматривали его, вполголоса переговаривались между собой и выходили из спальни лорда с многозначительными и печальными лицами.