Роман Грачев - Жесть. Читать до конца

За столом я обычно молчу, поглощая купленный в гипермаркете готовый ужин, и спокойно наблюдаю, как в телевизоре Андрей Малахов тычет аудиторию носом в грязное белье очередной постаревшей кинозвезды. Мне давно пофиг, я больше не завожусь. Отец человек немолодой, чего ж я буду нервы свои трепать. Я сам уже не мальчик, сердчишко пошаливает, глаз подергивается, коленка правая ноет…

Несколько месяцев назад я решил прекратить любые геополитические споры с отцом. Однажды он попросил меня узнать, какие льготы полагаются пенсионерам — ветеранам труда. Сходи, говорит, в киоск за «Российской газетой», там как раз постановление должно быть напечатано. Я по привычке полез в интернет на планшете, но отец вдруг взвелся:

— Да чего ты туда лезешь?! Газету купи!

— На кой хрен? В интернете все есть.

— Да что там есть?! Сиськи-письки!

— С чего ты взял?

— Знаю…

Он всегда с важным видом подчеркивает, что «знает». Великое Знание отпечаталось на его лбу глубокими морщинами и залегло вселенской тоской в глазах. Он лучше меня знает, как пожарить картошку, как починить розетку или вкрутить лампочку, почему течет смеситель, где лучше покупать помидоры и каким образом евреи, американцы и масоны захватили мир. Он все знает, ему по телевизору рассказали, а в сраном интернете у меня — только сиськи-письки.

Орали мы тогда до хрипоты. Я стукнул кулаком по столу — отец пнул кота. Я схватил стул — он швырнул на пол тарелку. Я назвал его старым мудаком — он меня сраным белоручкой, который ничего тяжелее компьютерной мыши в руках не держал. В общем, душевно поговорили.

Я неделю не ночевал дома, торчал у друзей. Мы упорно не созванивались. Я знал, что отец один не пропадет — уж кашу и картошку всегда сумеет себе приготовить (он же все знает и умеет), а об остальном позаботится телевизор. Папа же, в свою очередь, думал, что я скоро сам сломаюсь и приползу на карачках, потому что после развода жить мне негде. Отчасти он прав — я все недвижимое имущество оставил жене, уехал куда глаза глядят на своей старенькой «пятнашке» с двумя чемоданами в багажнике, книгами и дисками. Но не «ломался» я по другой причине: просто не хотел жить с ним под одной крышей.

Так бывает. Ты любишь родного человека, но… наверно, ты его не уважаешь. Или не принимаешь. Ты готов кормить его с ложечки и менять подгузники, если, не дай Бог, случится в том нужда, ты принесешь утром бутылку пива по его просьбе и даже позволишь увлечься какой-нибудь юбкой на старости лет. Я уверен, что и он на многое способен ради меня.

Но жить рядом — невозможно. Потому что он обо мне ничего не знает. И не хочет знать.

Через неделю он позвонил:

— Тут эта… письма тебе пришли. Заберешь?»

Ольга Свиридова. Спорно, но трогательно.

Александр Золотов. Сильное откровение. Не ожидал от тебя, Руся. Обычно такие вещи хранят в запертых шкафах.

Руслан Широков. Саш, это собирательный текст на тему того, что все мы из детства. А то, что жизнь наша безумная перепахала страну и разделила людей на своих и чужих, ты и сам знаешь.

Александр Золотов. Тут согласен, да. У меня соседи расходятся по политическим мотивам. Измены пережили, пьянство сошло с рук, а на Крыме нашла коса на камень…

Руслан Широков. Молчи, грусть, молчи))

Лис. Женя?

Кравец. Сергей?

Лис. Да. Добрый вечер. В полумраке трудно угадать цвет ваших джинсов… Да и куртки тоже.

Кравец. Извините, раньше не могла. Рабочий день.

Лис. Ничего… Ну что ж, присядем или прогуляемся?

Кравец. Лучше прогуляемся, сидеть пока еще прохладно. Сейчас… только наушники пристрою, в кармане вечно шнуры рвутся, вот на шее висят.

Лис. Я тоже так ношу… Пойдемте…

…

Лис. Итак… Сначала вопрос: откуда у вас мои письма?

Кравец. Я говорила — от самой Ани.

Лис. Это я помню. Вы дружили?

Кравец. Это сложно объяснить, если честно… Для меня самой загадка. Мы просто работали вместе и не были… Не очень были близки. Флешку с документами и файлами мне передали после ее смерти по ее собственному распоряжению.

Лис. Кто?

Кравец. Он не имеет отношения к делу — просто случайный поверенный.

Лис. Хм, ладно, допустим. Вы все прочли? Сколько их на флешке?

Кравец. Пять. Я прочла два первых.

Лис. Пять, значит…

Кравец. Их было больше?

Лис. Двенадцать. Я писал ей раз в неделю все прошлое лето, все письма были пронумерованы. Если вы собираетесь знакомиться с остальными, очень вас прошу воздержаться от письма номер три… в других обстоятельствах я попросил бы вас вообще ничего не читать и удалить их, но сейчас…

Кравец. Я обещаю, что дальше меня они не пойдут. Но вы правы, мне неловко…

Лис. Ничего, прочтите все, кроме третьего. Оно… такое фривольное, что ли, эротическое. Ну, вы понимаете…

Кравец. Хорошо. Обещаю не открывать.

Лис. Итак, теперь ваши вопросы.

Кравец. Я даже не знаю с чего начать. Чувствую, что с ее смертью что-то не так, а что именно…

Лис. Когда человеку двадцать три, в его смерти почти наверняка что-то не так.

Кравец. Согласна, но я имела в виду, что не понимаю пока ничего: она с того света обратилась именно ко мне, хотя знакомы мы были недолго. Что она хотела мне сообщить, что означают эти документы, что с ними делать… Ни малейшей зацепки.

Лис. Кроме писем было что-то еще?

Кравец. Ну… Я пока еще не со всем ознакомилась. Вот начала с вас. Сергей, эти письма говорят о том, что у вас были серьезные отношения. Это так?

…

Кравец. Сергей? Я бестактна?

Лис. Нет. Я ищу точные слова. Думаю, что да, серьезные. Я любил ее с третьего курса универа, а она меня не замечала… от слова «совсем». Звезда курса, набирающий популярность видеоблогер, публикации и репортажи в СМИ… Куда уж мне, середнячку.

Кравец. Вы разве заканчивали филфак?

Лис. Да. Это новость? У меня в профиле отмечено.

Кравец. Гм, не обратила внимания… Я слышала, что у вас инженерная профессия.

Лис. А, вы об этом… Я окончил восемь классов, потом подался в колледж. В юности любил возиться с паяльником, знаете ли… Думал получить земную специальность. Точнее, родители мои надеялись, что я перестану страдать ерундой и займусь человеческим делом. Отмучился три года, получил специальность «Техник средств связи и коммутации». Потом сразу подал документы в университет, прошел на бюджетное место. Лирик во мне убил физика.