Антон Леонтьев - Билет в Зазеркалье

— Мамочка, а почему ты такая растрепанная? Ну, не надо этих телячьих нежностей… Мамочка, я уже большой!

Уплетая на кухне приготовленный Милой Иосифовной и Олесей обед, который вообще-то мог быть и ужином, Инна слушала подробный рассказ о том, что они делали в течение дня.

О своих же делах отделалась замечанием, что «все в полном порядке».

Ведь так и было. Она приняла решение — и не была намерена от него отступать.

Уже вечерело, когда Мила Иосифовна вдруг предложила:

— Может, Женечке свежего воздуха глотнуть во дворе? Погода такая чудная, а мы весь день никуда не выходили…

Олеся тотчас заявила:

— Потому что опасно, сами знаете! Будем дома сидеть.

Но Инна, вставая с дивана, объявила:

— Уже не опасно. Потому что я приняла решение. Ну что, пойдем все вместе?

Они вышли во двор, и Инна, рассматривая урбанистические пейзажи столичных окраин, вдохнула полной грудью и вдруг поняла: она здесь счастлива так, как никогда не была счастлива ни в подмосковном дворце, ни в элитной квартире с видом на Москву-реку.

У нее был сын, два ангела-хранителя, как минимум три миллиона долларов и…

«И автомобиль!»

Наблюдая за тем, как дурачится с Олесей Женечка, Инна сказала чинно шествовавшей рядом с ней Миле Иосифовне:

— Знаете, я скажу вам то, о чем пока никто не знает. Я решила полностью изменить жизнь. И я буду рада, если вы… Если Олеся и вы согласитесь стать частью этой нашей с Женечкой жизни, потому что…

Тут ее взгляд зацепился за черный внедорожник, и сердце словно куда-то ухнуло. Инна уже была готова броситься к сыну и потащить его обратно в подъезд, как вдруг поняла: внедорожник не черный, а темно-синий, да и автомобильная марка совсем другая.

Мила Иосифовна, беря ее под руку, произнесла:

— Ах, как великодушно с вашей стороны, что вы задаете мне такой вопрос! Ну конечно же да! Но должна открыть вам и свой секрет — есть еще кое-кто, кто хочет снова стать частью вашей жизни. Он мне позвонил и попросил организовать встречу, и так как я считаю, что вы идеально друг другу подходите, я не могла сказать «нет». Сюда, сюда, Инна Евгеньевна.

Она подтолкнула Инну в сторону, ближе к длинному ряду автомобилей, и Инна увидела, как дверь одной из машин, не черного внедорожника, другой, распахнулась — и оттуда на асфальт ступил Тимофей.

Пылая от гнева, Инна развернулась и крикнула в лицо Миле Иосифовне:

— Вы что, окончательно сбрендили?! Кто вы такая — старая сводня? Решили, что мне нужен этот… этот предатель?

Наверное, называть Милу Иосифовну, которая приютила ее, старой сводней, все же не следовало, но Инне было не до этикета.

Инна рванула в обратную сторону, однако Тимофей удержал ее за локоть.

— Инна, детка, мне надо поговорить с тобой…

Инна вырвала локоть из его ладони и, повернувшись, закричала ему в лицо:

— Но мне не надо! Не надо, не надо, не надо…

И разрыдалась.

Если бы Тимофей в этот момент прижал ее к себе, она бы, отшвырнув его в сторону, ушла бы и не вернулась. Но он, не предпринимая ни единой попытки снова до нее дотронуться, лишь тихо произнес:

— Детка, но если это так, то почему ты плачешь?

В самом деле, почему?

Мила Иосифовна протянула Инне пачку бумажных платочков и проговорила:

— Мы с Женечкой пока на спортивную площадку сходим. Здесь неподалеку. А вы поговорите, поговорите…

Инна выхватила платочки и принялась остервенело вытаскивать один. Вся пачка полетела на асфальт, Инна нагнулась, Тимофей тоже — и они ударились лбами.

— Детка, тебе больно? Извини, детка!

Больно ли ей? Он что, шутит?

Только тут Инна рассмотрела на скуле молодого человека свежий кровоподтек, которого у него в харчевне точно не было, и, вырывая у него из пальцев пачку платочков, спросила:

— Это что?

Тимофей, тронув кровоподтек, скривился:

— Подарок от рыцаря Угрюмого образа, которого ты на меня натравила. Он решил, что тебя надо защищать. Пришлось его переубеждать в обратном. Но без легкой контузии не обошлось…

Инна легонько дотронулась до кровоподтека и спросила:

— Больно?

И тут же отдернула руку. Она задала Тимофею тот же вопрос, который задал только что он ей.

Тимофей прошептал:

— Детка, это ерунда. Я заслужил, понимаю это… Да, я скот, я тварь, но… Меня нанял твой муж для того, для чего нанял. Ну, чтобы манипулировать тобой и выкрасть документы и электронные носители. И да, я от тебя утаил, что Инна… Ну, вторая Инна, была когда-то, когда я в самом деле работал системным аналитиком в одном из банков, принадлежащем вашему холдингу, моей подругой и без пяти минут женой, пока не решила уйти к твоему Генычу. К твоему реально богатому Генычу. Но… Конечно, он мне заплатил. Ты будешь смеяться, детка…

Он вздохнул и, отведя глаза, добавил:

— Я люблю тебя, детка. По-настоящему. И очень-очень сильно…

Инна в гневе отстранилась. Выпрямилась, не желая слушать этот… этот детский лепет.

Но выпрямилась так быстро и неловко, что они снова ударились лбами.

Да что же это такое! Неужели она никогда… Никогда не избавится от него?

— Что ты сказал? — с трудом произнесла она хрипло.

— Я люблю тебя, — краснея, повторил Тимофей. — Понимаю, что это последнее, что ты хочешь услышать от меня, но…

Если она вообще что-то хотела услышать от него! И Инна не сомневалась: нет, не хотела.

Или все же…

— И ты думаешь, что мне это нужно? — спросила она.

Тимофей, взглянув ей прямо в глаза, произнес:

— Да, детка, думаю, нужно. Именно это тебе и нужно. А что, разве не так?

Задохнувшись от такой небывалой наглости, Инна даже растерялась, явно не зная, что сказать.

И вдруг поняла: а ведь он прав, этот нахальный смазливый обманщик, который моложе ее на восемнадцать, нет, наверное, даже на девятнадцать лет и годился ей в сыновья, прав!

Но дело в том, что у нее уже был сын — Женечка!

Сын-то был, а вот мужчины, с которым она впервые за столько лет сумела почувствовать себя желанной, любимой и счастливой, не было. Возможно, даже не впервые за столько лет , а вообще впервые в жизни.

Разве не так?

Инна расплакалась, и Тимофей привлек ее к себе. Она знала, что не должна поддаваться сиюминутной слабости, должна оттолкнуть его, должна на него накричать…

В самом деле должна?

— Детка, я понимаю, что причинил тебе столько неприятностей. Да, меня нанял твой муж, но это же не значит, что я не мог влюбиться в тебя, детка. Я и влюбился…

Отстранившись от него, Инна, все же найдя в себе силы, спросила:

— Зачем ты мне все это говоришь? Зачем? И для чего ты заявился?

Тимофей грустно посмотрел на нее и ответил:

— Чтобы извиниться, детка. Потому что я вел себя как последний скот. Думаешь, мне было приятно обманывать тебя? Но…