Влада Ольховская - Сад камней

Теперь его вынудили вспомнить. Переговоры ведь действительно были закончены! Илья тогда сам сказал: «Переведите деньги, и я все сделаю». Но он не ожидал, не готовился… Многое изменилось, он стал другим! Ему нужно было отступить, вот только он понятия не имел, как это сделать.

Потому что тогда, еще не зная ее, Илья, по сути, продал этим людям Киру.

Кира видела, что его что-то тревожит, и не знала, как реагировать. Дело не в зависимости, это точно — хотя она не бралась сказать, откуда взялась такая уверенность. Ей просто казалось, что она чувствует Илью почти как саму себя. Он оправился после ломки, все было в порядке, и вдруг он опять мрачнее тучи… почему?

Она пыталась спросить его об этом, однако он лишь отшучивался и заверял ее, что ничего не происходит. Ага, конечно, ничего! Он постоянно о чем-то думал, не замечая ничего вокруг. Значит, это «что-то» находилось за стенами дома, однако Илья не выказывал ни малейшего желания уйти.

Ей еще и отвлечь его было нечем: Кира пока не находила следующего ключа, на который указывал Шереметьев. Илья ходил рядом с ней немой тенью, сам он в поисках не участвовал. Если она спрашивала его о чем-то, он отвечал и снова погружался в раздумья. Он что, в уме теорему доказывает, что ли?!

Ей это быстро надоело. Кире не хотелось ссориться, она просто ушла к себе, сославшись на головную боль. Как будто ей не о чем подумать! Да у нее вся жизнь с ног на голову перевернулась, но она же не отрывается от реальности, правда?

Словно почувствовав ее обиду, погода решила присоединиться к ней, и стало слышно, как по роллетам, закрывающим окна, барабанит проливной дождь. В этом было что-то настолько уютное, что, несмотря на поздний час, Кира направилась в сад, расположенный на крыше. Как только она разблокировала дверь, включилась неяркая подсветка, осветившая клумбы, деревца и дорожки.

Дождь оказался даже сильнее, чем она предполагала, но бродить под ледяными струями воды Кира не собиралась. Она остановилась под аркой, защищающей вход, и наблюдала за водопадом, поглотившим весь мир. Супчик, не понимавший, в чем вообще прелесть такого сомнительного занятия, на всякий случай устроился у ее ног. Кира же наслаждалась прохладой и шумом воды, в этот миг она старалась не думать ни о чем.

— Простудишься ведь, — произнес рядом с ней знакомый голос, и Кира почувствовала, как на плечи ей опускает плед. — На вот, держи, в гостиной захватил.

Она не ожидала, что Илья вдруг появится здесь, но и не испугалась. С чего бы ей бояться его?

— Тихо ты подкрался, — только и сказала она, снова переводя взгляд на дождь.

— Я вообще не подкрадывался, просто здесь грохот такой, что ты бы марш целой армии пропустила. Ты почему вообще здесь?

— Мне так спокойней.

— Это ведь не из-за меня?

Судя по тону, ему хотелось услышать опровержение. Мол, не из-за тебя, конечно, мы ж просто приятели, никто никому ничем не обязан!

Но сегодня Кире не хотелось притворяться.

— Из-за тебя.

— Так и знал, — вздохнул Илья. — Да, тебе кажется, что я не обращаю на тебя внимания, но дело не в этом…

— Я знаю, — прервала его Кира. — Меня задевает не это.

— А что тогда?

— То, что ты до сих пор не доверяешь мне. Ты сейчас знаешь о моем прошлом все — мои друзья столько не знали! И я не пытаюсь от тебя это скрыть. Но когда речь заходит о тебе, ты закрываешься, прячешься за семью печатями, отмахиваешься — вроде как меня это не касается. Ты и сам справишься, зачем тебе я?

— Я просто не хочу грузить тебя этим.

— А я хочу, чтобы ты меня этим грузил, разве не видно? — тихо рассмеялась Кира. — Мне так было бы проще. Сейчас получается, что я — жертва, которую мы с тобой оба все время спасаем.

— Это говорит человек, который видел, как я загибаюсь от ломки…

— Только потому, что ты уползти в темный угол не успел. Я знаю о тебе то, что вижу. Но когда нужно довериться, рассказать… все, тебя просто нет. Это было понятно в самом начале, когда ты еще не знал меня, а я — тебя. Но теперь-то… Мне казалось, что, когда ты решил остаться, это было знаком доверия.

— Так и есть.

— Но и этого недостаточно, правда?

На сей раз он не ответил, однако и не ушел.

Кира не собиралась устраивать тут допрос, ей не хотелось играть в прокурора. Дождь приносил покой, за который она держалась. А Илья… пусть стоит или пусть уходит, это уже его дело!

Он подошел ближе и прислонился плечом к арке. Илья смотрел то на нее, то на дождь, словно ожидая чего-то, а Кира молчала. Он не выдержал первым:

— Хорошо.

— Что — хорошо?

— Чего ты от меня хочешь? Что тебе нужно знать? Честно скажу, я не любитель откровенничать. Раньше с этим попроще было, но потом оказалось, что это офигительно плохая идея — болтать о своей жизни с первым встречным.

— Я не первая встречная.

— Поэтому я и сказал — хорошо, я согласен поговорить с тобой, если для тебя это так важно.

Но поскольку мастер переговоров у нас все-таки скорее ты, чем я, давай, веди. Что именно тебе интересно знать?

Он старательно изображал безразличие, но Кира знала, что все не так просто. Илье не хотелось говорить, пускать кого-то к себе в душу, и неправильно заданным вопросом она могла все испортить.

Но и думать только о его спокойствии ей не хотелось. Доверие за доверие!

— Из-за чего тебе снятся кошмары?

— Это уже к дедушке Фрейду вопрос, — хмыкнул Илья.

Но Кира не позволила ему снова свести все в шутку.

— Я серьезно.

— Почему тебя интересует именно это?

— Потому что мне кажется: если я узнаю ответ на этот вопрос, я пойму и многое другое.

Почему ты боишься доверять, почему ты один, почему наркотики…

— Так, ладно, хватит. Я понял. Мда, умеешь ты выбирать…

Он не хотел говорить. Она знала, почему. Есть правда, которую легко бросить толпе, а есть такая, которую нужно вырывать из-под кожи. Но, может, ему этот разговор нужнее, чем ей?

Нельзя же вечно носить все в себе!

Поэтому она терпеливо ждала, кутаясь в плед. А ведь он был прав, тут холодно…

— Начнем с того, что я не всегда был… вором, — наконец сказал Илья. — Раньше у меня была совсем другая жизнь.

— Это чувствуется. Кем ты был?

— Фотокорреспондентом. По-своему — свободным художником: я редко когда был связан с определенной редакцией, чаще делал фото по своей инициативе, а потом продавал их. Но недостатка в клиентах у меня не было, потому что я делал такие снимки, которые больше не делал никто. Территория военных действий, зоны конфликта, дикие джунгли, лагеря повстанцев — где я только не был! Я начал работать очень рано и быстро получил определенную репутацию. Это было несложно: я, в отличие от многих, не боялся умереть, и это освобождало меня, стирало любые границы.