Дэвид Балдаччи - Падшие

– Помните Тоби Бэббота? Он скопировал один из строительных планов фулфилмент-центра на миллиметровку. Я нашел набор официальных планов и сравнил. В копии Бэббота нашлось одно существенное отличие – кабинет Росса на ней на два фута короче.

– А как сам Бэббот-то про это вызнал?

– Он работал на строительстве фулфилмент-центра, а потом и некоторое время в офисе. Мог и тогда это обнаружить. Я попросту воспользовался рулеткой. Может, он сделал то же самое.

– И вы считаете, он знал, как Росс намерен распорядиться этим пространством?

– Ну Бэббот в итоге расстался с жизнью, так что, наверное, все-таки знал – или, по крайней мере, предполагал.

– Лично меня удивляет, что Росс держит такой товар прямо у себя в кабинете.

– Вообще-то место достаточно надежное. Случайно эту потайную кладовку не откроешь. Ему приходилось становиться на кресло, чтобы повернуть отпирающую ее розетку. И никаких щелей, все очень плотно. Можно весь день на эту стену пялиться и так и не просечь, что в ней дверь. Вдобавок у него там для дополнительной маскировки свитер «Сталеваров» в раме присобачен.

– Как же он все это оборудовал, что про это никто не знал?

– Мог и сам управиться. Он рассказывал мне, что и сам занимался строительством до того, как возглавил фулфилмент-центр. Он же бывший столяр-отделочник. А может, и привлек кого-нибудь из работяг в помощь… Как управляющий он еще и осуществлял надзор за строительством.

– Но как такой человек, как Тэд Росс, вообще мог вписаться в распространение наркотиков?

– Он как-то описывал мне себя как маленького человека, в котором постоянно развивали комплекс неудачника. И еще сказал, что, когда у маленького человека есть возможность дать сдачи, этим надо пользоваться. Думаю, именно по этой причине он передал через меня телефон адвоката для Эмбер, чтобы она могла выставить иск «Максусу». Он ненавидит «богатеньких буратин», как сам выражается. Да и Элис Мартин говорила, что его отец, Фред, очень плохо обращался и с ним, и с его матерью. На похоронах Тэд мне то же самое рассказывал. Может, и это сказалось. Сам готов подписаться под фактом, что Фред Росс – крайне неприятный тип. Желание избавиться от клейма неудачника да плюс перспектива поднять немереные деньги – чем не мотив? Или же к нему подъехали просто из-за того, что он глава фулфилмент-центра – лучшего прикрытия для подобных делишек и не сыщешь…

– Декер, то, что вы проделали, – это просто нечто! – Кемпер ненадолго примолкла. – А теперь за мной ответная услуга. Я выяснила, что вам хотелось знать про Рэнди Хааса.

– Это который в предсмертных судорогах ухитрился выставить убийцами двух ваших агентов?

– Вы спрашивали, осталась ли у него семья и не был ли он уже смертельно болен. Так вот, в обоих случаях вы правы. Он оставил после себя жену с двумя малыми детьми, а у него самого был рак поджелудочной железы. В поздней стадии. Ему оставалось жить от силы два месяца.

– А что жена с детьми? Как у них дела?

– Похоже, что им неожиданно привалила нехилая сумма. Живут в Калифорнии, в Бель-Эйр [40] Бель-Эйр – один из самых шикарных районов Лос-Анджелеса, обиталище звезд шоу-бизнеса и миллионеров. , в доме за три миллиона.

– И как они это объясняют?

– Страховка. Полис на десять миллионов долларов.

– Ничего себе!

– Это уж точно. Тем не менее возмещение полностью выплачено.

– Хорошо, но я сильно сомневаюсь, что при оформлении страховки в графе «род занятий» Хаас написал «наркодилер». И никогда не поверю, что нормальная страховая компания выписала бы ему полис на такую огромную сумму. Он же был практически при смерти!

– Полис оформлен не американской компанией. Это какая-то заморская фирма, которую мы попытались «пробить», но сразу же уперлись в каменную стену. Это мог быть просто способ расплатиться с его семьей за то, что он подставил моих агентов.

– И тут страхование жизни, – задумчиво проговорил Декер.

– Вот именно. Но почему вы сразу решили, что Хаас мог быть смертельно болен?

– Потому что я был уверен, что про ваших ребят он соврал. Нисколько они не скурвились. По-моему, просто набрели тут, в Бэронвилле, на что-то такое, из-за чего их понадобилось срочно вывести из игры. А Хаас, который и так уже был практически мертвец, да еще с семьей, о которой надо заботиться, оказался в этом деле очень кстати. Он заставил вас думать, что они преступники, в то время как настоящие преступники – это те, кто их убил. И те, кто заплатил его семье за его заведомо ложное заявление. Скорее всего смертельную дозу морфина он ввел себе сам.

– Ладно, выходит, в Бэронвилле действует группировка, которая занимается распространением фентанила в особо крупных масштабах. И использует в качестве перевалочной базы местный фулфилмент-центр. Какова, по-вашему, здесь роль Росса?

– Должно быть, он забирает фентанил из центра и распространяет по конкретным адресам. В кабинете у него лежит спортивная сумка. Я уже выяснил, что после работы он каждый раз отправляется на тренировку. Но зачем таскать с собой тренировочные шмотки, когда в спортзале есть раздевалка с запирающимися шкафчиками? В конце концов, почему нельзя просто держать эту сумку в машине?

– Ну ведь у них тут вроде досмотр на выходе, где проверяют сумки и прочие вещи?

– У них здесь только металлоискатели, порошок в пластиковых бутылках на них не звенит. Да, сумки досматривают, но готов поспорить, что у его сумки – двойное дно. Я открывал ее, когда пролез к нему в кабинет, и она показалась мне больно уж мелковатой для таких наружных размеров. А чтобы спрятать такие флакончики, много места не надо.

– Да, пожалуй…

Декер ткнул пальцем в пластиковый флакон.

– Так что лучше просветите меня, что тут за экономика.

– Цена производства килограмма героина и килограмма фентанила примерно одинакова – где-то от трех до четырех тысяч. А на улице за кило героина можно получить уже шестьдесят тысяч. Но фентанил отличается гораздо более сильным действием – из одного килограмма его можно получить двадцать четыре кило конечного продукта, что делает это вещество куда более прибыльным. Из килограмма фентанила можно сделать около семисот тысяч таблеток, которые продаются примерно по двадцать пять «баков» за штуку. – Она повнимательнее пригляделась к флакончику. – Здесь примерно пять тысяч миллиграммов порошка.

– У него в кабинете двадцать коробок. В той, которую я открыл, флаконов было пять. Если в других по столько же, то сколько все это может стоить по уличным меркам?

Кемпер быстро подсчитала в уме.

– Если это фентанил, то у мужика в кабинете товару примерно на девять миллионов «баков».

– Интересно, сколько таких партий проходит через центр в месяц?