Дарья Кожевникова - Любовь убитой Снегурочки

– Что ж, – после долгой паузы выдохнула Тамара. – Если бы не эта смерть, я бы еще усомнилась в твоей версии про слепок с моего лица. А теперь у меня ни малейшего сомнения нет! Те, кто ограбил «Транс-корп», очень хорошо к этому подготовились, а теперь очень быстро и качественно заметают за собой все следы. Единственный их прокол во всей этой истории – это я, ухитрившаяся остаться в живых. Господи, да кто же за всем за этим стоит?! У меня в голове не укладывается! Кто-то из руководства стоять не может, потому что слишком хорошо все проверены! А кто-то случайный просто не мог бы это все провернуть! Если только, как ты предполагал, не были использованы какие-то шпионские технологии. Но это тоже очень маловероятно, ведь служба безопасности там будь здоров. Так кто все это тогда затеял?!

– Будем выяснять. Завтра я прямиком к следаку. Макса вот только ни во что бы вмешивать не хотелось, но я придумаю, как мне обойти эту часть своего рассказа. А все остальное – ему на стол! И пусть решает, что с этим делать.

– Что делать?! Да он твои фотки наверняка посчитает лишним доказательством того, что я совершила это ограбление.

– Посчитал бы, если бы не смерть твоего косметолога! Нет, Том, он не дурак, это точно. А значит, свяжет все дела воедино и попробует, как мне кажется, развить мою версию про театральных гримеров, как действующих, так и тех, кто на пенсии. Я бы и сам за эту версию попытался взяться, но у него и охват будет шире, и доступа к информации больше. А главное, он с помощниками сможет работать быстрее, чем я. Быть может, это спасет какого-нибудь бедолагу от очередного «несчастного случая» при условии, что тот уже не произошел. Ну а если произошел, то у следака будет еще больше информации к размышлению. Ведь если преступник начинает убивать, пытаясь тем самым замести следы, то в итоге получается, что этих следов он оставляет все больше и больше.

– Егор! – Тамара спрятала лицо в ладонях. – Прошу тебя, прекрати! Оксанка… Теперь еще Ира… У меня больше нет сил все это слушать.

– Прости. Все, молчу. Поедем домой.

– Поедем, – кивнула Тамара.

«Домой!» Впрочем, иного дома, чем Егоров, у нее сейчас просто нет. Да и разве было бы ей где-то лучше, чем у Егора? Она взглянула на него, уверенно ведущего свою монстроподобную машину. Нет, все-таки это большое счастье, что в трудный момент он оказался с ней рядом! Именно он, и никто другой!

– Сейчас, Том. – Уловив ее взгляд, Егор истолковал его как-то по-своему. – Приедем и баньку затопим! Ты, наверное, даже не представляешь, как хорошая баня снимает стрессы. А она у меня быстро разогревается, так что…

– Латонин, ты на что намекаешь? – вкрадчиво поинтересовалась Тамара.

– Ни единого намека, Том, только голые факты. В парилку ведь не обязательно раздетыми идти, можно и в плавках-купальниках, как на пляж.

– Ну тогда ладно, – согласилась Тамара, после пережитого стресса даже не вспомнив о том, что на Егоровой даче купальника у нее нет.

Вспомнилось ей об этом только перед самым походом в парилку, когда все было готово, веники замочены и Егор уже ждал ее там. В растерянности Тамара разложила перед собой несколько комплектов нижнего белья: те, которые он ей купил, и свой прежний, в котором она сюда приехала. Все, как один, с кружевами и из тонкого трикотажа. Тамара перебирала их, размышляя, как они себя поведут на ее теле после того, как намокнут. С одной стороны, отказываться от бани было бы жаль, потому что Тамаре очень хотелось сейчас этого густого тепла с его травяными запахами, способного растопить ее внутренний лед. С другой стороны, даже не снимая этой одежды, можно было устроить стриптиз хоть куда. Тамара выбрала из всех комплектов один, самый плотный на вид, надела его и подошла в нем к зеркалу. Нет, вроде ничего. По крайней мере пока сухой. Но в бане ведь и пар, и вода…

– Том, ты идешь? – Заждавшийся Егор заскочил с улицы в прихожую, чтобы позвать ее.

– Уже лечу. – Тамара решительно шагнула от зеркала.

В конце концов, ему уже доводилось видеть ее даже полностью раздетой, так что много нового он не увидит. Ну а со своими природными инстинктами, коли таковые проявятся, пусть разбирается сам, как знает. Это будет ему наказание за то, что тоже про купальник не вспомнил.

Однако, когда она скинула с себя в предбаннике халат, Егор на ее «форму одежды», кажется, вообще никакого внимания не обратил. Зато она, зная теперь кровавую драму с золотым самородком, увидев Латонина в одних только плавках, не смогла оставить без внимания несколько рваных шрамов на его теле. Пройдясь по ним глазами, она затем остановила взгляд на лице Егора. Но он, чуть нахмурив брови, молча качнул головой, словно отмахнулся, и подал Тамаре банную шапочку. Тамара так же молча ее приняла: она понимала, что такую историю, какую в момент откровенности рассказал ей Егор, мало кому захотелось бы вспоминать всякий раз. И «зарубки на теле» в память об этом событии вряд ли доставляют удовольствие тому, на ком они остались. Так что и в парилке она по мере сил старалась не смотреть на эти приковывающие к себе внимание отметины на его ребрах и плечах, а еще на спине, вскользь принявшей на себя заряд из ружья «шакаленка». Вначале получалось с трудом, потом Тамара пообвыкла. И даже мысленно улыбнулась, заметив, что Латонин тоже старается не слишком-то фокусировать на ней взгляд. Тут же смутилась, почувствовав себя практически голой. Но зеркала, в котором Тамара могла бы оценить свой внешний вид, здесь не было, а все свои чувства, если таковые у него имелись, Егор держал под железным контролем, являя ей полную невозмутимость. И лишь этот его скользящий мимо нее взгляд говорил о том, что кое-что он все-таки мог бы рассмотреть. Если бы захотел.

В конце концов Тамара тоже перестала об этом думать, вытянулась на прогретом полке и доверилась ласковой заботе умелых рук, вооруженных нежным и теплым березовым веником. Егор был прав: баня оказалась как раз тем средством, которое смогло хотя бы ненадолго вытопить из Тамары все ее страхи и переживания. Процедура, сметающая весь негатив, особенно с выскакиванием из парилки на улицу, на снег, где Тамара с Егором вдруг разыгрались, словно малые дети, а потом, начав замерзать, с хохотом кинулись обратно в парилку. Как оказалось, каждый коварно прихватив с собой по снежку. Потом Тамара настояла на том, что будет парить Егора, и, вспоминая все свои навыки, тоже постаралась сделать это не кое-как, хотя до его мастерства ей было, конечно же, далеко. А потом – снова в снег, бодряще обжигающий тело. И сверкающий под выглянувшей луной, особенно если, разыгравшись и метя в противника, взметать его в воздух алмазно-белой завесой. Правда, недолго, потому что после такой игры быстро хочется обратно, в парилку, из которой только недавно выбегали, мечтая лишь о том, чтобы освежиться. Наперегонки, смеясь и сталкиваясь в дверях, а потом протискиваясь в них плечом к плечу.