Дарья Кожевникова - Любовь убитой Снегурочки

– Спасибо тебе, – признательно произнесла Тамара, когда, решив уже мыться, они распахнули все двери в бане для проветривания. – Сегодня, наверное, буду спать как младенец. При всем при том, что всего какую-то пару часов назад меня колотило нервной дрожью.

– Я же тебе обещал, что мы прогоним все стрессы прочь, – улыбнулся Егор. – Ладно, а теперь, если не возражаешь, я моюсь первым. А потом, пока ты будешь плескаться, накрою на стол: после бани, чтобы впасть в полную нирвану, надо выпить и закусить.

– Идет! – согласилась Тамара. И устроилась ждать на лавочке в предбаннике, проводив взглядом скрывшегося за дверью Егора.

До сегодняшнего дня, глядя на него, она была уверена в том, что он весьма упитанный мальчик. А вот этим вечером увидела его раздетым в спокойной обстановке да при хорошем освещении (не то что в первый раз!), и он сумел ее удивить: оказалось, что своими габаритами он обязан мощному скелету да мускулатуре. Словно былинный богатырь, только широких кожаных браслетов не хватает на запястьях да боевого меча, притороченного на поясе, подумала она с усмешкой. Впрочем, и ее Женька, подтянутый и элегантный, тоже был не лыком шит, владея приемами восточных единоборств. Тут Тамара вздохнула: наверное, она всю оставшуюся жизнь будет сравнивать Егора с Женькой. Потому что в ее сознании два этих образа всегда были рядом. Еще ни разу не видя Егора, Тамара часто слышала о нем от Женьки. Потом Егор появился, но Женька ушел. Навсегда. Однако если кто-то и был способен теперь напомнить о нем Тамаре ярче всего, так это Егор. Женька – Егор. Затонов – Латонин. Или, как их еще в школе дразнили, «Латон-Затон». Одно прозвище на двоих.

Егор тем временем появился в предбаннике:

– Ну вот, я все. Теперь ты иди, воды я тебе набрал. Жду в гостиной.

Тамара не заставила себя долго ждать, уложилась в минимальное время, учитывая густую копну ее волос. Потом вытерлась, оделась и, замотав голову полотенцем, рысцой кинулась от бани к крыльцу. Мороз крепчал. Но именно он заставил Тамару ненадолго задержаться на крыльце дома, уже взявшись за ручку входной двери. Потому что только в морозные ночи так сказочно сверкают звезды на небе, так щедро изливается серебристым светом луна и так искрится снег, словно отзывающийся на прикосновение призрачных лунных лучей, как струны арфы отзываются на легкое касание руки музыканта. Еще не музыкой, но уже и не тишиной, а едва уловимым трепетом, на грани сказки с реальностью.

Тамара так залюбовалась этим волшебным мерцанием и его переливами, что лишь холод, начавший коварно подбираться к обнаженным участкам тела, заставил ее сдвинуться с места. И юркнуть, скрываясь от него, вначале в прихожую, а потом и в гостиную. И попасть словно из одной сказки в другую, где блестела и переливалась огнями нарядная елочка, а в наиболее крупных ее шарах еще и отражалось пляшущее пламя камина. Холод с сожалением выпустил Тамару из своих когтистых лап, заставив напоследок передернуться всем телом в натопленной комнате.

– А вот и я! – сообщила она Егору, вешая на спинку стула курточку, с которой не нашла в себе сил расстаться в прихожей.

Туда же, сверху, расправленным крылом упало и полотенце. Тамара сделала шаг в сторону зеркала, разметала примятые полотенцем волосы, ероша их растопыренными пальцами снизу вверх. Потом по многолетней привычке приподняла их рукой, машинально ища глазами заколку. Заколки, конечно же, не нашла, зато в зеркальном отражении встретилась вдруг взглядом с глазами Егора. То ли тоже отразившими каминное пламя, то вспыхнувшими собственным огнем. Опуская руки и позволяя волосам свободно упасть на плечи, Тамара развернулась к Егору лицом. Он по-прежнему смотрел на нее, пристально и молча. Нескольких секунд хватило, чтобы Тамаре стало не по себе.

– Егор? – тихо произнесла она.

– У тебя красивая шея, – так же тихо сказал он ей. – И плечи. Жалко, что я не скульптор. Иначе ты стала бы моей музой, и сколько бы тогда прекрасных статуй и бюстов я сотворил.

– Если бы ты стал скульптором, страна бы лишилась незаурядного геолога. И всех тех ценных месторождений, которые ты открыл. – Преодолевая смущение, Тамара подошла к столу. – Ну, чем мы будем твою баню закусывать?

– Садись. – Он подвинул ей стул. – Я тут мясо с зеленью запек на скорую руку. В микроволновке, конечно, но иначе оно бы готовилось часа три. Настойки тебе плеснуть? Я-то тебе компанию не составлю, мне завтра с утра за руль.

– Я не за руль, но мне и прошлого раза пока хватит, – вздохнула Тамара.

– Тогда есть компот. Холодненький.

– А вот это давай! – Тома подождала, пока он наполнил стакан темно-вишневой жидкостью, пригубила ее, пробуя на вкус, похвалила.

Потом спросила:

– К следователю ты меня, конечно же, не берешь?

– Том, мы ведь уже обговаривали с тобой это. Да и зачем тебе туда ехать? Все, что я буду ему рассказывать, ты и так прекрасно знаешь. А он мне вряд ли много нового сообщит. И потом, ты все равно узнаешь об этом лишь с моих слов, потому что уж к следаку-то с микрофоном я точно не потащусь.

– Ладно. – Понимая, что Егор прав, Тамара не стала с ним спорить. Лишь приподняла свой стакан с компотом, предлагая чокнуться. – Давай, с легким паром!

– С легким паром, – улыбнулся он, отвечая на ее предложение.

Дальше ужинали молча: мясо оказалось слишком вкусным, чтобы отвлекаться на разговоры. Да и истома, охватившая Тамару после бани, не побуждала затевать беседы. Сейчас вот перекусить – и в кровать! В уютную теплую спальню, забыв про все невзгоды, чувствуя себя в абсолютной безопасности. Пусть всего лишь до утра, но Тамара могла себе это позволить – благодаря тому человеку, чьи взгляды она периодически ощущала на себе в течение всего ужина. Не такие откровенные, как в зеркале, но… Да что же это с ним такое? В бане он на нее едва внимание обращал, а тут нет-нет да вдруг взглянет так, что Тамару разве что током не бьет. Или все это ей только кажется и она сама себя тут сейчас накручивает? Или это с ней самой уже происходит что-то неладное? В конце концов, не только Егор, но и она тоже впервые за долгое время вдруг оказалась на несколько дней под одной крышей с существом противоположного пола. С мужчиной, да еще и влюбленным в нее, как он сам признался.

– Добавочки? – спросил Егор, когда Тома медленно дожевала последний кусочек со своей тарелки.

– Нет, все. – Она допила компот и расслабленно откинулась на спинку стула. – Теперь осталось убрать со стола, и баиньки.

– Я сам тут все уберу. А ты иди отдыхай. Тебе это необходимо после того, как тебя сегодня завалило впечатлениями.

– Не напоминай, – попросила она, поднимаясь из-за стола. – Ладно, если ты не против, то я и в самом деле пойду… Хотя и совестно. – Она кивнула на неубранный стол.