Людмила Горелик - Утраченный дневник Гете

— Лелька, — сказала она после того как подруга сообщила ей, что вчера целый вечер прогуливалась по парку с Игорем Григорьевичем, — Лелька, я, конечно, понимаю, что он мужчина интересный и что, с другой стороны, Ниночка с ним отношения порвала после того, как он так бездушно отнесся к ее горю. Но ты-то, Леля, умная женщина, вспомни все же о своем возрасте. Посмотри в зеркало, в конце концов! Ты же старше его лет на двадцать. В лучшем случае.

— Ха-ха, — отвечала подруга. — При чем здесь мой возраст?! Мне интересно с ним поговорить. Игорь Григорьевич очень занятный собеседник — вот и все. И я буду с ним беседовать сколько захочется, как бы вы с Милкой ни злопыхательствовали. Тем более что злопыхательствуете вы из зависти. — Это она шутила так.

С Игорем Григорьевичем она встретилась случайно во время вечерней прогулки. Он начал вечерние прогулки тоже не так давно. Все же отпуск, надо как-то отдыхать, дышать воздухом. Так он объяснил Елене Семеновне, когда она при случайной встрече его радостно приветствовала — она вообще общительная была. Игорь Григорьевич вспомнил ее, кажется, не сразу, но потом все же вспомнил: конечно, на концерте встречались и разговаривали! Стали прогуливаться вместе. Беседовали о музыке (здесь Игорь Григорьевич большой знаток был, Елена Семеновна не уставала восхищаться) и о городских новостях. Когда на следующий вечер так же случайно столкнулись, обрадовались. Оказалось, что Игорь Григорьевич почти сосед — тоже живет недалеко от музучилища, только по другую сторону — ближе к дамбе. В этот раз заговорили о впечатлениях от последней Глинковской декады, и Игорь Григорьевич очень здравые мысли высказал, особенно о симфоническом оркестре Шварц понравилось. Она тоже старалась не ударить в грязь лицом, так что Озерцов вежливо удивился: мол, откуда у вас такие познания?

— Я ведь музыкальную школу окончила с отличием! — засмеялась Шварц. — И даже начинала в музучилище учиться, параллельно, конечно, с общеобразовательной школой. Однако потом бросила, все ж большая нагрузка: и в шахматы играла, и в настольный теннис, участвовала в городских соревнованиях, и на танцы надо было успевать! — Она помолчала и продолжила: — А вообще я музыкой поначалу серьезно занималась и рано начала играть. У нас дома не было еще пианино, но мама меня в шесть лет уже водила к учительнице частно заниматься. Тогда это недорого было. И близко. Мы жили на Бакунина, а учительница — вы не представляете — в крепостной стене, в башне жила! Это пятьдесят четвертый год был, тогда еще жили люди в стене. Но у нее там и пианино стояло! Она преподавала музыку и языки в седьмой школе.

— Как интересно! — любезно заулыбался Игорь Григорьевич. — Вы и впрямь были талантливым ребенком! Но неужели люди жили в стене еще в пятидесятые годы? Представьте, я об этом не слышал!

— Да, после войны во всех башнях поселились, кто где успел. Учительница моя… Елизавета… Петровна, что ли, нет, не так — отчество забыла, Аргунова фамилия, тут прямо в парке жила — вон в той башне, она «Бублейка» называется. Нам до нее было два шага пройти. В этой башне нынешним летом вроде ресторан собираются открывать, в «Рабочем пути» вчера прочитала. А тогда люди жили — и внизу, и вверху. К учительнице мы с мамой по лестнице поднимались, такой узкой; она во втором ярусе жила. И пианино поставила! Но я у нее всего год училась, потом поступила в музыкальную школу. Мне родители хорошее пианино купили, оно и сейчас у меня стоит…

Заговорили о качестве музыкальных инструментов. В этот вечер, впрочем, Озерцов как-то рассеян был и простился рано.

А Таня с Пашкой в этот вечер выбрались наконец сходить в фотосалон «Сальвадор Дали», посмотреть, какое дело друг юности отгрохал и заодно там же в кафе отметить счастливое избавление обоих — Пашки и Андрюхи — от необоснованных подозрений, а также близящийся переезд в новую квартиру. Началось с того, что они Левонину позвонили и пригласили к себе, но он настоял, чтобы у него в кафе отмечали.

— Потом, когда переедете, к вам приду, — сказал он.

Пашка себя чувствовал перед Андреем виноватым: как нехорошо с этой бейсболкой получилось! По сути, ведь встреча в дверях парикмахерской обеспечила ему алиби, а вот Андрюху, напротив, подвела. Что ж никто не запомнил, как он в бейсболке этой входил и как Андрюха выходил без нее? И кто ее взял, в конце концов?! Тане было не по себе по другой причине, но она Пашке ничего не говорила.

Вечер, впрочем, провели вполне хорошо. Вначале сфотографировались в фотосалоне. Шикарно было все обставлено у Левонина и с большим вкусом! Потом в кафе посидели втроем. Тоже было приятно. Андрюха ничуть не хамил — они же гости… Хорошо поговорили. Вспоминали студенческие годы, друзей, опять обсуждали летний отдых и даже договорились съездить втроем на озеро, уже после переезда Лукиных, в августе. Конечно, и про бизнес Андрюхин говорили. Таня с Пашкой хвалили салон и кафе вполне искренне. Сейчас, правда, много приятных кафе в городе открылось, конкуренция большая, но это одно из лучших. И здание ведь новое Левонину удалось заполучить.

— А вообще много кафе и ресторанчиков в историческом центре в старинных зданиях, даже в крепостной стене, — рассуждала Таня. — Сейчас еще один ресторанчик в парке открыть хотят. Башню Бублейку кто-то под это дело присмотрел, я вчера в «Рабочем пути» прочитала.

Андрей кивнул:

— И я на эту статью внимание обратил. Я ведь тоже про башню думал, когда дело начинал. Только Бублейка — плохой для кафе вариант. Маленькая, а ремонта требует большого. Там вложения нужны. Но зато место удачное: парк, водопад искусственный рядом.

— Ее, должно быть, с пятидесятых годов внутри не ремонтировали, — вставила Таня. — До середины пятидесятых там жили люди. Сразу после войны в этой башне в верхнем ярусе Софьи Дмитриевны старшая подруга жила — та, что ей потом квартиру оставила.

— Не понял. Она что, в башне квартиру ей оставила? — удивился Андрей.

— Нет, она в пятьдесят шестом нормальную квартиру получила и Софье Дмитриевне ее оставила. Это та самая, Елизавета Аргунова… А в башне Бублейке она десять лет после войны жила. Мне Софья Дмтриевна как-то показала, — сказала Таня и сильно покраснела. Наверно, ей стало стыдно, что так неточно выразилась. Учительница литературы должна правильно, логично свои мысли излагать. Чтобы было понятно, где квартира, а где башня.

Посидели, впрочем, славно, разошлись поздно. Ночью Таня долго не могла заснуть. На сердце было тяжело. Правильно ли она поступила, что согласилась обмануть Левонина? Но ведь это для него же делается — так убеждала ее тетя Леля. И для Пашки. Когда найдут преступника, никто уже о них плохо не скажет.