Алексей Мальцев - Тайна речного тумана

– Если серьезно, то такое случалось не раз, – неуверенно заговорил Серж. – Он частенько приходил ко мне на дежурство никакой, просил помочь, поскольку у самого не получалось. Мы с анестезиологом ему капельницу воткнем – глядишь, и легче мужику. Через пару часиков повеселевший уходил. Мы, конечно, ничего не фиксировали, никаких историй, и в журнал не заносили, списывали как-то.

– Как будто меня не вызывали на запои, – пожав плечами, заметил Петр. – Только капельницу я составлял всегда лично, давал четкие указания медсестре.

– Петро, ты чего будто вчера родился? – Серж явно выходил из себя. – Как будто не знаешь, как это бывает?! Такой огород городишь!

– У нас труп в каюте, Серега! И неизвестно, от чего он умер! Это край, запредел! А ты мне про то, как это случается. Ведь одно дело – его убили, и совсем другое – он сам хотел умереть и всячески стремился к этому.

– Какое там! Стремился… – гинеколог попытался рассмеяться, но у него не получилось. – Ты помнишь, что он вчера вытворял? Такое перед смертью не вытворяют! Уверен, умереть он не планировал, не улавливалось это по его поведению.

Петр и сам чувствовал, что несет какую-то чушь, но ничего с собой поделать не мог – ему требовалось выговориться. А мозг не успевал оценивать адекватность сказанного. И, подчиняясь неведомой доминанте, он продолжал упорствовать:

– Ты знаешь, он был прекрасный психотерапевт. Таких больше среди нас нет. И обвести всех нас, подвыпивших, вокруг пальца ему ничего не стоило… Кстати, ты был в каюте всю ночь или отлучался? Ну, там, в туалет или еще зачем?

Серж усмехнулся, мотнув головой, дескать, опять ты за свое.

– Иными словами, есть ли у меня алиби? Какое у нас алиби может быть, если мы все в одиночных каютах спим? Я, Алена, Левчик… Кто нас там видит? Это вы с Элкой вдвоем, друг другу можете алиби состряпать. Вот скажу я тебе, что поставил капельницу Леве около четырех, отправился спать. Ты поверишь?

– Зря ты так, – перебил раздраженного однокурсника Петр. – Михась, к примеру, с Царем всю ночь квасили. Кстати, в пять часов ты в туалет выходил? Ну, когда Жорика на палубе с веником видел?

– Нет, покурить! Хватит! То алиби, то суицид… Что ты зациклился на этом? Других тем нет для обсуждения?

– Все мы на чем-то зациклены, Серега, – философски заметил Петр. – Однако скоро приедет полиция, и тогда наши комплексы и зацикленности никакой роли играть не будут.

– Ты прав, всех растолкают по каютам, – подхватил его мысль однокурсник. – И начнется… дренаж брюшной полости. Они, я имею в виду полицейских, медвуз не кончали, юмор наш не понимают, шутки не оценят должным образом. Им многое придется разжевывать. Ведь мы – из другого теста!

– Согласен, ты хочешь сказать, это убийство – чисто медицинское? Это уже попахивает философским открытием.

– Почему бы и нет? Смерть под капельницей. Звучит!

Серж замер, уткнувшись взглядом в одну точку, хотя ее, этой точки, не существовало – вокруг был один сплошной туман.

А Петр вдруг вспомнил непонятный припадок, случившийся с Эллой в каюте, который прошел подозрительно быстро. Не могло ли это быть реакцией на его слова? О чем он говорил перед этим? Однако вспомнить не удалось.

Серж выбросил сигарету за борт, поежился:

– Что-то я замерз, пойду в каюту, погреюсь.

В следующий момент он словно растворился в тумане.

А Петр увидел, как староста вместе с Рябухиным проследовали в каюту Матараса. Сделав глубокую затяжку, он решил осмотреть место еще раз вместе с патологоанатомом, выбросил сигарету за борт и покинул палубу.

Возле каюты увидел заплаканную Алену.

– Петь, как хорошо, что ты здесь, – всхлипывая, почти простонала она. – Посторожи, чтоб никто не мешал Жорику… Пусть посмотрит нормально. Как следует. А я не могу, пойду к себе. Сил нет.

– Да-да, конечно, я посторожу, ступай, – похлопал он ее по плечу. – Держись, Левку не вернешь…

Когда староста ушла, Петр осторожно заглянул в каюту. То, что он там увидел, потрясло: повернув труп на бок, Рябухин прощупывал его позвонки. Видимо, не удовлетворившись простой пальпацией, патологоанатом буквально посадил покойника и какое-то время разглядывал его голую спину.

Не дожидаясь, когда Рябухин его обнаружит, Петр отпрянул и прикрыл дверь. Ему невыносимо захотелось снова курить, он вышел на палубу, начисто забыв об обещании, данном старосте.

Обнаружив Сержа на прежнем месте, удивился. Без труда прочитав мысли коллеги, гинеколог пояснил:

– У каюты стоит матрос. Такой если впустит в каюту, то уже не выпустит. Лучше я еще померзну. Итак, что показывает вскрытие?

– Сейчас Жорка выйдет и все доложит. Если сможет, конечно.

– Что ты имеешь в виду?

Ответил Петр не сразу. Закуривая, почувствовал, как трясутся руки. Как будто это он ввел в капельницу однокурсника яд. Похоже, Жора не меньше его зациклен на десятом позвонке. С какой стати? В его плащ не попадала записка с номером. У него вообще плаща не было – одна куртка.

– Странно как-то он себя ведет. Не как все патологоанатомы.

– В чем заключается эта странность?

Петр не успел ответить: на палубу вышел растерянный и бледный, как плывущий туман, Жора Рябухин. Он схватился за перила и какое-то время не мог отдышаться. И Петр, и Серж удивились: сказать, что такое воздействие на него произвел труп, было нельзя, так как вскрывать их – его прямая профессия. И тем не менее внешний вид патологоанатома красноречиво свидетельствовал: однокурсник на грани обморока, того и гляди, кувыркнется за борт.

– Жорик, ты в порядке? – поинтересовался гинеколог, обняв того за плечи.

– М-меня к-капитан выгнал из каюты. И опечатал ее.

– Он откуда там взялся? – раздраженно спросил Петр.

– Вообще-то это его прямая обязанность: в случае экстремальных ситуаций на корабле, если пассажирам угрожает опасность. А она, кстати, угрожает! Матом выгнал, мол, наследили, натоптали.

Серж нетерпеливо дернул Жору за рукав:

– Но что-то ты увидеть успел?

– Очень мало, – признался патологоанатом, сделал глубокий вдох и закашлялся. Оглядевшись, он увидел несколько стульев и направился к ним.

Когда все втроем уселись, он продолжил:

– Скажу так, если это именно убийство, то его осуществление возможно только следующим образом. Насколько я помню, Матарас вчера лыка не вязал… Значит, капельница предназначалась для дезинтоксикации. Вначале ставится обычная капельница, вкалываемся в венку… Потом клиент может задремать, что вполне естественно, учитывая количество выпитого, и уже у спящего перекрывается струя, а в резинку вводится, к примеру, миорелаксант.

– Миорелаксант? – удивленно перебил Серж, потом приложил палец ко лбу. – А ведь и правда, хм… я бы не допер. Проще пареной репы, ни к чему извращаться, доставать ту же наркоту или гликозиды.