Татьяна Шахматова - Убийство онсайт

— У меня к тебе уже есть, — ответил я, понимая, что конфликт перешел в открытую фазу и больше скрывать нечего.

Виктория села. Лицо ее было в пятнах, но вид уже приближался к более-менее сносному. Она внимательно оглядела нас, переводя взгляд с одного на другого, потом усмехнулась и проговорила:

— Успокойтесь, мальчики, это был тунец.

— Какой еще тунец? — удивился я.

— Я ела тунца.

— Зачем ты ела тунца? — тупо спросил я, но напрасно. Ответ только еще больше все запутал.

— Я подумала, что это курица, — виновато проговорила Вика и показала пальцем куда-то в сторону кухонного стола.

Возле стола тут же оказался Паша, он поднял ресторанную серебристую крышку с большой плоской тарелки, стоявшей по центру. На тарелке действительно остался кусок мяса, очень похожего по виду на индюшатину: белое, с едва заметными розоватыми прожилками, волокнистое, характерное для грудных мышц крупной домашней птицы. Из-за скоротечности произошедших событий, а также благодаря работающим на вилле кондиционерам мясо даже не успело протухнуть, поэтому я рискнул попробовать кусок, после чего был вынужден признать, что на вкус океанский тунец тоже напоминал скорее птицу, чем рыбу, а если учесть, что вкуса рыбы наша Вика не ощущает с детства, то отличить невозможно.

— Это моя вина, — Павел выругался. — Я забыл предупредить Джона о том, что вы аллергик. Да я и сам, если честно, забыл об этом.

Виктория только махнула рукой, мол, сама виновата.

— А как тебя выпустили? — обратилась она ко мне, медленно вставая и внимательно рассматривая мое лицо. — Хорхе?

Я не успел ответить, потому что она сама опровергла это предположение:

— Нет, Хорхе не успел бы… Подожди, это кровь? — Она провела по моим волосам и щеке, а мне стало понятно, почему охранники на входе разглядывали меня столь пристально: в условиях индейского вигвама устранить все последствия операции на собаке не удалось.

— Даже не спрашивай, чья это кровь. Ты не захочешь этого знать.

Виктория посмотрела с сомнением:

— Это что, вы сейчас?

Павел резко обернулся, глаза его округлились. Тоже мне, бобруйский гопник. Но так, конечно, дела не делаются.

— Нет, — заверил я. — Это я в другом месте.

Вика нахмурилась, но спросила о другом:

— Надеюсь, мой компьютер ты не прособачил?

Удивительно, как точно иногда можно подобрать слово, даже не будучи в курсе произошедшего. Но компьютер я не только не прособачил, а берег все это время пуще собственного глаза. Бросив в сторону Паши уничтожающий взгляд, я вернул ей ноутбук.

Когда немного улегся кипеш, уехали врачи, Хорхе, который все-таки раздобыл где-то искомые пять тысяч долларов, был развернут с полдороги обратно на Касабланку, я отмылся от собачьей крови, а Вика стала похожа сама на себя, моя тетка задала вопрос, после которого я усомнился, не случилась ли со мной та же беда, что и с индейским старейшиной, который только что побывал у меня на приеме.

— Паш, могу ли я взглянуть на труп девушки? — спросила она.

Само по себе это уже нонсенс. Вика никогда не ходит на место преступления по причине богатого, как она сама говорит, воображения. Тем более что в большинстве случаев эксперту-филологу это вовсе не обязательно, ведь если преступление совершается в тексте, то и ответ обычно находится там же. Виктория четко придерживается принципа, что хорошему филологу вовсе не обязательно выходить из библиотеки, чтобы все прекрасно понимать о нашей жизни. Собственно, именно в этом и заключается наше с ней главное идеологическое расхождение и ее скептический настрой в отношении моего увлечения медициной, а уж тем более ветеринарией. Но, как я уже сказал, в этом деле Виктория не уставала поражать меня немереной прытью телодвижений.

Павел вылез из глубокого кресла, в котором затаился на какое-то время, подошел к входной двери и открыл ее настежь.

— Там… мягко говоря… в общем, зрелище не из приятных, — наконец сформулировал он, повернувшись в нашу сторону.

С улицы медленно вплыло влажное солоноватое, наполненное ароматом цветов дыхание океана. Только сейчас я заметил, что воздух здесь похож на изысканное душистое масло, которое подогревает невидимая лампада. Тем удивительней на контрасте звучал наш разговор о трупе в холодильнике.

— Что там с телом? — деловито поинтересовалась Виктория

— Ну, это ведь океан… Хищные рыбы, акулы, падальщики…

— И труп обезображен? — перебила его Вика.

— Довольно сильно.

— Насколько сильно?

— Я могу попросить фотографии.

— Будь так любезен.

— Можно и съездить, если очень интересно.

— Да, интересно, — продолжала настаивать Виктория, после чего уставилась на Павла с выражением, неуместность которого зашкаливала и заставляла усомниться не только в профессиональных качествах эксперта, но и в его психическом состоянии. Она улыбалась: весело, широко, во все тридцать два отбеленных у арабских стоматологов зуба.

Как и следовало ожидать, Павел счел поведение Виктории странным.

— Анна пропала сегодня утром, — строго и мрачно проговорил он. — Предположительное время утопления двенадцать-тринадцать часов. У утопленницы длинные светлые волосы, телосложение и комплекция…

Он набрал номер одного из своих адвокатов, который вместе с судмедэкспертом как раз отправился в морг. Некоторое время директор напряженно хмурился, слушая голос в трубке, который говорил по-английски.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Павел, нажимая кнопку «отбой». — Мы можем взглянуть на труп хоть сейчас, но они утверждают, что это труп женщины другой расы. Утопленница — метис. Помесь европеоида и индианки.

— Волосы, конечно, крашеные, это модно у смуглянок во всем мире, — добавила Виктория.

— Да, но у нее пирсинг в брови или где — в ухе? Анну опознал даже ее жених. Не много ли совпадений? Как такое может быть?

— И, тем не менее, это другая женщина, — медленно проговорила Виктория. — Сейчас самое время заявить в полицию и проверить всех гостей этого райского курорта, я уверена, что количество въезжавших в гольф-клуб, отмеченное на пропускном пункте, не совпадет с количеством выехавших. А один из гостей внезапно и поспешно должен был покинуть гольф-клуб сегодня днем еще до землетрясения. Скорее всего, это мужчина. Нет, судя по силе удара и проломленному черепу, это точно мужчина.

— Рикки, вышли, пожалуйста, фотографии утопленницы, — попросил Паша кого-то по-английски.

— Нет ничего удивительного в том, что Евгений решил, будто это Анна, — проговорила Виктория, бледнея и отступая от Паши, державшего на ладони свой смартфон.

— Давайте выйдем на воздух, — засуетился Кнопкин, видимо, изрядно напуганный этими внезапными приступами дурноты. Я же был более прозаичен: захватил с кухни большую кастрюлю и последовал за ними, хотя Павлу мое присутствие явно доставляло дискомфорт. Он глянул на меня через плечо настоящим Мефистофелем. Впрочем, судя по досье, которое собрала на него моя тетка, бояться ему следовало не меня.