Ирина Меркина - Стражники среди нас

— Бабу нужно, — согласился с его рассуждениями Мамай, посасывая розиновский кальян. Вольдас, пребывая в душевном смятении, открыл единственному оставшемуся помощнику свое пристанище у Красных ворот.

Рыцарь Ночи поморщился, решив, что парня не ко времени покосило на секс, но Мамай говорил о другом.

— Для Третьей стражи нужна баба, — пояснил он удивленному Главному. — У баб интуиция. Людей они чувствуют, к каждому подход находят. Что там, Вольдас, при твоем журнале бабцов подходящих нет? Только в возрасте, чтоб жизнь понимали, писюх нам и так хватает.

Розин и сам об этом думал. Женщина по его замыслу должна исполнять роль не спутницы Главного Стражника (это банально!), а Хранительницы ценностей или чего-то в этом роде. И вообще пора отходить от идеологии всепобеждающего Зла, это ограничивает сферу деятельности. Мы — Стражники, мы стоим на страже мира и равновесия. Никаких других страж, кроме Третьей, больше нет, это все выдумки и профанация. Или организовать и Первую стражу тоже? Но про нее фильм не снят, и большой популярности это не принесет.

Хотя при чем тут фильм? Нечего идти на поводу у убогой фантазии Алексашина. Хватит, порезвились. Пора устанавливать свои законы, строить свой Храм, свою веру во главе с Главным Стражником и Хранительницей. Это куда интереснее и значительнее, чем наряжаться в балахоны, бегать от милиции и пугать охранников.

Интересно, откуда у Первой стражи оружие? Этот вопрос только сейчас пришел ему в голову. Прежде было не до него, слишком тяжело и болезненно он переживал смерть Митеньки и свою колдовскую несостоятельность. Тем более что в глубине души сверлило: учил бы лучше диагностику — спас бы парня без магических глупостей. И Вампир был бы жив, и авторитет Главного сохранен в полном объеме. Эх, да что после драки-то махать!..

Стволы у Первой стражи — это действительно странно. Они ведь положительные, Сила Добра и Солнца. Почему же сразу открыли пальбу по Черным рыцарям? О такой непримиримой вражде между стражами у Алексашина не говорилось.

А если то была подготовленная засада на Стражников Вольдаса — то зачем серые балахоны и прочий маскарад? Стреляли бы уж из укрытия, не показываясь на глаза.

Тут возможны два варианта. Первый: они наткнулись на обычную шпану, которая решила прикрыться именем и символикой Первой стражи для обделывания своих темных делишек. Это плохо. Это означает, что сбываются пророчества Вольдаса о жесткой конкурентной борьбе за место под московским солнцем. Теперь в Стражников переодевается кто попало, рыцари всех мастей собирают подати с прохожих, и прекрасная идея превращается в грубый бандитизм.

Второй вариант: кто-то вознамерился не просто истребить Третью стражу, но и показать, что ей на смену приходит другая Сила. Ему показать, Главному Стражнику. Свергнуть его власть или, на худой конец, ограничить ее. Это еще хуже. Вольдас не хочет ни воевать, ни делиться властью, ему это не пристало.

Он и не будет делать ни того, ни другого. Он оставит своих противников в дураках, а сам уйдет наверх, на следующий уровень. Станет Главным Стражником всех страж и будет править поклонниками с помощью своего учения. Никому из завистников такое не по плечу. Только он, Вольдас Розанн, и даже Владимир Розин, уж коли на то пошло, с его даром убеждения, способен подарить людям веру в безграничность чуда. Все прочие современные гуру тоже строят свое учение на любви, но только на любви к себе, а этого мало. Человек уже устал любить себе подобных, ему нужен Старший товарищ, Отец, Высшее существо. Тоску по этому Существу, которое всегда поможет, поддержит и спасет, он прочитал в глазах своих Стражников, когда они толпились под дверью умирающего Митеньки. В память о своем боевом товарище Рыцарь Ночи создаст новую веру.

В принципе, фигура Хранительницы не так уж обязательна, размышлял он, все больше увлекаясь. Но она вдруг возникла у Вольдаса в голове, и он не хотел от нее отказываться. Должно получиться красиво, — представлял себе Главный Стражник, — очень красиво, если все правильно подобрать и спланировать.

Он почувствовал, что жизнь опять обретает смысл и азарт. Задача, которая стояла сейчас перед ним, была покруче всех прежних вместе взятых. Трудная задача. Но он справится, только нельзя терять времени. Искать Хранительницу и писать книгу нужно начинать одновременно и прямо сейчас.

Вот только «подходящие бабцы» на горизонте пока не появлялись. Была только одна возможная кандидатура, и как раз более или менее средних лет, как советовал Мамай. Характеристики вроде бы правильные: предчувствия, предвидения, склонность к сглазу и еще что-то в этом роде. Правда, все как-то мелко и примитивно. Однако в тетеньке чувствовались и характер, и гибкость, и желание пойти вразнос, перевернуть свою однообразную жизнь вверх тормашками. Поэтому Вольдас решил рискнуть и пригласил читательницу Любу Дубровскую на встречу с колдуном Заатаром.

— Но это же не Заатар! — воскликнула Любочка. — Тот, кто лежит в кабинете убитый, — Влад Шипов, журналист!

— Совершенно справедливо. Журналист Влад Шипов, он же Заатар, он же Главный Стражник, он же Вольдас Розанн, что еще? А, Рыцарь Ночи! Он же Владимир Розин — тоже, между прочим, журналист, так что круг замкнулся. Как в настоящем детективе — да, Люба? Нравится вам?

— Так это все — он? — поразилась Любочка и тут же спохватилась: — Да не может быть! Влад — обыкновенный, даже слишком обыкновенный. Я во все глаза на него смотрела и думала: что он тут делает? Почему он со Стражниками? Богатенький дяденька, в меру упитанный, симпатичный, на Карлсона похож. Ну, какой же он Заатар? Так не бывает.

— А как бывает, Люба? Молнии из глаз, череп с костями, костяная нога? Знаете, большинство злодеев и преступников, которых мне приходилось встречать, были самыми обыкновенными и часто довольно симпатичными людьми. Да и злыми-то они не были в том смысле, в каком мы с вами понимаем. То есть не ненавидели все и вся, не получали удовольствия от своего злодейства и чужих мучений.

— А как же?.. Почему? — не поняла Любочка.

— Почему они совершали преступления? По самым разным причинам. Из страха, из зависти, от обиды и прочих чувств, которые есть и у нас с вами. И которые, в принципе, каждого из нас могут увести за черту дозволенного. Достаточно только сказать себе: я имею право убить, отнять, отомстить. Помните, как там у Достоевского: «Кто я — тварь дрожащая или право имею?»

Любочка не помнила, как там у Достоевского. Ее больше волновала практическая сторона дела, потому что все ее блестящие выводы и догадки трещали по швам.

— Так кто же убивал людей? Раду Черняховскую, Марата? Кто пытался убить Алешу? Тоже Влад Шипов?