AlmaZa - Поперчить посахаренное [СИ]

— Какая судьба, твою мать?! — Дохи бегала вокруг него, пытаясь отобрать бумажку, но он умудрялся держать её выше, и при этом надевать куртку. — Судьба зависит от нас!

— Вот это я и имел в виду, — подмигнув, Бобби пошёл на выход, взяв ключи от мотоцикла. — Я быстро, поверь.

— Не обижай её! Ничего с ней не сделай по дороге! — дошла с ним до самой лестницы девушка и, посмотрев, как он буквально летит вниз по ступенькам, вздохнула.

На бешеной скорости, проскочив все светофоры, какие можно было, и не создав ни разу аварийной ситуации, Бобби пронёсся через несколько районов и, поскольку отлично знал Сеул с тех пор, как увлекся гонками, без помех нашёл нужное заведение. За большой витриной виднелись высокие стулья, на которых сидели выпивающие. Найдя нужные очертания, он хмыкнул набок, чтобы не треснула вновь заживающая губа и вошёл, глядя на оплывшую за барной стойкой Джинни, чей нос был примерно на её уровне. Он осторожно подошёл сзади, посмотрев, как её приблизившееся к полированной поверхности лицо смотрит на лежащий рядом с ним телефон. Чьего звонка она ждёт? Своего благоверного? Или сама хочет позвонить? Странно, что она позвонила Дохи, а не своему чахлику. А вдруг они поругались сегодня после того, как она призналась Бобби в том, что тоже хочет его? Чживон как можно вежливее попросил мужчину рядом отсесть и освободить ему соседний стул. Слегка нетрезвый, тот окинул взглядом парня в кожаной куртке и с разбитым лицом и, не став сопротивляться, отсел.

— Ну что, как пьётся? — тихо шепнул Бобби в сторону Джинни. Резко подняв голову и развернув её, она недоумевающее уставилась на того, от чьего присутствия спасалась в алкоголе, потому что его образ не хотел вылезать из её мыслей.

— Как ты тут оказался?! — налившиеся соджу глаза сощурились, явив всю вредность и ненависть двадцати лет.

— Странное дело — на мотоцикле приехал, представляешь?

— Как ты нашёл меня?

— Я когда-нибудь тебя терял? — Джинни стала что-то осознавать.

— Дохи… я позвонила ей, а она сдала меня тебе, да? Конечно, как не растрепать всё своему первому!

— Успокойся, ты перебрала. Теперь я это вижу, — Бобби протянул руку к её стакану, но она схватила его первой и осушила залпом, после чего скукожилась и зафыркала, прошибленная ознобом от крепости. — Может, хватит?

— Ещё! — стукнула она дном по бару.

— Достаточно, — выставил ладонь в сторону бармена Чживон, показывая, кто здесь решает.

— Да кто ты такой, чтобы указывать? Отвали, Бобби! Просто, наконец, отвали от меня! — прокричала она на весь бар, привлекая всеобщее внимание. Парень слез со стула, посмотрев вокруг с извиняющимся выражением.

— Простите, мы уходим. — Положив деньги рядом с опустевшей посудой, Бобби стащил Джинни за локоть на себя. Она начала брыкаться, бормоча какие-то обидные оскорбления. — Перестань, или ты хочешь, чтобы ты уснула тут невменяемая, и тебя поимели все присутствующие завсегдатаи? — Девушка ненадолго притихла и, увлекаемая Чживоном, вышла на улицу, всё-таки прихватив недопитую бутылку соджу, которую не дали долить бармену в стакан.

— А что мне хотеть? Чтоб меня ты поимел? — покачиваясь, остановилась Джинни, поддерживаемая Бобби. Он осматривал её, фактически пьяную, дерзкую и мнящую себя взрослой в таком состоянии, и эта напускная порочность поверх ещё не выпотрошенной подростковости казалось ему дико сексуальной. Особенно возбуждающим было осознание, что она полностью в его власти, что он её защитник на данный момент, а она, такая буйная и мелкая, может сколько угодно выделываться, и всё равно всё будет так, как решит он. Джинни выдала некое «пшшш», злясь и шатаясь. — Я и так этого хочу… — поглядела она в сторону, на перспективу дороги. — Но я тебе не дам! — развернувшись на Бобби, проорала она ему в лицо. Прохожие посмотрели на неё так, словно случайно забрели на улицу красных фонарей.

— Садись на мотоцикл, поехали, — развернул её к нему Бобби.

— Куда? Я с тобой никуда не поеду! — Джинни хотела развернуться и зарядить куда-нибудь Чживону, но он держал её за плечи, и ей никак не удавалось даже завести руку назад. Тем более что в одной у неё всё ещё была бутылка. — Я не хочу никуда! Домой мне нельзя… я в таком виде туда не поеду! Дай мне вернуться в бар!

— Мы поедем ко мне, — насилу усадил он её на сиденье, садясь одновременно позади, чтобы она не подскочила и не убежала. Жаль, что на байках не бывает ремней, пристёгивающих пассажиров!

— Трахаться? — Джинни обернулась через плечо и уперлась лицом в лицо Чживона. Перехватив бутылку из руки в руку, чтобы освободить ту, которую было удобнее поднимать, она возвела её под нос Бобби, явив выставленный средний палец. — Вот тебе! — Посмотрев внимательно на матерный для Америки жест, парень, ничего не говоря, наклонил лицо и, взяв палец губами, втянул его в рот, не больно укусив. Джинни айкнула и попыталась его забрать обратно, но зубы Бобби удержали его. Девушка подергалась и, притихая, замерла с оккупированным пальцем. Нетрезво глядя на гонщика, она загорелась изнутри. Пошлость этого момента превзошла всё пошлое, что когда-либо с ней случалось. Это было даже более развратным, чем когда Юнги входил в неё членом. Бобби разомкнул зубы.

— В следующий раз я могу и откусить.

— Зубы не сломай.

— Мне нравится, что тебя приходится разгрызать, а не проглатывать, как суп.

— Господи! Будда! — подражая брату, добавила Джинни. — В самом деле, может, тебе дать, чтоб ты отстал?

— Ты пять минут назад при трёх десятках свидетелей проорала, что не дашь мне.

— Я пьяна! Мне можно! — открутив крышку бутылки, она присосалась к горлышку. Бобби повернул ключи и, придерживая крепко Джинни, нажал на газ. Мотоцикл рванул, подобно скакуну и девушка, слегка облившись, вынуждена была прекратить пить, хотя после всего употребленного прежнего страха не было, и скорость не пугала, и ветер не мерещился неприятным. И Бобби позади, за спиной, казался напророченным, каким-то непреодолимым, обязательным, неминуемым, который должен быть с ней хоть раз. Один позорный, ужасный, отвратительный в своей безумной страстности раз, когда ей снесёт крышу и она, забыв обо всём, превратится в то низменное создание, которое презирала в себе весь вечер.

Байк притормозил у знакомого подъезда, куда однажды Чживон привозил её не так давно. Перекинув длинную ногу в черных джинсах, чтобы слезть с мотоцикла, парень помог Джинни сползти следом за ним. Он не знал, о чем она там думала, пока ехала, но по её лицу уже текли слёзы и она, дошедшая до кондиции, пихала его, почем зря, приговаривая:

— Я не буду с тобой спать! Не буду! Не буду, сукин сын! Ты тварь, Бобби! Ты меня бесишь!

Он заволок её почти на себе на последний этаж, где дверь была открыта, а за кухонным столом, преданно ожидая, сидела Дохи, хотя прошло минут сорок. Увидев подругу, она ринулась навстречу. Джинни расплывчато опознала приблизившуюся.