AlmaZa - Поперчить посахаренное [СИ]

Так получилось, что на второй перемене троица, идя по коридору, ступила по нему тогда, когда с конца напротив навстречу вышел БиАй с друзьями. В сопровождении Бобби, Юнхёна, Чжунхэ и Чжинхвана, он не шёл, а шествовал, не хватало только мантии, стелящейся по полу, и короны. Девушки машинально изменились в лицах; Джинни попыталась не выглядеть пришибленной и повыше задрала нос, Дохи расплылась, собираясь поздороваться, а Хёна отвела глаза, предоставляя судьбу в руки Ханбина. И неизвестно к чему пришедшее бы столкновение грозило случиться, если бы в этот же момент между ними не образовалась заведующая кафедрой, увидевшая Бобби.

— Ким Чживон! — прогремела она. Парни остановились, переключив внимание с девушек на преподавателя. Женщина приблизилась к обозначенному студенту. — Ты в каком виде ходишь в университет? Что это такое? — она кивнула на его лицо. Недовольно отведя взгляд, Бобби показал всем видом, что не расположен к нравоучениям. Но заведующая не остановилась. — Ты ещё месяца не проучился, а это уже второй раз. Я не видела тебя ещё с приличествующим студенту нашего вуза лицом. — Чжинхван подавил смешок за его спиной, отреагировав на какой-то тихий юмор от Чжунхэ. — Тебе мало одного отчисления? Ты ещё раз хочешь нарваться? — Не любящий подобного унизительного внимания к себе, Бобби посмотрел на женщину.

— Если так надо — отчисляйте. — Два сердца неподалеку от него вздрогнули, не решаясь пройти мимо, пока шли разбирательства по поводу поведения и имиджа молодого человека.

— Ты ещё хамить будешь?

— Где я вам нахамил? — устало огрызнулся Чживон. Преподавательница набрала воздуха в полную возмущения грудь, приготовившись довести до конца нахальство учащегося, когда к ней подскочил БиАй.

— Госпожа Мин, ну что вы его слушаете? Он у нас грубиян, не спорю, но он не пропускает ваших лекций, он их обожает. Не так сильно, как я, разумеется, но если надо, я буду оставаться за него на дополнительные слушанья, вы только скажите, что таковые есть, — льстивым и, что самое главное, далеко не ученическим, а мужским флиртующим голосом забалаболил БиАй. Растерявшись, заведующая посмотрела на него. — У него плохое настроение сегодня, у вас, возможно, тоже. Скажите, как я могу поднять его? Давайте не будем пороть горячку.

— Ханбин, не вмешивайся, пожалуйста, — более терпеливым и дружелюбным тоном ответила она ему.

— Как же я могу? Госпожа Мин, он же мой друг. Я за друзей и в огонь, и в воду, — понизив голос и чуть подавшись вперед, БиАй, глядя в глаза женщине, выдохнул: — Я думал, мы с вами тоже друзья, госпожа Мин.

— Ханбин, — неловко поправив отворот пиджака, преподавательница бросила презрительный взор на Бобби. — К тебе у меня, Ханбин, претензий нет, я говорила с Чживоном. — Парень потянул упершегося на месте друга за локоть. Тот явно не собирался вступать в мирные переговоры, заискивать и просить. Если Бобби чего-то не хотелось, заставить его было невозможно, точно так же, как остановить, когда ему чего-то хотелось.

— Я зайду к вам после лекции, госпожа Мин, извинюсь за него. Ждите, госпожа Мин! — поклонился он, уводя хмурого Чживона и играя одной бровью в читаемых намеках, которые слал заведующей. Женщина прокашлялась и, оглядевшись, со всей возможной гордостью в поступи пошла по своим делам.

— Боже, ей же лет пятьдесят! — поморщилась Дохи, пронаблюдав за её реакцией на БиАя. — Она-то куда?

— Она же тоже женщина, — оправдала её Хёна, хотя ей всё это было неприятно.

В большую перемену она не выдержала и пошла на третий этаж к кабинету заведующей кафедрой, как ни пыталась нажать на тормоза и остаться с Джинни и Дохи. Ноги сами понесли её. Хёна знала, что она там может увидеть или услышать, но не могла остановиться. Слишком сложно было сидеть и есть, пока мысли вертелись где-то здесь. Весь университет направился в столовую, а она сюда и, девушка знала это, БиАя внизу, с друзьями, тоже не было. Найдя по табличке на двери нужную, Хёна занесла руку над ручкой — подергать? И без того видно, что плотно закрыто. Она наклонила глаз к скважине и увидела, что она заткнута с той стороны ключом. Изнутри тихо донеслись голоса. Оглядевшись вокруг, студентка никого не увидела и прислонила ухо.

— … не станете же отчислять Чживона? — послышался голос БиАя.

— Ханбин, разве ты не видишь, что он и не учится толком — прогуливает, ведёт себя безобразно, а эти следы драк? Как можно оправдывать такого студента? Даже вы, ребята, его товарищи, не в силах его вразумить. Один раз он уже доигрался из-за пропусков и драк — сколько можно? — голос БиАя стал неразборчивым. Какой-то шорох. — Ханбин! Ну что ты? Что ты… перестань! — пристыженный и какой-то нервно развеселившийся смешок госпожи Мин. Хёна сжала руки на груди, больно закусив губу.

— Тише, тише… — едва расслышался тот самый басистый шепот БиАя, от которого таяли все, кому он звучал в ухо.

— Ну перестань… а если кто-нибудь… — она не договорила. Может, он закрыл ей рот рукой, может поцеловал. Послышался шум передвижений и возни. Чьи-то шаги раздались из соседнего кабинета. Хёна выпрямилась и отскочила от двери. Из деканата вышла методистка, понеся куда-то какие-то бланки. Студентка вернулась к стенке возле двери и, похолодевшая и побледневшая, села на корточки, поставив рядом рюкзак. Время потянулось для неё бесконечностью. Прозвенел звонок на следующую пару, и всё в университете почти разом затихло, гул голосов иссяк, никакого топота. И только за дверью едва слышное характерное поскрипывание стола, с одинаковыми промежутками между скрипами. — Ханбин! — раздалось внезапно почти громко, и всё опять покрылось тишиной. Преподаватель по английскому, серьёзный мужчина лет сорока, всегда в костюме и с дипломатом, нарисовался со стороны лестницы и, не глядя под ноги, а только в несомый листок, спешил к кабинету заведующей кафедрой. Хёна смотрела на его приближение и, когда он уже был в двух шагах, поднял взгляд и занёс руку, она быстро сказала:

— Её нет. Я сама жду. — Мужчина посмотрел на девушку, на рюкзак, стоящий рядом. Из-за двери едва послышался стон, как Хёна закашляла, прикрываясь ладонью, но создавая шум. Полезла за водой.

— Ладно, зайду позже, — кивнул преподаватель и пошёл обратно. Девушка прекратила ломать комедию.

Минут через десять опять начался шепот. В нём проскальзывали отдельно различимые слова, но фразы из них нельзя было собрать никак. Однако смысл угадывался. «Чживон… но чтобы последний раз!» — говорила она. «Но если вдруг… ладно тебе… последний?» — удивленно-искушающе спросил он. «Ханбин… ты же понимаешь… не от меня…» — словно извиняясь перед ним, залепетала женщина. «Думаю, что… найдём решение… даже в самом… поправь юбку» — и молчание, означающее сборы. Хёна уставилась в пол, пытаясь осознать, каково ей? Целый год она знала, что БиАй занимается сексом с другими, встречается с другими, ухаживает за другими, но так близко и тесно с его развратом не сталкивалась. И, что удивило её саму больше всего, сейчас, здесь, под дверью, где она почти всё слышала и отчетливо представляла, ей было не так больно, как когда он трахал каких-то девиц где-то, как-то. Ему, судя по всему, действительно было не трудно спать вообще с какой угодно девушкой или женщиной. Он хотел секса почти постоянно, а если из него выходило не только удовольствие, но и выгода — почему бы и нет? Хёна сидела и понимала, что в этих похождениях БиАя даже нет ничего для неё обидного, что заставило бы её ревновать. Для него это настолько незначимо и безразлично… для него все любовницы — мясо. Ей вдруг показалось, что если бы она была его девушкой, она бы даже не посчитала произошедшее за измену. Он уладил проблему друга — вот и всё, что произошло.