AlmaZa - Три цвета надежды [СИ]

— А ничего, что у нас первая брачная ночь сегодня? — напомнил Джин.

— Ты серьёзно? — деланно повела плечом Юна. На что же он купился, этот стоматолог? На её внешность или прохладность, означающую незавоеванность и неприступность? Любовь, любовь… есть ли она, в самом деле? Этот тип, стоявший перед ней, стал первым, кого она по-настоящему захотела, и это породило в ней надежду, но сам-то он что к ней испытывает? То же, что может испытать к любой другой: похоть и интерес. — Для тебя так значим совершенный обряд? Я всего лишь воспользовалась им для твоего спасения, расслабься, — Джин взял её за запястье, уже не ища в глазах дозволения, и притянул к себе ближе, довольно грубо одернув, чтобы Юна встала рядом.

— Я буддист, Юна, и для меня произошедшее — что пустой звук, — она поджала губы, почему-то насторожившись. Взыграло ретивое, как же так? Для него ничего не значит это? Только что она сама готова была смеяться над этим фиктивным венчанием, но когда посмеяться захотел и он — сердце пожелало оскорбиться. — Пустым звуком являются все договоренности до тех пор, пока их участники не отнесутся обоюдно с уважением к случившемуся. И я спрашиваю тебя, должен ли я выкинуть из головы эту несчастную минутную церемонию, как то пытаешься сделать ты, или я должен запомнить её и дорожить ею, потому что теперь у меня есть супруга, почитающая это событие не меньше моего? — Юна вонзила в него свои глаза. Страсть вновь стала разгораться в её груди, притушенная ледяным тоном брата. Сможет ли она, когда одиноко уйдет отсюда, гадая о дальнейшей судьбе, без каких-либо эмоций подумать о том, как Джин отвел пистолет и, признав её своей женой, поцеловал? Сможет ли она без сожалений расстаться с возможностью испытать с ним всё, что он предлагал ей, как мужчина, тем более сейчас, когда он не отказывается от своих слов, а согласен подтвердить их действием? — Скажи же, Юна, расходимся мы сейчас чужими людьми, или остаёмся друг другу кем-то, а кем — зависит только от нас, потому что отношения не строятся односторонне, в наивном представлении того, что ты будешь позволять себя любить, требуя чувств, а сама, ничего не делая, лишь будешь ждать, проснётся в тебе что-то или нет? Когда хотят испытать что-то — испытывают, а не смотрят на небо, чтоб то послало тебе на голову нечто, — опустив глаза, сестра Дракона никак не могла заставить произнести себя то, что вертелось на языке. Для начала требовалось укротить высокомерие. Джин потянул её за руку к выходу. — Ты можешь подумать о случившемся и у меня дома. А я перебинтую себе там плечо, в больницу я всё равно не поеду.

— Джин… — вынудила она его остановиться, упершись, когда перед ними расступились парни в черных костюмах, прячущие пистолеты по карманам и кобурам. Священник, поняв, что опасность отступила, как можно неслышнее отступил к стене и растворился в церковных закромах. — А после брачной ночи в тебе всё-таки проснется буддист, для которого католическое венчание — мыльный пузырь?

— Во время брачной ночи во мне проснётся золотой, — наклонился он к уху Юны, чтобы имеющиеся вокруг корейцы его не услышали. — А они имеют свойство называть за всю свою жизнь женой только одну женщину, если уж и назвали. Со своей стороны очень надеюсь, что это у кошек — девять жизней, а девственностей у самок дракона максимум три, и отданная мне будет последней.

— Джин… — умудрился опять ввести её он в краску. — Я не готова… — вдруг поняла она, воображая, что всё пойдёт слишком стремительно. Секс не был для неё новинкой, но близость с Джином пугала почти так же, как первый поцелуй с ним при осознании того, что он дантист. С мужчинами, не волнующими душу, можно было быть какой угодно простофилей в постели, но когда ты жаждешь оказаться в объятьях и понимаешь, что в этот раз с тобой будет не юнец, не мужлан и не баран, не умеющий ничего делать, кроме как вставлять свой член, то оторопь берет от собственной неумелости.

Ничего не ответив, Джин не отпустил её и повел дальше. На пойманном такси они доехали до дома, в котором он жил, поднялись в его квартиру. Выбираясь из автомобиля, несмотря на боль в руке, мужчина молча поднял Юну на руки и так и внес к себе, не то беспокоясь о её порезанной ноге, не то соблюдая правила молодоженов. Девушка никак не прокомментировала его поступка, пока он не опустил её на стул в гостиной. Когда над головой включился свет, она огляделась, обнаружив жуткий холостяцкий бардак.

— Господи, какой беспорядок… — Джин недовольно на неё бросил взгляд, подбирая брюки и рубашки с пола возле кресла. — Понятно, почему ты не отказался пожениться. Тебе тут необходима домохозяйка, — сыронизировала Юна.

— Я не знаю, что нужно нам обоим, Дами, — попытался приучить себя к её настоящему имени зубной доктор. — Но, по-моему, наша драма в том, что мы оба не знаем и о себе, чего хотим, и что нам нужно. Я когда-то бросался навстречу любви слишком рьяно, ты не бросалась на неё никогда. В итоге мы не знаем одинаково, что же это такое, стоит ли оно каких-либо хлопот, и для чего вообще людям соединяться? — Он ушёл в соседнюю комнату вместе с этим повисшим вопросом, но через минуту вернулся с аптечкой. Опустившись перед Юной на пол, он приподнял её босую ступню и, достав проспиртованные салфетки, принялся оттирать её для обработки. Девушка сморщила нос от пощипывания. Руки мужчины были умелыми и аккуратными, они протерли, смазали и перевязали рану быстро и отточено.

— В основном это происходит для удовлетворения инстинктов, — промолвила Дами, изучая белую повязку на ноге. — Гормоны бурлят, им нужен выход, иначе они ударяют в голову и заставляют человека хотеть что-то, считать жизненноважным подбор какой-нибудь половинки. А потом вырабатывается привычка, и нам кажется, что мы уже не можем без кого-то. Всё объясняется психологией, химией, науками… — Ухмыльнувшись, Джин отсел на кресло, взявшись за своё плечо. Оставшись в одних штанах, он сидел под ярким светом и Юна наконец смогла разглядеть его тщательно, с кучей шрамов на теле, незаметных и больших, очень старых и более свежих. Последний он получит из-за неё.

— Ну, объясни тогда научно, почему я очень хочу с тобой переспать, но не буду сегодня этого делать? — Она округлила глаза. Не будет? Что за стягивание жил под ребрами — разочарование?

— Из вредности?

— А вредность химически тоже как-то обосновывается? — улыбнулся он. Дами поднялась и, прихромав к нему, перехватила края бинта и, спасая его от изворачивания, чтобы закрепить повязку на себе одной рукой, завязала узелок сама, пригладив его после с неизвестно откуда взявшейся нежностью. — Я не буду обманывать, заверяя тебя в том, что люблю, и от тебя не хочу слышать вранья, что любовь между нами уже есть. Но я прекрасно вижу все предпосылки для того, чтобы она появилась, и, поскольку я хочу её, хочу тебя, хочу нас — я сделаю для этого всё возможное, и пусть на это уйдёт не день и не неделя, но я добьюсь того, что посмотрев однажды на тебя с утра, спящую на соседней подушке, вполне искренне признаю, что люблю. — Девушка задумчиво посмотрела ему в лицо. Приподняв её с подлокотника, он усадил её к себе на колено, радуясь, что на ней всё ещё нет никакой лишней одежды, она бы сильно мешала сближаться. Когда голая кожа касается голой кожи, даже слова получаются обнаженными и не фальшивыми. «Не хочу» со стояком не произносят, как любит говорить Намджун.