AlmaZa - Три цвета надежды [СИ]

— … Так что, теперь меня ждут для знакомства в Сингапуре. Джиён ещё не в курсе, кто я такой, и я думаю, стоит ли его оповещать об этом, или нет?

— Он всё равно узнает, рано или поздно, поэтому лучше поступить честно, — подводил итог Джей-Хоуп. — Только поедешь не ты… или не ты один. Нужно позвонить в Нью-Йорк и захватить с собой дипломата по поводу переговоров с Джиёном. Ты же знаешь, мы так не решим никаких вопросов на словах с ним, как умеет наш адвокат.

— Ладно, договорились. Увидимся вечером для обсуждения планов более подробно?

— Конечно! Я подъеду… и спасибо, Джин, — произнес слова благодарности, казавшиеся ему всё равно недостаточными за то, что сделал товарищ. — Спасибо за то, что смог всё сделать сам и… в общем-то благополучно всё завершил. Только сам-то ты теперь как?

— Не бойся, я сделал это всё не без удовольствия, — скромно пошел на откровение Джин.

— Только не скажи, что Юна тебе нравится?

— Именно это я и хочу сказать. Вот увидишь, мы найдём общий язык.

— С драконихой? — цокнул языком Джей-Хоуп. Он не имел представления, как с такими дамочками договариваются, но Джину, мастеру своего дела, конечно же виднее.

— Ну, я же золотой, а эти создания такие падкие на всё блестящее, — засмеялся Джин и одернул себя. — В общем, не хочу выносить сор из избы, это же теперь моя семейная жизнь, между прочим.

— Черт, как это непривычно и пугающе звучит…

— Так радуйся, ведь теперь тебе не нужно в это погружаться. — Молодые люди простились и Хоуп, открыв свою машину, уселся за руль. Снова свобода передвижения, свободный статус, всё прекрасно. Отец вновь будет рвать и метать, придумывать, где взять новую невесту и как заполучить внуков. Хосок потянулся ещё раз, блаженствуя, что угроза ограничений его частной жизни слегка отступила. В этот момент перед его глазами опять проплыло лицо Ханы. Руки вернулись на руль, и Джей-Хоуп убрал беззаботную улыбку с лица. Он сказал этой ночью, что если бы его не заставляли вступить в ненавистный брак, то он взял бы на себя ответственность за обесчещенную девушку, и предпочел бы её… так что же — он волен сделать это. Былой страх печати в паспорте пронесся галопом вокруг. Хватит! Пора взрослеть. Одно дело пугаться чего-то и не хотеть, и совсем другое — не отвечать за свои слова. Хана не тянула его за язык и ничего не просила. Она отдалась ему беззаветно и потому, что влюблена. Простая, открытая и незатейливая девушка, которая никогда не обманет, не изменит, ни во что не впутается и сумеет поддержать. Девчонка, которой куда более хочется стать супругом, чем и без того богатенькой дочери состоятельных родителей. Давать деньги просто так — унижать Хану, а сделать её своей женой и поднять из тех условий, в которых она живет другое дело.

Хосок начал поэтапно представлять, как бы пошла совместная жизнь вместе с Ханой, тронувшись и поехав по дороге. Она будет долго отказываться от предложения? Кое-какое знание женской натуры подсказывало, что она откажется, для начала. Потом, конечно, примет кольцо и бросится ему на шею. Он её даже приподнимет и покружит в воздухе. Её радость доставит ему удовольствие, она такая невинная и хорошая девочка, что радовать её тянуло. Потом он представит её отцу, тот поорет, но смирится, а когда Хана забеременеет, то и вовсе растает перед такой милой невесткой. Джей-Хоуп представил Хану беременной и умилился сам. Она будет замечательной матерью — можно было спорить на что угодно, очень чуткой, заботливой и умеющей воспитывать правильно. Это огромный плюс. Не будет докучать, лезть с лишними вопросами, неслышная и незаметная, как мышка, покорная, как традиционная корейская жена. Идеально. У них родится ребенок… Хосок дошел в фантазиях и до этого страшившего его момента, когда он возьмет в руки конверт из одеяла, перевязанного непременно голубой лентой, заглянет внутрь, а там вопящий младенец. Сколько саркастичных и злорадствующих открыток прилетит ему от друзей по этому поводу! Ему припомнят все его шутки… Позади раздался оглушительный гул клаксона, призывающий трогаться и ехать дальше. Хосок надавил на газ, посмотрев на зеленый свет, который зажегся, а он и не заметил. Как бы там ни было, сегодня вечером он поедет к Хане, а перед этим в ювелирный.

Это был первый день за долгое время, когда Джину хотелось поскорее вернуться с работы. Обычно она не удручала его, и даже приносила искреннее профессиональное удовольствие. Как умелый врач, знающий своё дело, он никогда не спешил, не делал ничего наскоряк, не занимался клиентами исключительно ради денег, желая больше и больше. К каждому зубу, каждой дырке от кариеса, пломбе он подходил с ответственностью, будто от этого зависела жизнь человека. В общем-то, по своему складу характера, Джин относился так ко многим вещам, считая, что всякая мелочь достойна внимания, поскольку — избитое выражение — из этих мелочей состоит всё вокруг, ежедневно, ежечасно. Но сегодня каждый посетитель по записи заставлял нехотя возвращаться к своему делу, крепясь и продолжая монотонное разглядывание ртов, сверление и лечение.

Утром он ушел, оставив Дами просыпающейся и собирающейся завтракать. От пережитых волнений и усталости, и не имеющая привычки вставать рано на работу, она не потревожилась от его будильника, и Джин успел одеться и приготовить себе еду, прежде чем она выползла из спальни, вновь натянув его рубашку. Надо бы привезти ей какие-то вещи, о чем она попросила, позвонив в обед. Его-то не смущала полуобнаженная, не имеющая возможности никуда от него деться и выйти на улицу сексуальная красавица. Он дал ей свой номер телефона, как мобильный, так и кабинета, и она звонила из дома, поскольку Хосок ещё не вернул ей её телефон. Джину нечего было скрывать у себя в комнатах, и он без лишних опасений оставил своей внезапной жене квартиру в полное распоряжение. Там нельзя найти ничего подозрительного или секретной информации о золотых — они не склонны растаскивать её по своим жилищам, и держат в местах специально под это отведенных.

Освободившись от последнего страждущего и привычно пожелав реже обращаться к стоматологам, Джин снял белый халат, надел пиджак и вышел в приёмную. Попрощавшись с медсестрами, самые молодые из которых частенько пытались добиться успеха у холостого доктора, мужчина вышел из клиники, направившись на стоянку к своей машине. Он ведь больше не холост. У него ночью появилась супруга, только он не обзавелся даже кольцом. Странно, но никаких особых эмоциональных всплесков, в отличие от Хоупа, он по этому поводу не испытывал. Джин никогда не бегал от брака, просто относился к нему достаточно серьёзно, а вернее — относился серьёзно ко всему в своей жизни, особенно работе и долгу золотого, поэтому ему было не до личной жизни и свадеб. Да, женщины его манили и прельщали, и любовниц он менял с некоторой регулярностью, но в данном случае он концентрировался на обоюдном наслаждении и удовлетворении, а не создании семьи. И вот, он вдруг женат. Прислушиваться к ощущениям было бесполезно — ничего не изменилось, странным образом Джин давно воспринимал себя, как несвободного, чем и аргументировал отказ от продолжительных и дающих надежду романов. Он был повенчан с призванием золотого, с честью праведного бандита, которыми они с друзьями являлись. Не было никакого подобия отпуска за последние почти десять лет, когда бы Джин расслабился и подумал «вот бы сейчас бросить всё и устроить семейное гнездышко». Никогда, после ошибок давней юности, его к этому больше не тянуло специально, пусть сама подобная мысль и не отвращала. Ждал ли он любви или чего-то чудесного, знаменательного? Подсознательно всегда присутствовало понимание, что любовь даст слабину его волевому характеру, его целеустремленности по всем фронтам, но тем интереснее было бы постараться перебороть в себе слабость и обрести ещё большую духовную силу. Потому, наверное, хотелось найти девушку, которая бы не испытывала боли от того, кем приходится быть её возлюбленному, такую, которой можно было бы всё сказать, и она не дрогнула.