Борис Мегрели - Затянутый узел

Я даже не подозревал, насколько был близок к истине, когда в самом начале расследования, сидя в электричке, идущей в Пушкино, предположил, что убийцы не бывали раньше в квартире Игнатова, так как не знали, что гостиная просматривается из дома напротив. Меня сбило с толку то, что преступники хорошо ориентировались в квартире, и я потратил массу времени, чтобы прийти к тому, с чего мог начать. Правда, за это время мои знания отяжелели, обросли необходимыми подробностями и деталями. И все же я сокрушался по поводу того, что не прислушался тогда в электричке к внутреннему голосу.

— Что у нас получается? — сказал Самарин.

— Получается вот что. Организатором убийства был Фалин, но сам в убийстве не участвовал. Во время убийства, совершенного в двадцать два ноль-ноль, Фалин находился вне квартиры Игнатова. Это подтверждается тем фактом, что примерно в двадцать два тридцать он вместе с Маркеловым и Шталем приехал в дом Игнатова.

— С какой целью?

— Фалин создавал себе алиби. Якушев навел его на Игнатова чуть ли не два года назад. По всей видимости, Фалин сразу почуял, что здесь пахнет большими деньгами. Как он мог выяснить, богат ли Игнатов или нет? Якушеву он не очень доверял. Поэтому он решил выйти на Игнатова напрямую. Якушев считает, что Фалин выжидал, пока у Игнатова накопится побольше денег. Фалин вошел в доверие. Более того, и что странно, Фалин и Игнатов подружились. Видимо, Фалин обладает какой-то притягательной силой и легко входит в доверие.

— Без лирики, Серго.

— Хорошо. Игнатов хранил дома крупную сумму, как считает Якушев, тысяч сорок — шестьдесят. Десять тысяч из них принадлежали Спиваку, если верить его показаниям. Думаю, Якушев не ошибся. На одних яблоках Игнатов заработал десять тысяч. Основной его заработок — лесозаготовки. О его заработках мы узнаем точнее по возвращении из командировки Мироновой. Итак, Фалин выжидал. Но почему убийство произошло второго января, а не раньше? По идее оно должно было произойти осенью, когда Игнатов возвратился в Москву, завершив очередной сезон заготовок. Игнатов был не из болтливых и вряд ли говорил Фалину о своих заработках. Кроме того, он вел скромный образ жизни, что не соответствует представлениям о богатом человеке. Фалин хотел действовать наверняка. Значит, за несколько дней до убийства что-то произошло, и Фалин узнал об истинных заработках Игнатова.

— О деньгах, которые Игнатов хранил дома.

— Да, конечно. Фалин мог узнать о них из двух источников. Первый — Спивак. Второй — Маркелов, Стокроцкий, Шталь. Связь Фалин — Спивак не прослеживается. Но она может быть скрытой для глаз. Мы до сих пор не располагаем сведениями о том, где Спивак находился в час убийства.

— И заметь себе, это большое упущение.

— Да, конечно. Связь Фалин — Маркелов, Стокроцкий, Шталь явная. Но у нас нет данных, что она преступная. Маркелов, Стокроцкий, Шталь — друзья Игнатова. Их связь с Фалиным, приятелем Игнатова, кажется естественной. Они благопристойные члены общества — в меру работящие, в меру общественники, в меру гуляки. Лишь два факта говорят против них. Первое — умолчание об участии в лесозаготовках. Второе — отрицание посещения дома Игнатова вечером после убийства. По второму факту речь идет только о Маркелове и Штале.

— Зато Стокроцкий показал тебя Фалину.

— У нас нет доказательств, Владимир Иванович.

— Верно. Доказательств у нас нет, но есть голова. Опознание Маркелова и Шталя провели?

— По всем законам. Слесарь опознал их. Но ведь со спины и по голосам. Маркелов и Шталь упорствуют…

— А почему? Ты не спрашивал себя?

— Спрашивал, конечно. Потому что у нас доказательства слабые. Взять хотя бы Шталя. Он содействовал оформлению инвалидности Игнатова. Его действия можно толковать и как врачебную ошибку, и как злоумышленные.

— Ты-то сам как их толкуешь? И что ты сделал, чтобы иметь право их толковать?

— Это прерогатива следователя, Владимир Иванович.

Самарин усмехнулся, сказав этим: «Спасибо, что напомнил». Он не принадлежал к сторонникам строгого ограничения обязанностей тех, кто ведет расследование. Он считал, что инспектора уголовного розыска должны не только бегать, но и думать не меньше, чем следователь.

— Мы с Мироновой беседовали с членами ВТЭК, — сказал я. — Членами комиссии являются три врача основных клинических специальностей — терапевт, невропатолог, хирург, а также представители соцобеспечения и профсоюзной организации. Решения должны приниматься после коллегиального обсуждения. На самом деле судьбу больного определяют врачи. Терапевт и хирург просто защищают честь мундира, ссылаются на то, что под заключением пять подписей. Невропатолог до сегодняшнего дня был в Румынии на каком-то симпозиуме. Сейчас с ним беседует Хмелев.

— Дальше?

— Что может предпринять Фалин? Нелли Коробова избита, фотографии присланы. Арестовав Якушева, мы вынудили его к активным действиям, то есть к более интенсивному поиску Аспирина и Картуза, чтобы убрать их.

— Если не убрал уже.

— Нет, Владимир Иванович, не убрал. Он носится по Москве и области, не может найти их. С Якушевым мы его опередили. Теперь он постарается опередить нас…

— Если он уберет Аспирина и Картуза, считай, что ты упустил Фалина.

— Ребята не выпускают его из поля зрения ни на одну минуту.

— Ты хочешь, чтобы Фалин сам вывел тебя на убийц. Неплохая идея, но рискованная. Смотри, Серго… Ну а как же то, что Игнатова повесили? Ты все время забываешь об этом.

— Я не забываю, Владимир Иванович. Просто дальше гипотез не продвигаюсь.

Когда я вернулся к себе, Хмелев уже ждал меня. Положив на мой стол исписанный крупными буквами лист, он сказал:

— Показания невропатолога. Он признал, что обещал Шталю проголосовать на комиссии за инвалидность Игнатова. Он не мог отказать Шталю, потому что был обязан ему. Шталь доставал для умирающей матери невропатолога дефицитные лекарства. Вот так вот.

Миронова вернулась из командировки удрученная. Я не мог понять причину ее настроения.

— Неудачно съездили? — спросил я.

— Удачно.

Действительно, материалы, привезенные из обеих областей — Архангельской и Волгоградской, подтвердили это.

— Над ними еще надо поработать, — сказала она.

— Чем объяснить ваше подавленное настроение? — спросил я.

— Впечатлений много. Знаете, что меня больше всего поразило? Бесхозяйственность.

От Мироновой я узнал, что в лесах Архангельской области остаются невывезенными миллионы спиленных деревьев, главным образом сосны, и они пропадают. В одной области лес гнил, в другой каждая доска была на вес золота, и никто не нес ответственности.

— Знакомство с «Коммунаром» — основным потребителем игнатовского леса. Колхоз-миллионер, один из лучших в Волгоградской области. Вы бы видели! Что ни село — картинка. Дома какие! Настоящие коттеджи. А центральная усадьба? Как в Свиблове или Бирюлеве — современные магазины, поликлиника, детский сад, школа, Дом быта, столовая. А сколько еще строят?! Представьте себе, лет десять назад «Коммунар» считался неперспективным колхозом. Люди бежали в город…