Шарль Эксбрайя - Раны и шишки. Любовь и лейкопластырь. Порридж и полента. Оле!.. Тореро! Пой, Изабель!

— Он знает о Петси?

— Да… Он не велел мне будить вас, хотя нуждался в вашей помощи.

О'Мирей медленно и тяжело встал.

— Хорошо… Я сейчас к нему поднимусь.

Слушая, как тяжело он ступал по лестнице, миссис Нивз поняла, что с этого момента Игэн больше себе не принадлежит. Он принадлежит медицине.

Саймус Коппин шел, опустив голову, потому что знал, что все встречные будут его расспрашивать о смерти Петси Лэкан, а он не мог об этом рассказывать, прежде всего потому, что был полицейским, а образцовый полицейский никогда не болтает о ходе следствия, и еще потому, что смерть Петси в каком-то смысле потрясла его. Глядя на мостовую, чтобы не видеть людей, приветствовавших его, Саймус вспомнил, как когда-то заходил к Мив Лэкан, которая в то время еще была Мив О'Каллагэн, и думал, что сложись все так, как он хотел, у него могла бы быть дочь такого же возраста, как Петси. Несмотря на внешность гиганта с седой головой, в груди у Коппина билось сердце, всегда способное откликнуться на горе других. В глубине души он был уверен, что Петси, о которой все говорили лишь неприятные вещи, была не так уж плоха. И потом! Никто не имеет права посягать на жизнь своего ближнего! При мысли о той минуте, когда он схватит убийцу, его большие руки сами собой сжимались в кулаки. Тому придется быть смирным, иначе… Недаром, говоря о сержанте в Бойле, его называли «толстым Саймусом». Конечно же, он весил двести фунтов, но при этом рост его был около шести футов, и у него почти не было живота. Он весь состоял из мускулов и внешне был похож на гориллу, с такими же длинными, как у гориллы, руками… или почти такими же. Коппину было около шестидесяти лет, и те, кто знал его в молодости, признавали, что второго такого силача не было во всем графстве. Покойная жена Саймуса, Джанет, рослая женщина с заячьей губой, за двадцать лет совместной жизни так допекла своему мужу, что он чувствовал себя человеком только в полицейском участке или в баре, и это были два единственных места, между которыми он разделял свое существование. После смерти Джанет Коппин опять вернулся к нормальной жизни.

Комиссар О'Хег'эн и сержант давным-давно были знакомы друг с другом и между ними не было принято церемониться. Входя в кабинет своего начальника, дверь к которому он пинал ногой, Саймус обычно говорил:

— Привет, Майк! Как дела?

Затем он усаживался в кресло напротив стола, вытягивал свои длинные ноги и слушал то, что ему предстояло узнать, или сам о чем-нибудь докладывал.

В это утро после обычного приветствия Саймус сразу же начал:

— Нужно позвонить врачу из Слайго, Мик… Малыш О'Мирей знать ничего не хочет… Впрочем, так оно и должно было быть… Не очень-то приятно резать на куски женщину, которую ты любил… Особенно поначалу… Потом!..

Сержант пожал плечами, как бы в знак того, что он не очень бы возражал, если бы ему, в случае необходимости, пришлось производить вскрытие собственной супруги.

— Вы говорили с самим О'Миреем?

— Нет, с миссис Нивз… Это одно и то же.

— Ладно, сейчас позвоню в Слайго.

За несколько минут комиссару удалось связаться с патологоанатомом из соседнего графства, который обещал быть в Бойле после обеда.

— Должно быть, в городе только об этом и болтают, а, Саймус?

— Да…

— А что слышно у Лэканов?

— Похоже, это едиственное место, где о Петси ничего не говорят… Дико, а? Даже если дочь совершила бы все глупости на свете, от этого она не перестает быть вашей дочерью, не так ли, Майк?

— Думаю, да…

— Похоже, в доме у Лэканов Томас дал свои указания. Они все делают вид, что Петси как бы никогда не было на свете. От такого отношеньица можно потерять голову, Майк!

— Не беспокойся, не все Лэканы такие, как их отец.

— Не может быть!

— Можешь заглянуть в камеру, если не веришь.

Желая удостовериться, сержант открыл дверь в единственную камеру, которая имелась в участке, и застыл от удивления. Закрыв дверь, он вернулся к О'Хегэну.

— Там Лэканы? Вы заперли Шона и Кевина? Зачем?

— Потому, что они едва не прибили насмерть Криса Лисгулда.

— Всего лишь едва?

— Вам не нравится этот Крис, а?

— Нет, Майк, не нравится, и я считаю его отпетым негодяем. Не могу ему простить то, что он сделал с Петси…

— Но ведь с согласия малышки?

— И все же это не оправдание, Майк! Так что с этими ребятами?

— Они поработали над ним вдвоем… Говорят, что после лого у Лисгулда не совсем приятный вид. Возможно, они даже его покалечили.

— И все из-за Петси?

— Приведите сюда этих дикарей, Саймус, и давайте их допросим!

Саймус пошел за преступниками и довольно грубо вытолкал их из камеры.

— Вам не кажется, что у ваших родителей и без вас достаточно горя, дураки вы этакие?

Они ничего не ответили. Сержант втолкнул их в кабинет комиссара, который предложил им сесть.

— Ну что, довольны собой, а?

Шон тряхнул головой.

— Нет. Жаль, что мы его не до конца пристукнули, этого негодяя!

Майк О'Хегэн пожал плечами.

— От тебя я не ожидал услышать ничего другого, Шон. Ты никогда не слыл хитрецом. Господь не обидел тебя мускулами, но посчитал, что этой его милости достаточно. Мозгов у тебя, пожалуй, не так много… Но ты, Кевин? Неужели ты не понимаешь, что вы оба едва не стали убийцами?

— Крис Лисгулд не должен жить на этом свете!

О'Хегэн с силой стукнул кулаком по столу и прорычал:

— Кевин Лэкан, ты кто такой, чтобы решать, кто должен жить, а кто нет?

— Человек, семью которого обесчестил один мерзавец, но вы, комиссар, кажется, таких вещей не понимаете.

— Если ты будешь продолжать в таком же тоне, мой мальчик, я тебе покажу, что я понимаю, а что нет! Ты вздумал учить меня? Семья настоящих ирландцев не теряет своей чести из-за того, что какая-то девчонка ищет себе приключений на стороне!

— Попробовали бы вы объяснить это отцу!

— Я знаю Томаса больше тебя и могу сказать, что он тоже был неплохим гусем!

Шон проворчал:

— У меня дикое желание заехать вам в морду, комиссар!

О'Хегэн ничуть не удивился.

— Только попробуй, желторотый, и это будет последним ударом в твоей жизни! Когда ты выйдешь из тюрьмы, ты никогда больше не сможешь подняться на ринг! Кевин… Послушай меня: мне не нравится Крис Лисгулд, и все же я не могу позволить убить его из-за того, что он плохо обошелся с вашей сестрой! И потом… Между нами говоря, ведь он ее не выкрал? Она сама к нему пошла, разве не так?

— Ладно, комиссар, Петси действительно была ничтожеством, и в каком-то смысле она заслужила то, что с ней случилось.

Сержант с отвращением втянул носом воздух.

— Только за эти слова, если бы я не был полисменом, несмотря на возраст, я бы тебе так врезал, как не врезал никто за всю твою паскудную жизнь, Кевин Лэкан! Если хочешь знать, мой мальчик, человек, который говорит о покойной сестре, как ты, не может считаться мужчиной!