Шарль Эксбрайя - Раны и шишки. Любовь и лейкопластырь. Порридж и полента. Оле!.. Тореро! Пой, Изабель!

— Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что именно семья Вальеров усиленно добивалась этого брака. Мадмуазель же никогда с этим не торопилась.

— Мне так не показалось.

— Месье Ардекур и месье Вальер-отец всегда были друзьями. Месье Пьер, конечно, никогда не был образцом в работе, но зато он красивый парень… Для женщин это имеет большое значение. Для Мишель, очевидно, тоже… Хотя до сих пор она всегда владела собой.

После ухода Понсе я решил, что пришло время подумать об обеде. Купив в мясной лавке продуктов, я направился к Леони Шатиняк.

— Леони, это опять я… Я хочу просить тебя помочь мне понять историю Ардекуров.

Мне показалось, что Леони была довольна той значимостью, которую я придавал ее словам. Но свое чувство она попыталась скрыть:

— Черт возьми, ты еще не устал от моей болтовни?

Пока мы ели и пили божоле, я рассказывал:

— Мне никак не удается составить четкого мнения об Ардекурах, особенно об отношениях между Пьером Вальером и Мишель Ардекур.

— Отношениях? Они очень просты! Малышка втрескалась в этого Пьера Вальера.

— Да? А мне показалось, что она не очень торопится с этим браком.

Леони воздела руки к небу.

— Не очень! Правда, она хочет обезопасить себя, это точно! Я думаю, что свадьба до сих пор не состоялась только благодаря мадам Элен! Знаешь, Шарль, у мадам Элен была внешность хорошенькой куклы, но это была женщина немалого ума.

— И что же?

— А то, что она отлично понимала, что красавчик Пьер Вальер не обязательно должен стать хорошим мужем.

— Ты уверена в том, что говоришь, Леони?

— Да все, кто работал у Ардекуров, скажет тебе, что единственным предметом разногласий в доме был этот брак, которого мадам Элен не хотела. А теперь же, когда ее больше нет, мадмуазель Мишель не станет долго ждать, увидишь… Если ты хочешь знать мое мнение, Шарль, для нее это будет большим несчастьем.

— Но мадмуазель Мишель производит впечатление разумной девушки.

— Если бы ты прожил столько сколько я, Шарль, то понял бы, что в подобных делах разум не играет большой роли.

— А что думают об этом союзе Вальеры?

— Для них замечательно иметь невесткой дочь Ардекуров! Поверь мне, они не станут задерживать дело, особенно теперь!

Из бистро по улице Вечности я позвонил Эстушу и попросил его прийти, как можно скорее. Ожидая подчиненного, я повторял про себя, что чаще всего бывает трудно разобраться в самых простых вещах. Я чувствовал самое большое доверие к словам Леони относительно малейших проявлений обыденной жизни. И если даже Леони была в курсе намерений Мишель Ардекур и неприятия этого брака мачехой, то об этом должен был знать и месье Понсе! Почему же он опять сказал лишь часть правды? Что это — мания или тактика?

Когда пришел Эстуш, мы опять отправились к Ардекурам. Лицо месье Понсе, при нашем появлении, снова приняло выражение загнанного человека. Мишель лишь удостоила нас вздохом:

— Опять?

— Видите ли, мадмуазель, самое прискорбное в нашей профессии — это то, что мы доставляем неприятности другим. Поймите, мы хотим все прояснить в деле о гибели ваших родителей, и если бы вы захотели и согласились бы нам помочь, я уверен, — все пошло бы намного быстрее.

— Допустим! Что вам нужно на этот раз?

— Я хотел бы просмотреть бумаги вашего отца и предпочел бы получить на это ваше согласие.

Она неопределенно пожала плечами.

— Не стесняйтесь. Месье Понсе будет в вашем распоряжении.

— О, с помощью месье Понсе мой коллега быстро справится с делом. Пока же они будут работать, мы могли бы кое-что прояснить, если вы согласны, мадмуазель.

— Хорошо.

Я прошел за ней в приемную, украшенную предметами прикладного искусства.

— Итак, господин комиссар, чем могу быть вам полезна?

— Мадмуазель, я собрал очень противоречивые сведения о том, что касается лично вас.

— Что касается меня?

— Скажите, действительно ли мадам Ардекур не одобряла ваш будущий брак, ведь говорят…

Она сухо оборвала меня.

— Было бы интересно знать, господин комиссар, чем мои чувства к месье Вальеру могут помочь вашему расследованию?

— Пока еще не знаю, мадмуазель, но в таком запутанном деле все может оказаться полезным.

— В таком случае, знайте, что мои родители, и особенно мачеха, не очень тепло восприняли мое желание выйти замуж за Пьера. Мать Пьера, мадам Вальер, очень властная женщина, и воспитала своего сына так, что он не может принять ни одного решения без совета с ней. Это может казаться смешным…, да что там скрывать, это действительно смешно, но нужно воспринимать Пьера таким, какой он есть.

Вполголоса я сказал:

— Но вас ведь никто не заставляет его воспринимать?

Ее голос стал более резким.

— А вот это, господин комиссар, мое дело. Я воспринимаю Пьера таким, какой он есть, и именно за него я выйду замуж. Я надеюсь, что сумею вырвать его из-под материнского влияния, и уверена, что он станет настоящим мужчиной. Во всяком случае, я его люблю, а это основное.

— Без всякого сомнения.

Она проворчала:

— Очень вам благодарна за одобрение, господин комиссар.

Я решился еще кое-что уточнить:

— Был ли месье Понсе посвящен в ваши намерения выйти замуж за месье Вальера против воли родителей?

— Мы ничего не скрывали от месье Жана.

— Благодарю вас. Извините, но я должен сказать вам, мадмуазель, что мое начальство не совсем уверено в том, что гибель ваших родителей произошла не по их собственной вине?

— Я догадывалась об этом, но не понимаю, разве кража двадцати миллионов — это недостаточное доказательство?

— Еще нужно доказать, мадмуазель, что кража действительно имела место.

— Ну это уж слишком! Ведь миллионы же все-таки исчезли?

— Они действительно исчезли. Но, не исключена возможность, что господин Ардекур сам взял эти деньги, чтобы либо передать нотариусу, либо перевести на свой банковский счет. К сожалению, можно допустить и то, что господин Ардекур, извините, растратил их…

Она не сразу поняла смысл моих рассуждений.

— Растратил…?

— Иногда бывает, мадмуазель, что люди, становящиеся обладателями больших сумм, поддаются искушению…

— И вы подумали, что папа смог?…

— Мы обязаны считаться со всеми возможными вариантами.

Мишель вскочила:

— Итак, вам мало того, что вы ославили моего отца как убийцу. Теперь вы делаете из него еще и вора!

Эстуш своим появлением избавил меня от ответа.

— Можно вас на пару слов, господин комиссар?

Я подошел к двери.

— Я нашел это в одной папке, прямо на виду.

Он протянул мне листки бумаги, отпечатанные на машинке. С первого взгляда я понял, что речь в них шла о результатах игры на ипподромном тотализаторе. И результаты эти были явно отрицательными, о чем свидетельствовали цифры внизу. Пока я читал, Эстуш тихо сказал: